Блуз ошеломленно стер пену с лица.
— Что? А. Да. Займитесь этим, сержант.
Через двадцать секунд Полли уже бежала вниз по склону вслед за Маладиктом. Там и сям сквозь заросли было видно дно ущелья. Полли заметила, как на солнце блеснул металл. Земля под ногами была покрыта толстым слоем хвои, и вопреки распространенному мнению в большинстве случаев леса вовсе не завалены сучками, которые громко хрустят под ногами. Разведчики достигли края леса, где кусты боролись друг с другом за солнечный свет, и нашли место, откуда открывался хороший обзор.
На дороге было всего четверо солдат в незнакомой форме. Они попарно ехали позади и впереди повозки — маленькой, с брезентовым навесом.
— Что такое в этой повозке, если ее охраняют четверо? — спросил Маладикт. — Наверное, что-то ценное.
Полли указала на огромный флаг, свисающий с шеста.
— По-моему, это газетчик, — сказала она. — Та же повозка. И тот же флаг.
— Хорошо, что они проезжают мимо, — шепнул Маладикт. — Давай просто подождем, пока они не скроются, и ускользнем тихо, как мышки…
Солдаты ехали со скоростью повозки — но тут двое, ехавшие впереди, остановились и повернулись в седлах, поджидая задних. Потом один из них показал в ту сторону, где залегли наблюдатели, и что-то крикнул, но было слишком далеко, чтобы расслышать. Задние солдаты подскакали к повозке и приблизились к своим товарищам. Все четверо задрали головы. После короткого спора двое зарысили обратно, вниз по дороге.
— О черт, — сказала Полли. — Что они там увидели?
Всадники проскакали мимо того места, где они прятались, и вскоре въехали в лес.
— Мож, побежим за ними и нападем? — спросила Яшма.
— Пусть этим занимается Джекрам, — ответил Маладикт.
— Но если он их атакует и они не вернутся на дорогу…
— Когда он их атакует, — поправил Маладикт.
— …тогда эти двое заподозрят неладное. Один, возможно, останется здесь, а другой поедет за помощью.
— Значит, мы подберемся поближе и подождем, — сказал вампир. — Гляди, они спешились. И повозка подъехала к ним. Если мы поймем, что они боятся, мы их окружим…
— И что?
— Пригрозим пристрелить, — твердо ответил Маладикт.
— А если они не поверят?
— Значит, пригрозим погромче! — сказал Маладикт. — Довольна? И я, черт возьми, надеюсь, что у них есть кофе!
Есть три вещи, которые хочется сделать всякому солдату во время короткого привала. Закурить, развести костер… ну а третья вещь не предполагает огня, зато требуется дерево.[6]
Двое солдат развели костер и поставили котелок. С повозки спрыгнул молодой человек, потянулся, зевнул и не спеша зашагал в лес. Он нашел подходящее дерево и через мгновение принялся внимательно изучать кору на уровне глаз.
Стальной наконечник арбалетной стрелы прижался к его шее, и чей-то голос произнес:
— Подними руки и медленно обернись.
— Что, прямо сейчас?
— Э… нет. Сначала можешь закончить.
— Честно говоря, сомневаюсь… Погодите-ка… сейчас. Так, — молодой человек поднял руки. — Вы понимаете, что мне достаточно закричать?
— И что? — сказала Полли. — А мне достаточно нажать на крючок. Проверим, кто быстрее?
Мужчина обернулся.
— Я же говорила, — Полли отступила на шаг. — Это снова он. Де Словв. Газетчик.
— О! Так это вы, — сказал де Словв.
— Кто? — уточнила Яшма.
— О боги… — сказал Маладикт.
— Послушайте, я бы отдал что угодно, чтобы с вами поговорить! — воскликнул де Словв. — Ну пожалуйста…
— Ты на стороне врага! — прошипела Полли.
— Что? А, вон те парни? Нет. Это солдаты из отряда лорда Ржава. Из Анк-Морпорка. Их послали в целях безопасности.
— Они должны защищать вас здесь, в Борогравии? — уточнил Малекдикт. — И от кого же?
— Э… теоретически — от вас.
Яшма подалась вперед.
— Ета… Какие ефективные охранники.
— Я обязан поговорить с вами! — горячо повторил де Словв. — Невероятная история! Вас все ищут. Это вы убили старика углежога и его жену?
Пели птицы. Вдалеке послышался крик самки синеголового дятла.
— Патруль нашел свежие могилы, — сказал газетчик.
В вышине цапля, зимняя гостья со стороны Пупа, прилетевшая на озера, издала мерзкий звук.
— Я так понимаю, что это не вы, — сказал де Словв.
— Мы похоронили мертвых, — холодно отозвался Маладикт. — Мы не знаем, кто их убил.
