– Сегодня выплата составляет семнадцать процентов, и он должен за девять лет.
– Формально, юридически, он должен тебе более двенадцати миллионов долларов, – сказал Мигель. – Но это не важно. У тебя нет возможности получить их.
– Я даже не собираюсь пытаться, – любезно заметил Рамон. Его глаза были устремлены на телефон: он ждал, когда прозвучит первый трансатлантический звонок.
– Тогда что ты хочешь делать?
Брови Рамона взлетели насмешливо вверх.
– Я собираюсь преподать нашему другу Грину урок, который он должен был выучить много лет назад. Это то, о чем говорили древние.
– И что же говорили древние?
– Они говорили, что, когда ты взбираешься по лестнице успеха, не следует нарочно наступать на руки других, потому что, может быть, они тебе понадобятся, когда ты будешь на пути вниз. Никогда не наживай себе лишних врагов, говорили они. И этот урок будет ему стоить двенадцать миллионов долларов.
Как только раздавался звонок, Рамон нажимал на кнопку телефона, в который был встроен громкоговоритель, так что Мигель мог слышать обоих собеседников. Несколько бесед велось на французском, и Мигель отчаянно пытался уловить их смысл – он плохо знал французский, которым Рамон владел свободно. Тем не менее после первых четырех звонков Мигель сумел понять, что происходит нечто поразительное.
Все, с кем беседовал Рамон, были главными владельцами компаний, которые использовали краску, производимую фирмой Грина. Все они были заинтересованы в сотрудничестве и поэтому слушали с изумлением, когда Рамон кратко объяснял, что он собирается сделать. Когда очередной разговор близился к концу, каждый спрашивал, может ли он что-нибудь сделать, чтобы помочь Рамону в его «сложной ситуации», и в каждом случае Рамон вежливо отклонял предложение.
– Рамон! – взорвался Мигель, когда в половине четвертого завершился четвертый разговор. – Любой из этих людей мог вытащить тебя из этого финансового омута, в котором ты оказался, и они все предлагали помощь.
Рамон покачал головой:
– Вежливая формальность и не более того. Они предлагают помощь, понимая, что я отклоню их предложение. Это хороший бизнес. Видишь ли, – сказал он с тенью улыбки, – мы уже выучили тот урок, который преподается мистеру Грину.
Мигель не смог сдержать радости:
– Если я понял эти беседы правильно, завтра в парижской прессе появится сообщение, что главный производитель автомобилей отказывается от краски Грина, которая облезла с испытательной машины, и будет использовать какую-нибудь другую.
Рамон подошел к бару и наполнил бокалы для себя и для Мигеля.
– Это не так уж смертельно для Грина, как тебе кажется. Мой друг в Париже уже давно сказал мне, что решил выступить против краски Грина, потому что она слишком дорогая. Именно я и свел его с Грином девять лет назад. Постепенное отслоение краски стало возможным, потому что при ее нанесении фабричным персоналом моего друга были допущены ошибки, но он, конечно же, не поставит об этом в известность прессу.
Рамон протянул один из бокалов Мигелю.
– Производитель оборудования для ферм в Германии подождет ровно один день после парижского сообщения, а потом позвонит Грину и пригрозит ему, что аннулирует свой заказ после того, что он прочитал в парижской прессе.
Рамон засунул руки в карманы и усмехнулся, зажав сигару между белоснежными зубами.
– К несчастью для Грина, его краска больше не лучшая. Другие химики его обскакали. Мой друг из Токио ответит на сообщение в парижской прессе, что они никогда не использовали краску Грина и поэтому у них никогда не было трудностей с покраской автомобилей. В четверг Димитрос Василадис позвонит из Афин и аннулирует все заказы на краску для всех своих судостроительных заводов.
Рамон сделал глоток, сел за стол и начал запихивать в портфель бумаги, которые он собирался изучить вечером, после встречи с Кэти.
Мигель, заинтригованный, подался вперед на своем кресле:
– И тогда что?
Рамон взглянул на него так, как будто уже потерял всякий интерес к этому делу.
– Кто знает. Я предполагаю, что остальные американские производители быстро сообразят, что сейчас удобный момент разбить Грина в пух и прах в американской прессе. Возможно, такие публикации приведут к понижению курса акций Грина.
Глава 14
Ранним утром в четверг Мигель рассказывал о данных финансового отчета, который он подготовил для Рамона, когда в кабинет без предупреждения вошла Элис.
– Прошу прощения, – сказала она, и ее бледное лицо было каменным. – Звонит какой-то грубиян. Я уже дважды говорила, что вас нельзя беспокоить, но как только я вешала трубку, он перезванивал и начинал на меня орать.
– Что ему нужно? – нетерпеливо спросил Рамон.
