что их Бог действительно могущественнее наших!» – «Лично для меня, – отвечал Константин, – этот вопрос давно решен. Но если вы настаиваете, я согласен. Изберите из вашей среды мудрейшего, устройте диспут с христианским епископом, и пусть весь народ будет свидетелем вашего унижения».
Получив такой ответ, язычники обрадовались возможности унизить христиан и, посовещавшись между собой, избрали для диспута самого мудрого и красноречивого философа. Вслед затем они дали знать Александру, что готовы встретиться с ним в любое время для богословского спора. «Воля царя для меня закон, также как и воля Господа, – смиренно промолвил епископ. – Я принимаю вызов не ради себя, а ради утверждения веры Христовой».
Сам он сохранил полное спокойствие, но священники, окружавшие его, забеспокоились. «Противник наш хитер и коварен, – говорили они Александру, – ибо все языческие философы проводят жизнь в повседневных спорах и потому весьма искусны в этом ремесле. Язык их изворотлив, ум остер, душа лукава. Если ты, отче, не искушен в эллинской философии, лучше не принимай этот вызов – откажись от диспута под каким-нибудь предлогом или предоставь это дело другому». – «Хороши бы мы были, – возразил епископ, – если бы бегали от всякого уличного крикуна, который зарабатывает деньги тем, что обучает простаков пустословию и пустомыслию. Разве не с нами Господь наш? А раз так, то пусть выходит против меня хоть сам дьявол. С Божьей помощью я как-нибудь сумею унизить его». Так говорил Александр, имея великую веру в Бога.
В назначенный день множество христиан и язычников собрались на одной из площадей Константинополя, чтобы присутствовать при споре. Оба противника провели бессонную ночь. Философ, хотя и был уже человеком многознающим, просидел до утра за своими книгами. Александр же посвятил ночь молитве. И вот, по знаку царя, философ вышел из толпы единомышленников, готовый развернуть перед народом весь лживый блеск своего искусства, но тут епископ Александр воскликнул: «Именем Господа моего Иисуса Христа повелеваю тебе умолкнуть!» И тотчас у философа отнялся язык, он лишился дара речи и не мог произнести ни слова, несмотря на все старания. Бессилие его перед Высшей Силой было таким явным, что язычники пришли в ужас. Многие из них разбежались.
Выждав некоторое время, епископ промолвил: «Если этому человеку еще есть, что сказать, то пусть говорит». Речь моментально вернулась к философу, но вместо того, чтобы хулить Христа, он начал славить Его, а затем исповедался перед всеми в своих былых заблуждениях и навсегда отрекся от них.
Некоторое время спустя Александр еще раз смог явить горожанам чудесную силу своей молитвы. Всем было известно, что император Константин сильно скорбел, видя раскол, происшедший среди христиан после Никейского Собора. Многие из ариан лишь на словах тогда отреклись от своих заблуждений, но в душе оставались еретиками. Между тем Константин более всего желал увидеть отцов церкви примирившимися, а Ария вернувшимся к православию. Царедворцы, среди которых было множество тайных ариан, решили этим воспользоваться. Благодаря их стараниям, Арий был возвращен из ссылки и прибыл в Константинополь, чтобы встретиться с императором. На словах от отрекся от своего учения, но в действительности продолжал ему следовать. Собираясь к Константину этот лукавый человек спрятал на груди свиток, где были изложены все положения его еретической веры, после чего вошел в тронный зал.
Константин спросил:
– Согласен ли ты веровать так, как постановили святые отцы на Никейском Соборе?
Отвечая, Арий ударил себя в грудь и сказал:
– Так и верую.
Таким образом, Арий как бы соглашался с православием, но на самом деле говорил, что верует так, как написал своей рукой. Не подозревая об этом, Константин обрадовался и велел епископу Александру вернуть отреченного Ария к церковному общению. Епископ был до глубины души смущен этим приказом, но не стал возражать. Войдя в храм, он начал молиться: «Ты Сам, Господи, видишь кто есть кто, и не мне говорить Тебе, что Арий лжец и нераскаявшийся еретик. До каких же пор он будет ругаться над нашей верой и смущать сердца новообращенных? Мало было церкви христианской гонений извне, дожили мы теперь благодаря ему до внутренних смут. А разве не хуже это стократ мучений и смерти? Яви же, Господи, милосердие к церкви Своей, не пускай в нее волка в овечьей шкуре, порази Ария в час его торжества! И пусть в самой смерти его будет видна вся глубина его падения. А если для этого, Господи, нужна Тебе моя жизнь, то возьми ее, ибо все, чем я владею, принадлежит Тебе безраздельно!»
Так молился епископ Александр. Тем временем Арий, выйдя из дворца, отправился в храм Двенадцати Апостолов. Множество царских сановников, окружив его, криками и смехом выражали свое ликование. Им казалось, что после возвращения их вождя православие непременно должно погибнуть. Так дошли они до мраморной колоны, на вершине которой стояла статуя императора. И тут Арий почувствовал настоятельную потребность удовлетворить свои естественные надобности. Оглядевшись по сторонам, он увидел общественный нужник и поспешно вошел туда. Процессия остановилась. Все замерли в ожидании. Миновало порядочно времени, а Арий все не показывался. Тогда стоявшие на улице, недоумевая, что такое могло случиться, сами вошли в нужник и, к ужасу своему, нашли Ария лежащим без движения – смерть внезапно настигла еретика за его низким делом среди нечистот и испражнений.
Когда Александру донесли о позорной смерти отлученного, он сказал: «Можно ли дивиться такому концу? Как оскорбил Арий Сына Божьего, так и сам принял смерть бесчестную». И были в этот день посрамлены все ариане, а православные радовались и прославляли Христа.
Св. Пахомий Великий и первые монастыри
Первые иноческие обители, возникшие в Египте, не были еще монастырями в современном понимании этого слова, поскольку не имели строгих, твердо установленных правил общежития. Так, к примеру, ученики св. Антония не были подчинены никакому уставу и никакому наставлению. Обычно вновь приходившие поступали в обучение к какому-нибудь опытному старцу, который руководил их первыми шагами на пути аскетизма. Затем они устраивались по своему усмотрению и достигали святости сообразно установившимся методам, совершенствуя их по собственному желанию. Основателем монастырского монашеского общежития стал младший современник Антония Великого, Пахомий Великий.
Родился Пахомий в 292 г. в Верхнем Египте, в окрестностях Есне, к югу от Фив. Его отец и мать, люди состоятельные, были ревностными язычниками. Своим детям они дали некоторое образование. Поэтому Пахомий, в отличие от Антония, умел читать и писать, однако он не знал ни греческого, ни латинского языков. В 315 г. его призвали в римскую армию, но отряд новобранцев, в котором он состоял, успел
