В тот момент когда его полуоткрытый рот накрыл ее губы, она потеряла всякую сдержанность. Его язык проник в ее рот с таким отчаянным голодом и откровенной настойчивостью, что Кэти вспыхнула огнем в его объятиях. Его свободная рука обняла ее, прижимая ее тающее тело к горячим бедрам. Кэти, находившаяся в полуобморочном состоянии, почти повисла на этой сильной руке.
– Пойдем отсюда, – хрипло приказал он, а когда Кэти прошептала: «Хорошо», – он застонал и начал покрывать ее влажное, нежное тело еще более страстными, разрушительными поцелуями.
Слепящая вспышка света болезненно резанула глаза Кэти. И в тот же момент какой-то голос потребовал:
– Могу я узнать, кто свершил свадебный обряд, который ускорил наступление медового месяца, а, Рамон?
Кэти открыла глаза и в шоковом состоянии взглянула на странно одетого мужчину, который стоял посреди ярко освещенной комнаты. Затем она посмотрела на Рамона, голова которого была запрокинута назад, глаза закрыты, а на лице смешались смущение, гнев и веселье. Вздохнув, Рамон открыл глаза и взглянул через левое плечо на незваного гостя.
– Падре Грегорио, я…
У Кэти подогнулись колени.
Объятия Рамона смягчились, он перевел взгляд со священника на бледное лицо Кэти.
– Кэти, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил он.
– Уверен, что с сеньоритой Конелли не все в порядке, – убедительно сказал священник. – Несомненно, ей было бы лучше уйти и одеться.
Бледные щеки Кэти покраснели от растерянности.
– Моя одежда все еще мокрая, – пыталась не то возражать, не то оправдываться она.
В этот момент Кэти осознала, что ее рубашка задралась над трусиками и она стоит почти нагая. Она неловко одернула рубашку и рванулась из объятий Рамона.
– Тогда, возможно, вам лучше будет взять одеяло, которое я заметил во дворе, и прикрыться им.
Рамон что-то резко сказал священнику по-испански и потянулся, чтобы остановить Кэти, но она отступила и бросилась вон из дома. Она была унижена, напугана и злилась на себя за то, что ощущала себя непослушной пятнадцатилетней девчонкой. Этот властный старик оказался священником, чье одобрение ей необходимо было заслужить, повторяла она про себя. Никогда, ни разу за свою жизнь она никого так не ненавидела! За десять секунд он заставил ее почувствовать себя грязной и низкой! Ее, которая была по сегодняшним меркам практически невинной!
Рамон спокойно разговаривал со священником, когда Кэти появилась в доме, завернутая в одеяло. Он протянул руку и привлек ее к себе, но его первые слова были полны укора:
– Почему ты не пришла на встречу с падре Грегорио, Кэти?
Она вскинула голову, защищаясь, и посмотрела на священника. На макушке у него сияла лысина, а по краям свешивались, как занавески, длинные седые пряди. Густые белые, слегка приподнятые брови придавали ему сатанинский вид, который, подумала Кэти, очень подходил этому старому черту. Тем не менее ее взгляд дрогнул, когда встретился с его голубыми пронзительными глазами.
– Я забыла о ней.
Кэти почувствовала на себе презрительный взгляд Рамона.
– В таком случае, – сказал падре холодным и непреклонным голосом, – возможно, вы не забудете о другой встрече. Скажем, завтра, в четыре часа.
Кэти нелюбезно пробормотала:
– Очень хорошо.
– Я отвезу вас назад в деревню, падре, – сказал Рамон.
Кэти была готова провалиться сквозь пол, когда после кивка, выражающего согласие, священник направил на нее многозначительный взгляд поверх очков:
– Я уверен, что сеньорита Конелли хочет вернуться к Габриэле. Уже довольно поздно.
Не дождавшись ответа Рамона, Кэти резко повернулась и пошла в ванную, прикрыв за собой дверь гостиной. Задыхаясь от унижения, она влезла во влажную одежду и провела руками по волосам.
Рывком открыв дверь, она подошла прямо к Рамону, который стоял в дверном проеме, держась за косяк. Неожиданное веселье на его лице вызвало лишь раздражение у Кэти, уже терзавшейся сомнениями.
– Кэти, он считает, что защищает твое целомудрие от моих распутных намерений.
Кэти, которая внезапно оказалась близка к истерике, уставилась на ямочку на подбородке Рамона.
– Он ни на минуту не верит в то, что у меня есть хотя бы капля достоинства! Пожалуйста, давай уедем. Я хочу убраться отсюда. Я очень устала.
