если умышленно — наказать по уставу. Но ругань и рукоприкладство не красят офицеров и плохо воспитывают команду. Он советует чаще разговаривать с подчинёнными, узнавать, чем они живут: кто болен, у кого неприятности, — а не сводить отношения к одному командованию. Если офицеры будут больше знать о жизни матросов, «то сим средством приобретут они к себе их любовь и даже доверенность», которые и в мирное время необходимы, а на войне тем более. «Они должны знать дух русского матроса, которому иногда спасибо дороже всего»114.
Вот такой урок дал опытный моряк Сенявин молодым офицерам. Насколько хорошими учениками они окажутся, покажет будущая война, и оценки будет выставлять неприятель.
Первого августа 1827 года на кораблях зачитали приказ: четыре фрегата и четыре линейных корабля — среди них «Азов» — поступают под командование контр-адмирала Л. П. Гейдена и идут в Средиземное море. Значит, на помощь грекам!
Дипломатическая прелюдия
К тому времени война греков за независимость шла уже шесть лет. Почти каждый день российские газеты печатали новости с Балкан, и они с каждым месяцем становились всё тревожнее. 10 апреля 1821 года, в праздник Пасхи, константинопольский патриарх Григорий V был повешен на воротах своей резиденции; та же участь постигла в Греции ещё семерых митрополитов, обвинённых турецкими властями в организации восстания. «Я предчувствую, что рыбы Босфора будут есть моё тело, но я умру спокойно во имя спасения моей нации», — сказал 75-летний святитель, когда ему предложили бежать из Константинополя.
На следующий год все узнали о чудовищном преступлении турок на острове Хиос. Из 120 тысяч жителей острова были убиты более 25 тысяч православных, католиков и иудеев, младенцев и взрослых, мужчин и женщин, а около 45 тысяч проданы в рабство — в основном молодые женщины и мальчики до двенадцати лет. Примерно 23 тысячи человек бежали с Хиоса, остальных насильно обратили в ислам. Из семисот православных церквей на острове чудом уцелела лишь одна. Эти события потрясли всех, кто сочувствовал борьбе греков за независимость. Француз Эжен Делакруа написал знаменитое полотно «Резня на острове Хиос», в Европе образовывали комитеты в поддержку восставших, собирали деньги, добровольцы из России и других стран отправлялись на Балканы, лорд Байрон на бриге, купленном на собственные средства, прибыл на помощь с вооружённым отрядом. В России только и говорили, что о греках. «Я твёрдо уверен, что Греция восторжествует, — записал А. С. Пушкин в 1821 году в дневнике, — а 25 000 000 турков оставят цветущую страну Еллады законным наследникам Гомера и Фемистокла».
Восстание распространялось по территории Греции, как пожар в сухом лесу. Особенно успешно греки действовали на море, совершив несколько нападений на турецкие корабли. Пришлось султану Махмуду II обратиться за помощью к своему вассалу, египетскому паше Мухаммеду Али. Оплату за поддержку султан предложил щедрую — территорию Сирии, и Мухаммед Али, не колеблясь, отправил к берегам Греции эскадру под командованием своего приёмного сына Ибрахима-паши.
Египетский десант, высадившийся на Пелопоннесе, начал планомерно, город за городом и область за областью, уничтожать греческое население. «От Арты до Лепанта мы не встретили человеческих существ, — свидетельствовали греческие архиепископы, — это обширная пустыня, здесь и там несколько греков, выходящих из скал, представлялись нашим глазам, но они походили скорее на призраки и на скелеты»115. Так за короткий срок был опустошён некогда цветущий, густонаселённый край. Все ожидали, что предпримет Россия.
Однако император Александр I не пожелал вмешиваться в греческие дела, считая, что поддержка Греции неизбежно приведёт к осложнению отношений с европейскими державами: «...если мы ответим туркам войной, ни одно правительство не устоит на ногах». Османская империя была давним союзником Великобритании и Австрии, и воевать с турками они не собирались, но и позволять России в одиночку помогать грекам тоже опасались, поскольку это могло привести к усилению России на Балканах. Так рассуждали в Лондоне, Париже и Вене; так и сегодня Запад оценивает действия России в XIX веке, называя их «русской экспансией» на Балканах: «Поощряя эти внутренние беспорядки и пытаясь извлечь из них выгоды как политические, так и территориальные, соседние империи — Россия и Австрия — надеялись прибрать к рукам весь Балканский полуостров, а также стратегически важные проливы Дарданеллы и Босфор»116. Проливы действительно стратегически важные, особенно для черноморских держав. А вот территорий на Балканах Россия никогда не имела — в отличие от Австрии и Османской империи.
Николай I повёл более решительную политику в греческом вопросе, чем его брат Александр I, однако и он предпочитал действовать осторожно. В 1826 году в Петербурге Россия и Англия подписали договор, в котором обязались совместно поддержать Грецию и добиваться её автономии... в составе Османской империи. Конечно, это ещё не решение греческого вопроса, но уже первый шаг к нему.
На следующий год к договору присоединилась Франция, новый трактат подписали в Лондоне. При этом было хорошо известно, что Франция энергично помогает союзному Турции Египту, выделяет щедрые субсидии на строительство кораблей, отставные французские офицеры служат в египетском флоте. Имела свои интересы в Египте и Великобритания.
Как пояснял Нахимов в письме, «Лондонский трактат состоит в том, что три двора — русский, английский и французский — согласились восстановить Грецию, избегая, сколь возможно, неприятельских действий с турками, и для того послали свои флоты к берегам Морей и Архипелага (в то время так называли полуостров Пелопоннес и острова в Эгейском море. — Н. П.), чтоб только препятствовать и не дозволить туркам делать нападений на греков». Офицеры эскадры оказались в самой гуще международных событий. Можно сказать, их руками вершилась история, и потому лейтенант Нахимов живо интересовался происходящим. Его письмо, отправленное Рейнеке 4 ноября 1827 года с острова Мальта, — яркое тому подтверждение: в нём есть и подробности Наваринского сражения, и описание событий ему предшествовавших, что делает документ ценным не только для биографов флотоводца. Собственно, письмо иных сведений и не содержит — и в этом весь Нахимов.
Сражение глазами участников
Когда в июле 1827 года в Лондоне дипломаты подписывали конвенцию, русская эскадра под командованием адмирала Д. Н. Сенявина была уже на пути в английский Портсмут. Как заметил командующий французской эскадрой, «русские опережают дипломатию». Вскоре корабли разделились: часть под командованием контр-адмирала Л. П. Гейдена ушла в Средиземное море, остальные вернулись в Кронштадт. Свой флаг адмирал поднял на «Азове».
В июне Николай I отправил Гейдену предписание: «Вникнув в точный смысл сего (Лондонского. —
