– Отлично. – кивает Акира: – по институту – проект одобрен, как только тяжелая техника и строители в лагере закончат – начнут фундамент закладывать. Сроки обозначили – где‑то за год будет все сделано.
– Это все, что на сегодня стоит у нас в задачах. – заканчивает Акира и поворачивает голову ко мне. Дескать ты же собирал всех, а у нас все под контролем, что нужно то было?
– Да, слово бесстрашной и сексуальной Сумераги‑тайчо, известной в узких кругах под псевдонимом «Син», так как бедная девочка в своей гендерной принадлежности совсем запуталась! – говорит Майко и снова машет вяленным хвостом рыбы. Откуда она рыбу достала?
– Сегодня нас всех собрал я. – признаюсь, вставая на ноги и подходя к большой белой доске: – и вот почему. Все это время меня не покидало смутное сомнение, леди и… – я поискал взглядом Питера не нашел, вздохнул: – и леди.
– О гендерном неравенстве в наших рядах? – спрашивает Майко: – у нас горячих пареньков остро не хватает. Хотя… если Джин переодеть…
– Кьяя!
– Нет, гендерное неравенство мне нравится, тут я сомнений не испытываю. – хмыкаю я: – я скорее о магии и ее применении как следствие – о генезисе магии как таковой. Вся теория магической энергии, официально поддерживаемая и распространяемая государством гласит только о том, что «эта хрень неизвестно откуда взялась, но и бог с ней». В учебниках о происхождении и природе магии – хорошо, если полстраницы. Все остальное – о том, какая бывает, как работает, примеры из истории и прочее. Проще говоря фундаментальных исследований магии как таковых, практически нет. А ведь в любой науке важен именно базис, основа, происхождение. Это, как если бы мы пользовались электричеством, не изучив его природу. В то же время никто не задается вопросом – а как это вообще работает.
– Поправка. – поднимает руку Линда: – все задавались этим вопросом в тридцатых и сороковых годах. Как только магия появилась. С появлением Супермена на Западе и Годзиллы на Окинаве. Тогда целые институты только этим и занимались. Была создана куча теорий, и некоторые из них актуальны до сих пор.
– Эээ… не знал. Я столкнулся с тем, что сейчас практически никто этим не занимается…
– Да потому, что бессмысленно. – пожимает плечами Линда: – тратить время и средства на теорию, когда нужно разрабатывать тактики и стратегии в настоящем времени. Кроме того, убедившись в том, что результатов от таких исследований ноль – государство перестало их финансировать. В мире какие‑то исследования производятся… да по пальцам пересчитать – в Северной Америке, это Фонд Супермена‑Кеннеди и Массачусетский Технологический, это конечно же Институт Беляева в России, раздираемой междоусобицей боярских кланов, это Швейцария с ее Свободным Кантоном…
– Хм. Спасибо, Линда. В любом случае лично у меня возникло несколько мыслей по поводу Единой Теории Магии. Знаю, что я дилетант и прочее… прошу не судить строго и позволить мне вынести на суд общества мою личную теорию… вернее несколько теорий.
– А давай. – говорит Майко: – Игры мы выиграли, Прародителя Человечества Читосе завалила, с Инквизицией помирились, давай свою теорию.
– Если уж мы выслушали параноидальные теории Линды, то уж твою как‑нибудь переживем. – кивает Акира.
– У меня кстати еще есть. – отвечает Линда: – и не надо недооценивать размеры заговора Имперской Канцелярии. Уверена, что этот ваш маньяк 68 – это активность именно Имперской Канцелярии, и что они как‑то используют бедных девушек для создания зон Святой Земли по всей Японии с тем, чтобы в дальнейшем захватить всю страну. Наверное, им нужны эманации отчаяния, боли и ненависти, отрицательные эмоции по максимуму – только так можно оправдать подобное обращение с жертвами.
