Помимо похмелья, герой оказывается еще и вспотевшим: «Так вспотел, что видно на плаще» /4; 463/ = «Сквозь пот я в протокол кошу / На писанину ту» /5; 392/. Но и его мучители — тоже в поту: «Реки льют потные» = «Шабаш калился и лысел, / Пот лился горячо», — как и в ряде других произведений: «Вытирали промокшие лбы» («Охота на кабанов»), «Вот отирают пот со лба / Виновники паденья» («Баллада о двух погибших лебедях»), «Кто на мне до зари / Сапогами ковал? / Взвод вспотел раза три, / А майор всё кивал» («Побег на рывок»; АР-4-14). Да и в «Песне микрофона» микрофон говорит о певце, подвергающем его пыткам: «Я тянусь своей шеей упругой / К золотому от пота лицу».
И в «Таможенном досмотре», и в песне «Ошибка вышла» герой «плюется»: «Возьму сейчас вот — повернусь / И расплююсь с таможней» /4; 465/ = «Мне в горло всунули кишку — / Я выплюнул обратно» /5; 79/. Вообще желание «расплеваться» с властями встречается у Высоцкого постоянно — например, в «Чужой колее» он мечтает: «Расплеваться бы глиной и ржой / С колеей ненавистной, чужой!» (АР-12-68). А в «Мистерии хиппи», написанной через год, с государством «расплевалось» лирическое мы: «Плевать нам на ваши суеверия!».
В «Таможенном досмотре» лирического героя защищает «ответственный по группе», обращаясь к таможенникам: «Пристали — вот смешной народ! — / Потеха с вашим братом» (БС-18-29). А в песне «Ошибка вышла» уже сам герой скажет врачам: «Смеюсь я: “Что за прятки?!”» (АР-11-44).
В обоих случаях героя раздевают догола: «Меня, как в вытрезвителе ханыгу, / Раздели — стыд пылает на щеках» (АР-4-217) = «И меня заколотило, зазнобило от стыда» (АР-11-50), «Лежал я, голый, как сокол, — / Раздели донага» /5; 390/ (выражение раздели донага встречается и в первой песне: «Здесь не бьют прикладами, — / Раздевают взглядами / (Большей частью женщин) догола» /4; 454/); и обнаруживают, что он «сумасшедший»: «Тут у меня нашли в кармане фигу, / Крест на ноге, безумие в мозгах!» /4; 459/ = «Мой диагноз — паранойя» /5; 84/, «А я — с мозгами набекрень» /5; 382/. Другой черновой вариант «Таможенного досмотра»: «Мой секрет найдут — и под арест» /4; 458/, - также находит аналогию в «Диагнозе»: «Это значит — пара лет» /5; 84/. С этим связан мотив «чутья» лирического героя: «Чую — разглядят, и под арест» (АР-4-206) = «Задаю вопрос и чую: надо…» (АР-11-54), «Доктор если осерчает, / Так упрячет в желтый дом» (АР-11-52).
Однако сам герой абсолютно здоров: «Да и брильянт — зачем мне он? / Мой зуб здоровый, братцы» (АР-4-209) = «Я был здоров, здоров, как бык, / Как целых два быка» /5; 86/. Такое же обращение братцы присутствует и в черновиках песни «Ошибка вышла»: «Мол, братцы, дайте, я прочту» /5; 393/.
В «Таможенном досмотре» герой упоминает иконы с ликами святых, а в медицинской трилогии — портреты врачей, иронически уравнивая их: «Лики, как товарищи, I Смотрят понимающе / Из огромной кучи на полу» /4; 465/ = «Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку. / Я за вами, дорогие, как за каменной стеной» /5; 83/. И ему стыдно перед теми и другими: «Разденут — стыд и срам! — при всех святых» /4; 240/ = «Мне сердечное светило улыбнулося с портрета, / И меня заколотило, зазнобило от стыда» (АР-11-50).
Если в первом случае герой «пальцы сжал в кармане в виде фиги — / На всякий случай, чтобы пронесло», то во втором он скажет: «Молись, что пронесло» /5; 407/.
В свете сказанного нетрудно заключить, что оба произведения относятся к разряду формально-ролевой лирики: лирический герой Высоцкого действует в условноролевой ситуации — на таможне и в больнице.
