занятие, учитывая, что, будучи канадцем, я всегда пользовался всеобщим медицинским обслуживанием) или при составлении конспекта курса (мне напомнили, что конспект курса рассматривается как договор между профессором и студентами). Сравните эти формализованные контракты с традиционной манерой ведения бизнеса на Ближнем Востоке - достаточно рукопожатия и слова. Требование изложить все ожидания в контракте было бы исторически истолковано как оскорбление араба. Реакция была бы такой: "Зачем ты даешь мне на подпись все эти бумаги? Неужели вы не доверяете моему слову?"
Являются ли арабы по своей природе более благородными, чем их американские коллеги, и если да, то не требуют ли они юридических контрактов для оформления своих деловых отношений? Короткий ответ - нет. Разница между обширными юридическими контрактами в Южной Калифорнии и этикой "мое слово - моя честь", распространенной в арабском мире, заключается в реальности числа Данбара. Напомним, что оно обозначает средний размер группы, в которой люди исторически взаимодействуют в повседневной жизни. В такой среде ваша репутация - самый важный социальный капитал. Вы можете обмануть свой социальный контракт в любом случае, но как только слух о том, что вы обманщик, распространится, вам крышка. Соответственно, в условиях "старой страны", где люди, скорее всего, проживут всю свою жизнь на ограниченной географической территории и в тесных социальных сетях, юридические контракты не нужны. Напротив, социальная обстановка, более точно имитирующая среду, в которой мы развивались в предках, по сравнению с единодушием, обеспечиваемым переходным характером южнокалифорнийского общества, служит средством, с помощью которого обеспечивается выполнение данного человеком слова.
В конечном счете, сплоченные и нетранзитивные социальные сети в большей степени способствуют укреплению доверия между людьми. Это очень важный момент, поскольку одним из самых сильных предикторов экономической жизнеспособности страны является уровень доверия, который присутствует в ее экономической, социальной и политической среде. Эта мысль побудила нейроэкономиста Пола Зака изучить нейробиологические факторы доверия в самых разных экономических контекстах. 11 При этом его команда выявила важнейшую роль окситоцина, вырабатываемого нашим мозгом, в обеспечении доверия между людьми. Подобно тому, как тестостерон вызывает у мужчины желание участвовать в различных формах сексуальных контактов, окситоцин эволюционировал, чтобы способствовать взаимодействию между людьми. Поэтому он выделяется в самых разных ситуациях, имеющих эволюционное значение, включая посткоитус (из-за чего его назвали гормоном объятий), во время грудного вскармливания (что способствует материнской заботе) и при взаимодействии между неродственниками (частое явление для социальных видов). В итоге можно сделать вывод, что наша способность доверять другим экономическим агентам коренится в нейробиологических схемах, которые изначально развивались для решения адаптивных задач, связанных с взаимодействием с незнакомцами. Окситоцин - это пережиток нашей человеческой социальности.
МЫ ПРОТИВ НИХ
В 1999 году я посетил Израиль, чтобы представить свою совместную работу (с Трипатом Гиллом) по игре "Ультиматум", а затем провел несколько дней в Дахабе (что в переводе с арабского означает "золото"), курортном местечке в Синайской пустыне (Египет). Как только персонал отеля, состоящий в основном из египтян, узнал, что я арабоязычный еврей, я быстро стал главным гостем. Были и "другие" (то есть израильские евреи), но я был частью их ин-группы. Каким-то образом мое еврейское наследие перевесило мою арабскую идентичность. Такой врожденный трайбализм особенно ярко проявляется в контексте Ближнего Востока. Коалиционное мышление - это призма, через которую мы смотрим на мир, отчасти потому, что на протяжении всей нашей эволюционной истории мы были гораздо более склонны к созданию взаимных союзов с членами ингрупп. Музафер Шериф и Генри Таджфел - пожалуй, самые известные социальные психологи, исследовавшие нашу врожденную склонность к мышлению "мы против них". В экспериментах Тайфеля с минимальными группами участники распределялись по группам с помощью случайных и бессмысленных признаков (например, синие и красные стикеры на рубашках участников). Участники, которые в противном случае могли бы отличаться по бесконечным реальным параметрам, использовали сигнал категоризации для запуска своей врожденной психологии коалиции (например, они проявляли благосклонность к своей новой определенной ингруппе).
На ежегодном собрании Общества социальной и аффективной нейронауки 2009 года Реем Яхья и ее коллеги из Хайфского университета представили свою интригующую работу о том, как обрабатываются изображения причинения боли, когда они связаны с людьми из ингруппы и аутгруппы, а также с контрольной группой. Как и следовало ожидать с эволюционной точки зрения, оценка боли была наиболее высокой, когда она была связана с членами ингруппы. Человеческая эмпатия стратегически распределяется таким образом, который соответствует нашей врожденной психологии коалиции. Недавно группа итальянских ученых провела аналогичное исследование, чтобы выяснить, зависит ли эмпатическая реакция мозга от различий между ингруппами и аутгруппами. Африканским (чернокожим) и итальянским (белым) участникам показывали фильмы, в которых белые, черные или фиолетовые (неестественного цвета) руки укалывали иглой. Используя транскраниальную магнитную стимуляцию , ученые обнаружили, что участники (которые проявляли неявный фаворитизм в группе) проявляли эмпатию (на физиологическом уровне) как к рукам одной расы, так и к фиолетовым рукам. Другими словами, люди способны сопереживать чужой боли (как и в случае с фиолетовой рукой), но они особенно склонны испытывать или отключать эмпатию в зависимости от того, принадлежит ли страдалец к той же ингруппе. 12
В связи с этим Хаим Ферштман и Ури Гнези, два израильских экономиста, исследовали коалиционное мышление в контексте нескольких экономических игр. Примерами таких игр являются "Ультиматум" и "Диктатор". В первой из них игрок А получает фиксированную сумму денег (скажем, 10 долларов), и ему говорят, что он должен предложить разделить эти деньги игроку Б. Если игрок Б принимает предложение, то каждый из двух игроков получает свою долю. Если игрок Б отказывается, оба игрока уходят ни с чем. Игра в диктатора функционирует аналогичным образом, с одним существенным отличием: игрок Б не имеет права вето. Ферштман и Гнези исследовали, может ли в условиях израильского общества поведение в подобных экономических играх зависеть от этнического происхождения игроков. В частности, они хотели изучить две группы, а именно евреев-ашкенази (выходцев из Восточной и Центральной Европы) и евреев-сефардов (африканских и ближневосточных евреев). Будут ли участники испытывать коалиционные предубеждения, то есть будут ли они вести себя более альтруистично по отношению к людям своего этнического происхождения (что можно определить по их прототипическим этническим именам)? Интересно, что Ферштман и Гнизи обнаружили, что мужчины обеих этнических групп, похоже, испытывали большее недоверие к мужчинам-сефардам , а также делали более щедрые предложения мужчинам-сефардам. Эти различия в поведении были гораздо более распространены среди мужчин, чем среди женщин. Нетрудно понять, как коалиционное мышление может привести к различным формам стереотипов и предрассудков в отношении внешней группы, если не к откровенно
