Эти пираты подвергали себя смертельной опасности ради того, чтобы найти в облаке богатые трофеи: пластиковые баллоны с «улетом» с Офира или пряностями с Регула, бутылки виски, драгоценные камни со всех уголков Галактики – все те ценные вещи, которые могли перенести космический вакуум и воздействие микробов.
Когда пираты захватывали бесхозный корабль или его груз, они обрабатывали его струями кислорода, чтобы очистить от пауков и бактерий, затем буксировали награбленное добро в Порт Негодяев. Так назывался небольшой планетоид на орбите красного гиганта, расположенного неподалеку от Большой Расселины. Порт Негодяев служил излюбленным местом встречи всех отбросов общества, где любой подонок мог спрятаться от преследователей, а нечистоплотные дельцы покупали товары сомнительного происхождения, получая баснословные барыши.
Чернобородый, капитан пиратского корабля, захватившего «Одиссей», был хулиганом-романтиком, «мусорщиком» со стажем. Он отдал приказ своей команде высадиться на борту «Одиссея», пребывая в полной уверенности, что это еще один брошенный корабль, медленно дрейфующий со стороны облака. Когда выяснилось, что на борту находятся «сестры» Фарр, он выслушал бурю протестов от Захарии.
И это было большой ошибкой с ее стороны. Захария просто не имела права ни на кого кричать. Киска только что пристыковалась к «Одиссею» и ее баки были практически пусты. «Одиссей» был неуправляем, и сражаться на таком корабле или хотя бы скрыться бегством не представлялось возможным. Захарии следовало быть почтительной и вежливой. Возможно, даже смиренной и покорной. Ей нужно было кротко просить о помощи.
Чернобородый был человеком экспансивным, большим любителем еды и выпивки, а также хорошеньких женщин. Он был преступником, бродягой, не имел привязанностей и просто обожал путешествовать. Он мог, при обстоятельствах, будивших в нем романтические порывы, быть благородным. Признай Захария его хозяином положения и заговори с ним вежливо, он мог бы помочь провести на «Одиссее» необходимый ремонт и просто содрал бы за это непомерно высокую плату. Но Захария наорала на него, как на последнего сопляка и идиота, и это взбесило его.
Клона из «семьи» Фарр, стоявшую рядом с Чернобородым, звали Рыжая, и она была его первым помощником. Она была предательницей своего клана, порвавшей связи с «сестрами» и со Станцией. Как и многие предатели, она презирала всех тех, кто выбрал более традиционный путь.
Чернобородый сел за стол в кают-компании «Одиссея». Перед ним выстроились Захария с «сестрами». В углу комнаты, развалясь в кресле и закинув ноги на стол, сидела Рыжая. В ее руках был парализатор, который она нацелила на своих бывших подруг. Пока пираты обыскивали захваченный корабль, Чернобородый решил допросить пленных. Бэйли тем временем спрятался неподалеку, так, что его никто не видел, но сам он все слышал.
– Итак, куда вы направляетесь? – поинтересовался Чернобородый у Захарии и «сестер».
– Мы только что выбрались из Расселины. Чудом спаслись в схватке с пауками.
– Да-да. Но куда вы собирались? В том направлении, куда вы держали курс, нет ничего примечательного.
– Мы сбились с курса, – ответила Захария. – Наше навигационное оборудование вышло из строя.
Чернобородый посмотрел на нее сквозь прищуренные глаза.
– Понятно, Но если бы ваши навигационные приборы работали нормально, куда бы вы летели?
Захария плотно сжала губы, не желая отвечать.
– Мы встречали не так много Фарров в этом секторе, – медленно и задумчиво сказал Чернобородый. – Как ты думаешь, куда они собрались, Рыжая?
– Ну, сдается мне, Станция Фарров направила их куда-то в исследовательскую экспедицию. Корабль у них превосходный, из личного флота Майры. Может, они спешили проверить только что открытую «червоточину». Может быть, все намного серьезнее.
– Мы сбились с курса, – настойчиво повторила Захария. – Нас всех чуть не погубили пауки. Вы обязаны, по крайней мере, предложить нам помощь, а не брать нас в плен.
– А ты, по крайней мере, могла бы быть повежливее, – взревел Чернобородый, – Я вежливо задаю тебе простые вопросы, а ты держишь меня за дурачка. Мне это не нравится.
– А вы обращаетесь с нами, как с врагами, – парировала Захария. – И нам это тоже не нравится.