– Нет, ну ладно Майко там, или даже Читосе. Но ты‑то, Линда, из всех людей, как в такую чушь верить можешь? – закатывает глаза Акира: – ладно, я молчу, что удерживать магов без рук и ног – идиотская идея, а эмоции обычных людей никак на магию не влияют. Но человеческая психика крайне пластична и уже через два‑три месяца чувства отчаяния или ненависти или иного негатива – сменится обычным глухим отчаянием и смирением с ситуацией, примерно тем же набором эмоций, что найдется у любого офисного клерка в понедельник с утра. Кроме того, в том состоянии, в каком была обнаружена Кикуми – она бы и полгода не прожила без человеческого сочувствия и сострадания. Ей просто повезло с опекуном. В государственном учреждении она бы тихо загнулась просто от отсутствия воли к жизни. Люди – это не инструменты, ты не можешь просто поотрезать им руки‑ноги и поразвешать по стенкам, чтобы функционировали. Человеку важна коммуникация, без нее – они умрут. Человек – животное общественное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Значит у Имперской канцелярии есть менталист. – поднимает палец вверх Линда: – а вернее – даже не просто менталист, а кто‑то вроде Гренделя, кто затаскивает людей в вечный сон и …
– А тогда зачем им руки‑ноги ампутировать? – изящно добивает ее Акира. Линда задумывается. Что‑то бормочет про себя и начинает загибать пальцы. Акира торжествующе упирает руки в бока. Майко поднимает руку.
– Чего тебе? – спрашивает Акира.
– А я вот протестую против такой дискриминации. – говорит Майко: – вы как про теорию магии начинаете ругаться, так вечно Майко ничего не понимает, а Читосе только убивать умеет и чай заваривать. Я считаю, что нас тоже надо в эти ваши споры привлекать, а то … а то всякое может быть. Коллектив у нас большой, а умные тут только вы, не дай Аматэрасу что с вами произойдет. Чай там отравленный подадут…
– Помолчи, Майко, не до тебя. – Акира, подобно профессору Выбегалло – отметает неорганизованную реплику из зала и поворачивается ко мне: – ты продолжишь?
– Да. – я снова встаю и шутливо кланяюсь Линде и Акире: – спасибо, что вспомнили обо мне. Мои наблюдения за синергией Акиры и Юки, за синергией льда и пламени – привели к интересным размышлениям. Акира‑сан, ты можешь сделать шар пламени диаметром сантиметров десять? Спасибо.
– Вот так? – Акира поднимает руку, разворачивает кисть ладонью вверх и над ее пальцами начинает плясать пламя, которое довольно быстро формируется в яркую, оранжево‑желтую сферу, размером с крупный грейпфрут.
– Да, вот так. Прошу всех обратить внимание что Акира‑сан в состоянии регулировать не только форму пламени, но и его температуру или интенсивность. – говорю я, а шар пламени тем временем начинает потрескивать и шипеть, наливаться синим цветом, переходящим в черный.
– Можешь сделать его поменьше? – прошу я и шар пламени уменьшается, становясь размером не больше среднего яблока.
– При этом пламя Акиры может обходится без кислорода, может гореть в воде, может даже обжигать определенные области, не затрагивая другие. Однако самое главное, что следует знать, так это то, что пламя Акиры‑сан при всей его ужасающей мощи – крайне ограничено в своем воздействии. Мы все помним и уважаем ее «Инферно»…
– Инферно! – кричат Майко и Иошико с места и топают ногами. Читосе закладывает два пальца в рот и свистит. Акира трет переносицу пальцами.
– Я что‑то не знаю? – шепотом спрашивает Джин у Иошико. Иошико объясняет, что Акира – охренительная и в честь этого, если кто‑то всуе произносит «Инферно!» – все остальные должны топать ногами, улюлюкать и кричать «Инферно!». Традиция такая. А еще желательно так вот руками в стороны разводить, как Акира‑сан делает. Джин делает понятливое лицо и кивает.
– Так вот. – говорю я, подождав, пока народ натопается и наулюлюкается: – но раньше Акира‑сан могла произвести такое вот … воздействие на область (надо избегать слова «Инферно» пока это возможно) только раз в сутки. После чего – падала с истощением. Как в тот раз на заводе, помнишь, Майко?
– Как не помнить, тащила тогда нашу уважаемую охрененную Зажигалку на своей горбушке. Как мешок с отрубями. – кивает Майко: – а она даже слова не могла выдавить. Но щит артефакторный у бойцов «Торы» пережгла, молодец.
– Однако в дальнейшем при совмещении ее магии с магией Юки, внезапно выяснилось, что Акира‑сан может выдать «Инферно»…
