Дальше к забору примыкала стена другого здания. Выход один. Он там же, где и вход! Сарацина насторожила такая опасная ситуация. Любой снайпер с самых зеленых времен впитывал наставления инструкторов, талдычивших, что нужно всегда планировать, если это возможно, легкий отход. Случалось, что эта истина вдалбливалась с помощью подзатыльников. Оглядевшись внимательнее, Сарацин обнаружил бурую от ржавчины вертикальную лестницу, ведущую на крышу центральной проходной. На перекладинах сохранились свежие царапины. Здесь снайпер не так давно поднялся наверх и наследил.
«А что, – прикинул он. – Это мысль! Слазим и посмотрим. Нам не впервой».
Санай же встал перед серьезной дилеммой: входить в здание или отсюда метнуть в темноту помещения раскаленный артефакт. Решил не рисковать, бросать прямо с этого места.
Он размахнулся и швырнул аномальную гранату далеко за погнутый турникет, туда, где, по его мнению, притаились враги. Да и, честно говоря, удерживать в руках горячую болванку было уже совсем невозможно.
Санай отскочил обратно и встал спиной к стене, ожидая неизвестно чего и уповая на провидение Божье. Он стоял и тупо рассматривал горящий джип.
«Когда же? – нервно думал сталкер. – А то сейчас большие ребята выйдут во двор и накостыляют мне по шее!»
Звено монолитовцев под руководством обезьяноподобного Стайера стояло не шелохнувшись, не производя никаких посторонних звуков. Командир отряда Маз составил из этих пятерых засадную группу, которая должна была захватить сталкера по кличке Санай. Он справедливо рассудил, что оставшихся сил вполне достаточно для уничтожения малочисленного, вымотанного и застигнутого врасплох противника.
Заметив летящий под ноги розовый разгорающийся ком, ветераны «Монолита» немного присели, не очень-то соображая, что происходит, и в то же время ощущая смертельную опасность, исходящую от непонятного предмета, светящегося алым цветом. Громила Стайер стоял не шелохнувшись, держа в руках автоматическую гаусс-пушку. Этот узколобый тип своими курьими мозгами так и не успел осознать, что ему навстречу летит сама огненная смерть!
А дальше случилось немыслимое!
Маленький полыхающий в темноте артефакт, брошенный Санаем, ударился оземь, зашипел на прощанье, вспыхнул и превратился в небольшой костерок, который обычно разводят в походе скауты и прочие нерадивые туристы. Через миг смешной огонек преобразился в смерч, раскаленный добела. Тот в свою очередь трансформировался в неистовую спиральную галактику с вращающимися бело-голубыми рукавами.
Санай ахнул, понял, что теперь неприятелю точно не до него, и со всех ног побежал к Сарацину.
Пылающая галактика медленно вращалась, заполняла все внутреннее пространство центральной проходной. Огненная колесница сделала около десятка витков. Она разрубала и сжигала в сухой пепел все, что попадало в сектор поражения, попутно превращая в черные угли крупные тушки бывших монолитовцев. После этого активность огненных рукавов заметно спала.
Два чудом уцелевших члена засадной группы уже начали успокаиваться, отходить от пережитого ужаса. Но этот смертельный фейерверк оказался сущей безделицей по сравнению с тем, что произошло дальше. В том месте, где упал активированный огненный шар, принялась набухать плазменная сфера, которая быстро разрослась во все стороны на несколько метров. Гул, издаваемый аномальной метаморфозой, все нарастал. Достигнув высочайшей частоты звучания, эта невероятно слепящая сварка выплеснулась. Она равномерно расширялась со скоростью ударной волны, возникающей после ядерного взрыва, сметала и уничтожала все на своем пути. Исчезли два неистово кричащих монолитовца, изуродованные тела их товарищей, погибших минуту назад, случайные остатки турникета, растерзанная мебель, деревянные рамы со стеклами, двери и даже штукатурка. Плазма выплеснулась наружу. Ухнуло так, что напарники, встретившиеся за вздрогнувшей несущей стеной здания, опасливо втянули шеи. Запахло дымом.
– Вот это да! – просипел Санай.
– Ты опять применил ядерное оружие? – нервозно хохотнул Сарацин. – Что за несносный мальчик! Смотри у меня, родители узнают, задницу ремнем надерут. Как можно вытворять такое?! Если шалость, то обязательно ядерный взрыв!
– Минус четыре или пять. – Санай с натугой улыбнулся.
– У меня минус один, – ответил Сарацин.
– Отлично! – зашептал Санай. – Итого минус пять или шесть. Сколько осталось?
– Не менее семи, – быстро ответил Сарацин. – Я там, в цехе, на экране ПДА тринадцать отметок тогда сосчитал.
Со стороны взорванного «хаммера» раздались хлопающие звуки автоматной очереди.
