На эскадре Лесовского служил в качестве секретаря адмирала «по военно‑сухопутным сношениям» известный писатель и публицист В. В. Крестовский, описавший плавание в своих записках. Личность Крестовского сама по себе весьма интересная. Нам он известен прежде всего популярным телевизионным сериалом «Петербургские тайны», поставленным по его роману «Петербургские трущобы». Он объездил всю Россию, а его репортажами с Русско‑турецкой войны зачитывались все от мала до велика. С войны Крестовский вернулся штабс‑ротмистром и кавалером пяти орденов, причем все пять с мечами, то есть за фактическое участие в боях. Лесовский давно интересовался творчеством Крестовского и, когда был назначен командовать эскадрой на Тихий океан, предложил известному писателю и публицисту отправиться вместе с ним в качестве секретаря по «военно‑сухопутным сношениям». Крестовский с радостью согласился. Итогом его плавания с Лесовским станет двухтомный труд «В дальних морях и странах», который донес до нас немало интересного о том тяжелейшем плавании.
Отметим, что старшим артиллерийским офицером на крейсере «Африка» в тот момент являлся лейтенант В. Ф. Руднев, будущий командир легендарного крейсера «Варяг». Впоследствии Руднев, в память о своем плавании в эскадре Лесовского, напишет очерк «Кругосветное плавание крейсера “Африка” в 1880–1883 годах».
Назначенные в плавание корабли спешно готовились, вооружались, опробовали машины, приняли запасы. 31 мая на Большом Кронштадтском рейде великий князь Константин Николаевич в сопровождении Лесовского и Пещурова провели смотр фрегатов «Светлана», «Генерал‑адмирал», клиперов «Стрелок», «Пластун», «Забияка» и крейсера «Африка». Уже на следующий день «Африка» и «Забияка» покинули Кронштадт, через несколько дней и остальные.
Пришло известие, что дальневосточные начальники серьезно обеспокоены уязвимостью Владивостока и рассматривают вопрос о переносе порта в залив Святой Ольги.
— Каково ваше мнение, Степан Степанович? – спросил Константин.
— Пока сказать ничего не могу. На месте выясню и телеграфирую! Но Владивосток пока оставлять никак нельзя.
Вице‑адмирал сразу принялся за дело. Перво‑наперво он отправил шифрованную телеграмму контр‑адмиралу Штакельбергу, чтобы тот, приняв команду над броненосными фрегатами «Минин», «Князь Пожарский», клиперами «Джигит», «Наездник», «Разбойник», «Абрек» и крейсером «Азия», прикрыл Владивосток от возможного нападения китайцев.
Вторая телеграмма полетела контр‑адмиралу Асланбегову, корабли которого еще шли на Дальний Восток. По замыслу Лесовского, крейсера «Африка», «Европа», «Забияка» с клиперами «Пластун» и «Стрелок» должны были собраться в Сингапуре, дождаться там зафрахтованных судов с грузами и отконвоировать их во Владивосток.
3 июля Лесовский покинул Петербург. Из воспоминаний секретаря В. Лесовского – писателя и журналиста В. Крестовского: «Проводить С. С. Лесовского собралось на станции много родственников, друзей, знакомых и все, кто принадлежал к флоту из лиц, находившихся в Петербурге. Начальствующие и неначальствующие лица флотской службы присутствовали здесь в полной парадной форме. С. С. Лесовский отъезжал в дальний путь вместе со своей супругой Екатериной Владимировной, которая предполагала жить в Нагасаки, где, в случае нашей войны с Китаем, ей предстоял нелегкий подвиг – учредить временный госпиталь и руководить всем делом этого учреждения, в каком у нас, конечно, ощутилась бы настоятельнейшая надобность, так как русский госпиталь, в то время уже существовавший в Нагасаки, по размерам своим не мог вполне удовлетворять требованиям военного времени. С этой целью при Екатерине Владимировне отправлялась туда же Георгиевской общины сестра Стефанида, которая еще на театре последней нашей войны в Болгарии успела хорошо ознакомиться с обязанностями сестры милосердия».
Почему в столь дальнее и трудное путешествие отправилась жена Лесовского, мы не знаем. Возможно, дама захотела увидеть мир и почувствовать себя женой большого начальника, так как во всех портах адмирала, как морского министра России, неизменно принимали по высшему разряду. А может быть, причина было более банальной. Наслушавшись рассказов о любвеобильных японских гейшах и временных женах, которых покупали себе на время стоянки в японских портах наши офицеры, молодая адмиральша решила обезопасить себя от возможных неприятностей и держать ситуацию под контролем.