— Мы взяли немного овощей, — добавила Полли и вспомнила, как они шутили на этот счет. А что им оставалось? Либо смеяться, либо плакать. Но все равно…
— Вы питаетесь подножным кормом?
Де Словв вытащил из кармана записную книжку и принялся что-то торопливо писать карандашом.
— Мы не обязаны с вами говорить, — заметил вампир.
— Нет-нет, не отказывайтесь! Вам столько нужно узнать! Вы ведь служите в этом… «Вверх-вниз»?
— «Тудой-сюдой», — поправила Полли.
— И вы… — начал де Словв.
— Хватит, — сказал Маладикт и вышел из-за дерева. Солдаты, сидевшие у огня, на мгновение замерли, потом один потянулся за мечом…
Маладикт перевел арбалет с одного на другого. Острие стрелы гипнотизировало их, словно качающийся маятник.
— У меня всего один выстрел, а вас тут двое, — сказал вампир. — Кого я убью? Вам решать. Слушайте внимательно: где кофе? У вас ведь есть кофе? Ну же! Кофе есть у всех. Кофе на бочку!
Солдаты уставились на арбалет и медленно покачали головами.
— А ты, газетчик? — рыкнул Маладикт. — Где ты прячешь кофе?
— У нас есть только какао, — ответил де Словв, быстро поднимая руки, как только вампир повернулся к нему. — Можете взять…
Маладикт уронил арбалет, который разрядился в воздух,[7] и сел, закрыл лицо руками.
— Мы все умрем, — заключил он. Солдаты поерзали, явно собираясь встать, но Яшма занесла дубину.
— Ета, даже не думайте, — сказала она.
Полли повернулась к газетчику.
— Вы хотите, чтобы мы поговорили с вами, сэр? Тогда начните сами. Дело в… в… князе Генрихе и его… носках?
Маладикт поднялся одним стремительным движением.
— Мы их поджарим и отправимся по домам, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Раз, два, три, за что мы сражаемся?!
— Носки? — переспросил газетчик, нервно поглядывая на вампира. — При чем тут носки?
— Я только что отдал тебе приказ, Полли! — сказал Маладикт.
— Чего, по-вашему, мы не знаем? — продолжала Полли, сердито глядя на де Словва.
— Во-первых, вы — это все, что осталось от «Тудой-сюдой»…
— Неправда!
— Есть, конечно, пленные и раненые. С какой стати мне врать? Кстати, почему он назвал тебя Полли?
— Это прозвище. По-нашему оно означает… «птичка». Я хорошо разбираюсь в птицах, — сказала Полли, мысленно выругавшись. — А откуда вы знаете, что сталось с нашим полком?
— Потому что знать — моя работа, — ответил газетчик. — Кстати, а что это за птица кружит над нами?
Полли подняла голову.
— У меня нет времени играть в дурацкие игры, — сказала она. — Это…
Она запнулась. Что-то и впрямь описывало над ними круги. В запретном синем небе.
— Ты не знаешь? — спросил де Словв.
— Знаю, конечно, — раздраженно ответила Полли. — Это белогрудый канюк. Но я думал, они не залетают так далеко в горы. Я видел канюка только раз, в книжке…
Она снова вскинула арбалет и попыталась вернуть себе контроль над ситуацией.
— Я прав, мистер Всезнайка?
Де Словв снова поднял руки и слабо улыбнулся.
— Наверное… Я вырос в городе и могу разве что отличить воробья от скворца. Все остальные птицы для меня — утки.
Полли одарила его яростным взглядом.
— Пожалуйста, — сказал де Словв. — Послушайте. Вы должны узнать правду. Пока еще не поздно.
Полли опустила арбалет.
— Если хотите поговорить с нами, подождите здесь, — сказала она. — Капрал, пойдем. Карборунд, забери пленных.
— Погоди, — возразил Маладикт. — Кто тут командует?
— Ты, — ответила Полли. — Но ты пускаешь слюни, шатаешься и странно смотришь на меня. Так что ты хотел сказать?
Маладикт задумался. В глубине души Полли усталость и испуг переплавились в гнев. Лицо у нее было такое, какое никому не хочется видеть по ту сторону арбалета. Стрелой вампира не убьешь. Но все-таки будет больно.
— Ладно, — сказал Маладикт. — Карборунд, забирай пленных. Мы уходим.
Когда они приблизились к укрытию, послышался птичий свист. Птичка, с точки зрения Полли, называлась «очень неумелый подражатель». Она решила на досуге поучить девочек свистеть по-птичьи, хотя бы в некотором приближении к реальности. Это гораздо труднее, чем думает большинство людей.
Новобранцы ждали в балке, вооруженные и по крайней мере на вид опасные. Они заметно расслабились, когда увидели Яшму, волокущую двух связанных солдат. Двое других горестно сидели, прислонясь к скале, со скрученными позади руками.