А образы главврача и таможенников имеют поразительные сходства с главным героем поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин» (1924), но фигурируют уже в негативном контексте: «Настоящий мудрый человечий / ленинский огромный лоб» ~ «Огромный лоб возник в двери» (АР-11-44), «Луч человечий в нем угас» (АР-11-38); «Ильич петушившимся крикнул: “Ни с места!” <…> рука Ильича указывала твердо» ~ «Но властно дернулась рука: / “Лежать лицом к стене!”»; «…скуластый и лысый один человек» ~ «Но я не извергал хулу, / Пока он тер себе скулу» (АР-11-44), «Шабаш калился и лысел» (АР-11-38); «…шагал, становился и, глаз сощуря, / вонзал. заложивши руки за спину, / В какого-то парня в обмотках, лохматого, / уставил без промаха бьющий глаз» ~ «Взгляд в меня вонзают, как иглу» (АР-4-217) (а без промаха бьют и лагерные охранники в «Райских яблоках»: «Но сады сторожат, и убит я без промаха в лоб»); «…как будто сердце с-под слов выматывал, / как будто душу тащил из-под фраз» ~ «Тут не пройдут и пять минут, / Как душу вынут, изомнут»; «И знал я, что всё раскрыто и понято / и этим глазом наверное выловится» ~ «Он вызнал всё, хоть я ему / Ни слова не сказал» (АР-11-40); «Если бить, так чтоб панель была мокра» ~ «Бить будут прямо на полу» (АР-11-44).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все эти сходства свидетельствуют об идентичности образов советской власти, несмотря на разный контекст и разное отношение к ним со стороны двух поэтов.
***
Помимо медицинской трилогии, «Таможенный досмотр» содержит множество параллелей с «Гербарием» (1976).
В начале обеих песен лирический герой предстает в образе патриота: «Стою — тоска по родине во мне»[2125] [2126] (АР-4-211) = «Но шел я, кровью крашенный, / К родному шалашу» /5; 366/, - и «правильного» советского гражданина, который не нарушал закон, а его почему-то собираются шмонать на таможне и мучают в гербарии: «Не выдержал, пустил слезу, / А сердце — сто ударов: / Ведь я распятий не везу. / Икон и самоваров. /Дай брильянт — зачем мне он, / Куда мне с ним деваться? / Я в наш родной алмазный фонд / Ходил полюбоваться» /4; 465/ = «Я не плутал в Сахаре, и / Не сох в пустыне Гоби я. / Всегда я только к нашему просился шалашу. <.. > И вот в лаборатории — наглядное пособие…» (АР-3-20).
Заметим, что характеристика «наш родной алмазный фонд» также повторится в «Гербарии»: «К родному шалашу» /5; 366/, «В моем родном гербарии» (АР-3-18)472
Но вместе с тем герой предстает и в образе бунтаря: «Пойти прямёхонько к весам? / Я очень извиняюсь: / А, скажем, ежели я сам / Легко воспламеняюсь?» (БС-18-19). Поэтому власти предупредят обитателей гербария, чтобы они не имели с ним дела: «Вам противопоказаны / С ним игры, как со спичками» /5; 367/. Да и сам он говорил: «Подожгут — гори!» («Поздно говорить и смешно…», 1972).
И в «Таможенном досмотре», и в «Гербарии» герой чувствует туман в голове: «Найдут в мозгу туман, в кармане фигу» = «В мозгу моем нахмуренном…», — и испытывает одинаковые эмоции:
1) страх: «И смутный страх мне душу занозил» (БС-18-27) = «Страх льется по морщинам», — связанный с возможностью ареста или вечного заключения в гербарии: «Мне уже мерещится арест!» /4; 456/ = «Навек гербарий мне в удел?! / Расчет у них таков» /5; 369/;
2) волнение: «Мандраж всё невозможней» /4; 465/ = «Мне с нервами не справиться» (АР-3-6);
3) тоску: «Стою — тоска по родине во мне» (АР—4-211) = «А я лежу в гербарии — / Тоска и меланхолия» (АР-3-12);
4) стыд, — поскольку его собираются выставить или уже выставили на всеобщее обозрение: «Разденут — стыд и срам! — при всех святых» = «Оформлен, как на выданье, / Стыжусь, как ученица».
А власть «пронзает» его и других людей насквозь: «Всех они щупают / Взглядами, лупою. <…> Взгляд в меня вонзают, как иглу» (АР-4-217) = «Все проткнуты иголками»; «.Лупами строгими / Каждого трогали» (БС-18-78) = «Когда в живых нас тыкали / Булавочками колкими…»; «И бережем мы, как зеницу ока, / И гвозди, что в ладонях и в ногах» (БС-18-28)[2127] [2128] [2129] = «Корячусь я на гвоздике».