Когда Кэти приблизилась к падре Грегорио, стоящему около машины, ее мокрые парусиновые туфли издавали громкие хлюпающие звуки, а джинсы влажно хлопали по ее ногам. Это неоспоримое доказательство того, что ее одежда была действительно мокрой, вызвало у священника слабую улыбку, но Кэти только обдала его холодным взглядом и юркнула в машину. По дороге в деревню он дважды пытался заговорить с ней. Кэти отделывалась односложными предложениями.
Высадив священника в деревне, они поехали к дому Габриэлы.
Спустя пятнадцать минут, когда Кэти появилась из спальни в сухой одежде, Рамон стоял в гостиной, разговаривая с Эдуардо. Как только он увидел ее, он сразу же извинился и предложил Кэти выйти с ним. Волнение по поводу неожиданной встречи с падре Грегорио почти улеглось, но Кэти слегка тревожилась из-за настроения Рамона.
В тяжелом молчании они перешли чистый маленький дворик. Кэти остановилась в дальнем его конце и прислонилась спиной к дереву. Рамон обхватил ее руками, не давая вырваться. Кэти увидела решительно сжатый рот и холодный настойчивый взгляд.
– Почему ты не встретилась с падре Грегорио?
Кэти, захваченная врасплох, ответила запинаясь:
– Я же сказала, что забыла.
– Я напомнил тебе об этом сегодня утром, когда зашел, чтобы увидеть тебя до работы. Как же ты смогла забыть о встрече через несколько часов?
– Я забыла, – защищалась она, – потому что уже четвертый день занята покупками. Я пытаюсь купить все необходимое для твоего дома.
– Почему ты все время говоришь «твой», а не «наш»?
– Почему ты вдруг решил задать мне все эти вопросы? – взорвалась Кэти.
– Потому что, когда я задаю эти вопросы себе, мне очень не нравятся те ответы, которые приходят на ум.
Сделав шаг назад, он спокойно достал из кармана тонкую сигару и зажигалку. Прикрывая пламя ладонью, чтобы прикурить, он посмотрел сквозь облако ароматного дыма на Кэти, которая почувствовала себя неловко.
– Падре Грегорио – единственное возможное препятствие для свадьбы через десять дней, не так ли?
Кэти чувствовала, что этими словами он загоняет ее в угол.
– Ну?
– Скажи-ка мне вот что, – заявил он с небрежным любопытством. – Ты собираешься встретиться с ним завтра?
Кэти откинула волосы со лба взволнованным жестом:
– Да, конечно. Но ты же понимаешь, что я ему не понравилась. Мне кажется, что он не более чем тиран, вмешивающийся в чужие дела.
Рамон отогнал эту мысль уклончивым пожатием плеч.
– Мне кажется, что это обычно для священника – убедиться в том, что обручившиеся действительно подходят друг другу и могут создать счастливую семью. Это распространено и в Соединенных Штатах. Это все, что он желает выяснить.
– Он не поверит в это! Он уже решил иначе.
– Нет, не решил, – стоял на своем Рамон.
Он шагнул ближе. Кэти бессознательно царапала грубую кору дерева. Его взгляд блуждал по ее лицу, как бы вычисляя ответ на свой следующий вопрос, прежде чем задать его.
– Ты хочешь, чтобы он решил, что мы не подходим друг другу, Кэти?
– Нет, – прошептала Кэти.
– Расскажи мне о своем первом браке, – резко приказал он.
– Нет! – отшатнулась Кэти, и ее тело затряслось от гнева. – Никогда не проси меня об этом, потому что я все равно ничего не скажу. Я пытаюсь даже не думать о моем замужестве.
– Если ты действительно вышла из него без душевных ран, – продолжил Рамон, – тебе ничто не мешает говорить о нем.
– Говорить о нем? – истерично закричала Кэти.
– Да.
В следующий миг неистовство своей реакции повергло Кэти в шоковое молчание. Сделав глубокий вдох, она постаралась избавиться от панического страха, растущего в душе. Она сказала Рамону, который изучал ее как под микроскопом, с извиняющейся улыбкой:
– Единственное, чего бы я не хотела, – так это чтобы уродство прошлого портило настоящее, а это будет именно так. Ты ведь, конечно, это понимаешь?
Тень улыбки коснулась губ Рамона, когда он взглянул на ее покрасневшее лицо.
– Да, понимаю, – мягко вздохнул он. Его руки нежно легли ей на плечи. – У тебя прекрасная улыбка, но ты очень устала.
Кэти обвила руки вокруг его шеи. Она понимала, что он не удовлетворен ее объяснениями, и была благодарна ему за то, что он не собирался продолжать свои расспросы.
– Да, немного устала. Мне лучше лечь.
– А перед сном о чем ты думаешь? – спросил он, и его голос был хриплым и дразнящим.
Глаза Кэти загорелись в ответном блеске.
– О сочетании цветов для кухни, – невинно ответила она.
– Неужели? – выдохнул он нежно.
Кэти кивнула, и легкая улыбка коснулась ее губ.