Что касается госпиталя в Нагасаки, то в случае необходимости его устройства заниматься им должна была та самая, предусмотрительно взятая в поездку сестра Стефанида. Что касается мадам Лесовской, то она должна была лишь столь гуманное дело олицетворять.
До вверенной ему эскадры Лесовский, со своим штабом и с супругой, добирался так: от Петербурга до Одессы поездом, от Одессы до Александрии пароходом «Цесаревич», от Александрии до Суэца снова поездом, от Суэца до Нагасаки французским пассажирским пароходом «Пей‑Хо».
В то время как Лесовский торопился как можно скорее попасть на Дальний Восток, в далеких песках Средней Азии генерал Скобелев готовился к походу на неприступный дотоле Геок‑Тепе, а вместе с ним и отряд моряков во главе с капитаном 2‑го ранга Степаном Макаровым. Россия выходила к своим геополитическим границам…
В Нагасаки командующий эскадрой появился ровно спустя два месяца после своего отъезда из Петербурга.
Из воспоминаний секретаря Лесовского, писателя и журналиста В. Крестовского, о прибытии вице‑адмирала в Нагасаки: «Сегодня наш адмирал отдал свой первый приказ по эскадре следующего содержания: “Высочайшим повелением я назначен главным начальником морских сил на Тихом океане. Вступая в исполнение должности, предписываю командиру крейсера “Африка” сегодня вечером поднять мой флаг, о чем, по вверенной мне эскадре, объявляю”.
В тот же день в помещении главнокомандующего, на крейсере “Африка”, происходило совещание высших чинов эскадры, на котором присутствовал и наш посланник в Японии К. В. Струве. Между прочим, адмирал отдал распоряжение, чтобы для наиболее удобных и быстрых сообщений с нашим поверенным в делах в Пекине были назначены два военных стационера: клипер “Наездник” в Шанхай и крейсер “Забияка” в Чифу.
В шесть часов вечера, по спуске флага, у С. С. Лесовского на верхней палубе “Африки” был сервирован обеденный стол, к которому приглашены К. В. Струве, барон Штакельберг, командиры наличных русских военных судов и некоторые другие лица. Кормовая часть палубы была в виде палатки очень изящно убрана флагами и роскошно освещена парой электрических ламп Яблочкова. Но особенно эффектен был вид этой кормы снаружи, с воды, уже темным вечером, когда мы возвращались с “Африки” на берег по неподвижной глади залива. Разноцветные стены палатки, освещенные изнутри электрическим светом, сквозившим в их щели, отражались в воде длинными радужными полосами вперемежку со столбами белого света. Эффект игры этого отражения, в данной обстановке, при такой роскошной декорации, какую представляет собою вся здешняя природа и в особенности при этой теплой, глубоко‑синей и прозрачной ночи, был необычайно, волшебно прекрасен.
1 сентября. В восемь часов утра, при подъеме флагов, на бизань‑мачте “Африки” впервые развился флаг главноначальствующего русских морских сил в Тихом океане. Вслед за этим с флагманского судна был сделан салют пятнадцатью выстрелами в честь японской нации. Ответ на него последовал немедленно же с 8‑орудийной японской батареи, расположенной на берегу за Децимой, в самой пяте залива. При этом салюте на флагштоке батареи был поднят русский военный флаг. Засим все русские и японские военные суда вместе с английским корветом “Comus” салютовали, пятнадцатью выстрелами каждое, флагу главного начальника нашей эскадры. Гром выстрелов, разносимый горным эхом по соседним скалам и ущельям, походил на гром небесный, столь долги и эффектны были перекаты рокочущего звука благодаря условиям местности».
Долго задерживаться в Нагасаки Лесовский не стал. На «Африке» он первым делом поспешил в Чифу для встречи с адмиралами европейских эскадр в дальневосточных водах. Важно было выяснить их настроение, будут ли они в случае войны вести себя нейтрально, или же следует ждать враждебных действий. Накоротке встретился с английским вице‑адмиралом Ричардом Куту. Англичанин дал понять, что ни во что вмешиваться не будет.
— Сэр, мое правительство надеется на мирный исход! – поджал он Лесовскому на прощание руку.