Сарацин хмыкнул и заявил:
– Плутишка наш живой. Вот молодец!
Через секунду монолитовцы огрызнулись. Стреляли, конечно же, по Плуту. Грохот стоял такой, что Сарацин решил больше никогда в жизни не слушать громкую музыку, близко не подходить к аэропортам и другим шумным местам. Когда он вернется домой на побывку, первым делом сожжет клуб-ресторан под окнами дома. Эти суки своей музыкой больной матушке круглые сутки спать не давали. Но в те времена, много лет назад, Сарацин был вежливым, застенчивым студентом-очкариком, которого все звали Кирюшкой. В те годы на уме у него были только физика да математика, но обида на дельцов осталась и тлела в груди кровожадным червячком, готовым вмиг превратиться в народного мстителя.
– Санаюшка, что делать-то будем? Плуту надо бы помочь.
– Поможем, только выбираться нам пора. Ты заметил, что, когда мы сюда бежали, справа никто не стрелял? По идее-то они запросто могли нас взять в клещи. Я так думаю, у них есть замысел. Мол, мы в ту сторону рванем, а они нас тепленьких там и возьмут. Скорее всего, с той стороны тоже засада. Дескать, видите, там тихо – бегите туда.
– Я понял тебя. Тут лестница есть на крышу, может, заглянем? Я как раз хотел подниматься, да ты вот опять повадился термоядерные гранаты швырять.
Санай скептически посмотрел вверх:
– Ладно, давай! Только лезь один. Сделаешь пару выстрелов наверняка и сразу спускайся. Я останусь лестницу прикрывать и подожду гостей со спокойного направления. Чую, терпение у них скоро кончится, в атаку пойдут.
Сарацин поплевал на перчатки, без лишних слов подпрыгнул и ухватился за нижнюю перекладину лестницы. Санай одной рукой помог ему подтянуться и зацепиться за следующую поперечину.
Достигнув изгиба, Сарацин не стал особо высовываться, выпрямляться в полный рост. Он аккуратно глянул, повернулся к напарнику, показал большой палец – мол, все нормально – и скользнул на крышу.
Сарацину открылась вполне привычная для Зоны отвратная картина: труп в механическом костюме и разбросанный мусор. Покойник с неестественно заломленными ногами лежал на боку. Пуля вышибла мозги и затылочную кость. Под головой скопилась целая лужа темно-бурой жидкости с противными серыми кусочками.
«Война – это кровь и грязь, – подумал Сарацин. – Так вроде бы какой-то поэт сказал».
Снова звонко затараторил автомат Плута. Сарацин не стал подползать к краю крыши, за которой шел бой, сместился к внешнему краю, осторожно вытянул шею и посмотрел вниз.
Между первым и вторым этажом находился широкий основательный козырек, который, без сомнения, выдержит двух сталкеров, похудевших на этой войне. Отсюда можно очень легко спрыгнуть на него, а затем и на землю. Покинув этот теперь никчемный завод под названием «Вектор» и оказавшись на свободе, можно будет рвануть правее вон того выжженного пятна идеальной округлой формы, как будто на лужайку приземлялся НЛО. Двигаясь точно на юг, парни смогут углубиться в кустарник, а затем и плавно выйти в лесок, избежать нервных потрясений и вполне безопасно укрываться в надвигающейся темноте.
«Так-с! – обрадовался Сарацин. – Удобный отход имеется! Здесь и свалим».
За штабелями из ящиков вновь громыхнула очередь из АКМ. Плут прекрасно себя чувствовал и вел активные боевые действия.
Насколько Сарацин помнил из застольных россказней, монолитовцы терпеть не могли вести длительные войсковые операции. Видимо, на эту стычку они поставили все! Как говорится, пан или пропал. Настойчивая живучесть Плута наверняка уже довела этих всегда невозмутимых то ли людей, то ли монстров до состояния полного исступления. Монолитовцы несли потери, а результата все еще никакого не достигли. Им так и не удалось уничтожить или подстрелить ни одного солдата противника.
Сарацин пришел к выводу, что все боеспособные супостаты в самое ближайшее время пойдут в штыковую. Им просто ничего другого не остается. Приближается темень. Маленькому отряду ускользнуть в таких условиях ничего не стоит. Зона всех укроет. Потом ищи-свищи.
Сарацин подполз к кирпичной ограде в поисках трещины, подходящей для наблюдения. Голову поднимать не хотелось. Тут один довыглядывался! Вон он без башки валяется! Но делать нечего – трусливые в бою гибнут быстрее, тем более в Зоне. Сталкер приподнял голову едва ли на полтора миллиметра, за долю секунды выхватил боевую обстановку, нырнул обратно и осмыслил увиденное. Он сместился к самому краю, где сумерки сгущались, а тень плотно маскировала опытного наблюдателя.