Секретарша нервно сглотнула:
– Он хочет поговорить с грязным ублюдком, который пытается спустить его краску в унитаз. Сэр, это – вы?
У Рамона от смеха дрогнули губы.
– Кажется, да. Соедините меня с ним.
Мигель нетерпеливо подался вперед. Рамон щелкнул переключателем на селекторе, откинулся в кресле, собрал финансовые документы, которые он читал, и молча продолжал их просматривать.
По комнате прогремел картавый бас Сиднея Грина:
– Гальварра, ты ублюдок! Ты зря теряешь время, слышишь? Мне плевать на то, что ты собираешься делать, и я не заплачу ни цента из тех трех миллионов. Ты понял? Плевал я на тебя! – Ответа не последовало, и Грин заорал снова: – Скажи мне хоть что-нибудь, черт бы тебя побрал!
– Я восхищаюсь твоим мужеством, – подчеркнуто медленно произнес Рамон.
– Так тебя разэдак, намекаешь, что у тебя еще карты в кармане? Так прикажешь понимать? Гальварра, ты что, угрожаешь мне?
– Убежден, что никогда не стану настолько груб, чтобы угрожать тебе, Сид, – ответил Рамон спокойно.
– Черт тебя побери, ты угрожаешь мне! Кем ты себя считаешь?
– Ублюдком, который спустит твою краску в унитаз, – сказал Рамон, протянул руку и отключил Сида.
Кэти быстро написала на своей расчетной карточке сумму, равную половине стоимости мебели, которую она только что приобрела, а после этого заплатила вторую половину из денег, которые оставил ей Рамон. Продавец удивленно взглянул на нее, когда она попросила две расписки в получении, каждую на половину общей стоимости. Кэти твердо проигнорировала его взгляд, но Габриэла покраснела и отвернулась.
На улице было тепло, и туристы прогуливались по залитому солнцем Сан-Хуану.
Машина стояла на стоянке. Это был потрепанный, но прочный старый автомобиль мужа Габриэлы, который тот предоставил в распоряжение жены и ее подопечной.
– Хорошие покупки мы сделали, – вздохнула Кэти, опуская стекло, чтобы впустить легкий ветерок в душный салон. Уже был четверг, четвертый день их тяжелых, но успешных и веселых поездок, и она пребывала в счастливом возбуждении.
– Не могу отделаться от чувства, что все-таки что-то позабыла, – задумчиво произнесла она, взглянув через плечо на две лампы и край стола, загромождавшие все заднее сиденье.
– Да, кое-что ты забыла. – Прекрасное лицо Габриэлы было озабоченным, когда она повернула ключ зажигания и печально улыбнулась Кэти. – Ты забыла сказать Рамону правду о том, сколько все это стоит. – Она вырулила со стоянки и влилась в поток машин. – Кэти, он очень рассердится на тебя, когда узнает.
– Он не узнает, – бодро сообщила Кэти. – А я не собираюсь ему об этом рассказывать. И ты тоже обещала мне этого не делать.
– Конечно же, я не расскажу! – сказала Габриэла с обиженным видом. – Но падре Грегорио много раз говорил на воскресных проповедях, как важно, чтобы была честность между мужем и…
– Ох! – громко застонала Кэти. – Вот о чем я забыла. – Она откинулась и прикрыла глаза. – Сегодня четверг, в два часа дня я должна была встретиться с падре Грегорио. Рамон договорился о встрече еще во вторник и напомнил мне об этом сегодня утром, а у меня вылетело из головы.
– Может быть, ты встретишься с падре сейчас? – предложила Габриэла час спустя, когда машина подъезжала к деревне. – Сейчас только четыре часа.
Кэти быстро покачала головой. Весь день она думала о том, что они с Рамоном собираются провести вечер в их доме. Она должна принести туда еду. Он работал там с другими мужчинами. Когда помощники уйдут, Кэти и Рамон планировали остаться наедине на несколько часов, впервые за четыре дня с тех пор, как приехали.
Когда они добрались до дома Габриэлы, Кэти пересела за руль, помахала на прощание Габриэле и развернула машину назад, прямо в деревню, чтобы заехать в магазин и купить еду и бутылку вина на вечер.
Эти последние четыре дня были для нее очень необычными. Рамон по утрам уезжал в Маягуэс, а позже, до наступления темноты, работал в доме, так что они виделись только по вечерам. Она проводила дни в покупках, надеясь, что выбранные ею вещи ему понравятся. Кэти чувствовала себя как на каникулах, получив разрешение обставить дом на свое усмотрение. Она радовалась, но дом оставался для нее домом Рамона, а не ее собственным. Возможно, это было из-за того, что Рамон был занят и она видела его так мало, а если они и были вместе, то всегда поблизости находились люди.