– Хм… Вы, Фарры, никогда мне не нравились. (К тебе, Рыжая, это не относится. Ты счастливое исключение). Но Майра может быть без ума от вас. Может быть, ваша экспедиция настолько важна, что за вас можно потребовать выкуп. Я человек терпеливый, не против немного и подождать. Вас я «заморожу», так что вы и вовсе не заметите, как время пролетит. Может быть, Майра заплатит за вас выкуп. Не получится – оттаю вас лет этак через …дцать, может, окажетесь посговорчивее, и все мне выложите. Посмотрим, что наступит скорее.
Итак, пираты отбуксировали «Одиссей» со всеми «сестрами» и Киской на борту в Порт Негодяев. Лента Мебиуса и ее способность изменять скорость времени позволили Бэйли не попасться на глаза пиратам, но это был очень утомительный и трудный процесс. Он убыстрял субъективное время, замедляя всех остальных вокруг себя, перебегал в новое убежище, затем отпускал регулятор, и весь мир оживал. Когда время текло нормально, он не выпускал из рук браслет, и в любой момент был готов ускориться до предела, чтобы скрыться от преследователей.
Порт Негодяев – малая планета, лишенная атмосферы, словно крысиными норами была изрыта тоннелями, соединяющими между собой многочисленные магазины, таверны, пивные и публичные дома. Со стороны казалось, что планетоид покрыт бородавками и прыщами. Какие-то предприимчивые пираты догадались починить не до конца доеденные пауками корабли, разместили их на поверхности планетоида и покрыли слоем цемента. Корпус огромного сухогруза стал куполом Бара «Флибустьер». Изысканно убранные каюты фламиаского круизного лайнера были превращены в номера процветающего борделя, где можно было найти мужчин и женщин на любой вкус.
Цилиндры для анабиоза когда-то были установлены на военно-транспортном корабле, зафрахтованном для переброски подкрепления в войска Лупино. Этот корабль был давно уже разобран, а в цилиндрах лежали «замороженные» пленники Чернобородого.
Ситуация, что и говорить, сложилась малоприятная, но «сестры» хоть лежали спокойно. То положение, в котором оказался Бэйли, было не столь безмятежным. Бэйли оставался незамеченным только благодаря ленте Мебиуса, которая практически останавливала все вокруг, а движения норбита делала настолько быстрыми, что никто не успевал его заметить.
Вскоре после того, как Бэйли оказался в логове пиратов, ему удалось пробраться в каюту Чернобородого и спрятаться у него в шкафу, чтобы подслушать их с Рыжей разговор.
– До Станции Фарров лететь не меньше десяти лет. Обратно – ненамного быстрее, – сказала Рыжая.
– Что правда, то правда. Ты знаешь это, и я знаю это, и эти «сестрички» знают, – неторопливо ответил ей низкий голос капитана. – Но, чует мое сердце, они спешат не меньше нашего. А что если разморозить их через годик-другой? Кто-нибудь из них обязательно проболтается, куда они там намылились. Будь я неладен, они неслись на всех парусах к новой «червоточине», которой пока нет на картах.
Как и всякий, чья жизнь была связана с космическими путешествиями, капитан всегда жаждал новой информации о «червоточинах». К его чести, эти знания нужны были ему не только для наживы, хотя любой новый факт о «червоточинах» мог сделать его богачом. Нет, его обуяла страсть к путешествиям, страстное желание увидеть новые места, новые зрелища, новые чудеса.
– Каккаб-Бир хорошо заплатит, чтобы узнать, куда ведет новая «червоточина», – мечтательно сказала Рыжая.
– Угу, и Лупино тоже, – Чернобородый расхохотался. – Давай запасемся чуточкой терпения.
Бэйли включил свой браслет и вышел из шкафа. Капитан откинулся в кресле, уставился в потолок – задумался о грандиозных перспективах. В отличие от Бэйли, ему спешить было некуда.
В порту Негодяев Бэйли вел странный, призрачный образ жизни. Постоянное использование браслета позволяло скрываться, но ценой постоянного страха и нервного напряжения. Он прятался по углам, перебегал из одного укромного места в другое. Постоянно в ожидании, что его поймают, Бэйли не мог позволить себе расслабиться и спал не больше часа подряд.
Ел он на бегу. Сначала он воровал еду на камбузе бара «Флибустьера», включая свою ленту Мебиуса и воруя еду прямо с тарелок, не обращая внимания на окаменевшего кока, стоявшего рядом. Затем, забившись в темный уголок, съедал все как можно скорее. Поскольку определить, где пища для «правшей», а где – для «левшей», он не мог, то хватал все подряд и часто ошибался. В таком случае его терзал голод, несмотря на полный желудок, и приходилось совершать, новые вылазки.
Однажды, прячась в кладовке камбуза, Бэйли услышал, как жалуется на кока поваренок, худющий мальчишка с большими черными глазами:
