Глеб двинул вперед белого офицера. Настя посмотрела на доску, нахмурилась, потом снова перевела взгляд на Глеба и сказала:
— Видимо, я обратилась не по адресу.
— Видимо, так. Хотя…
Он сделал паузу, после чего сказал:
— Многие умнейшие представители человечества считают, что параллельные миры, в которых живут наши двойники, и впрямь могут существовать. Например, физики Стивен Хокинг и Эверетт полагают, что вселенную можно трактовать как волновую функцию квантовой частицы, которая с разной вероятностью пребывает в бесконечном множестве состояний, образуя мириады миров, из которых наш является лишь наиболее возможным.
— Я не сильна в науках, — сказала Настя. — Можете пояснить — человеческим, а не научным языком?
— Могу. Это значит, что у каждого из нас есть мириады двойников в этих мирах. Как бесконечная череда отражений в зеркалах. Но в данном случае каждое из отражений живет своей собственной жизнью — и чем далее тянется цепочка, тем больше различий. Но все эти «отражения-двойники» связаны друг с другом невидимой нитью. Так яснее?
— Да, пожалуй.
Настя увела своего черного короля из-под удара, спрятав его за ладью.
— Вы поможете мне во всем этом разобраться? — спросила Настя.
— В ваших снах и видениях? — Корсак хмыкнул. — Вряд ли. Но что меня действительно заинтересовало, так это схожесть ваших симптомов и симптомов Галины Упоровой. А также то, что она сама пошла с вами на контакт и даже вроде бы пыталась вас о чем-то предупредить.
— И почему вас это заинтересовало?
— Потому что я не верю в случайности, — ответил Глеб. — А вам снова шах!
Он двинул вперед белого коня.
— И что вы намерены делать? — спросила Настя, вновь отодвигая короля.
— Пока не знаю. Но как только узнаю — тут же вам расскажу. Мат!
Глеб двинул вперед белую пешку и откинулся на спинку стула.
4
— Что с вами? — тревожно спросил доктор Галибин.
Анжела упала спиной на стену и, выпучив глаза и схватив себя пальцами за ворот халат, с хрипом вдохнула воздух.
— Вы задыхаетесь?
Анжела рванула на груди халат и вдруг свалилась на доктора, он подхватил ее, и в этот момент Анжела рывком повалила его на кровать, упав вместе с ним, и вдруг отчаянно закричала:
— Помогите! Помогите, насилуют!
Продолжая одной рукой держать молодого доктора за лацкан пиджака, другой она схватила его за лицо, раздирая ему ногтями щеку в кровь.
— Что вы…
Галибин попытался оттолкнуть от себя взбесившуюся блондинку.
— Помогите! — снова отчаянно заверещала Анжела.
В палату вбежали охранник Семенов и начальник охраны Гуськов. Галибин наконец вырвался и вскочил на ноги. Щека его была расцарапана. Сломанные очки валялись на полу.
Анжела выглядела не лучше. На лице ее багровел кровоподтек, халат на груди был разорван, и белые груди с темными сосками вывалились наружу.
— Что здесь происходит? — громко, со сталью в голосе спросил Гуськов.
Анжела зарыдала, тщетно пытаясь прикрыть руками голую грудь:
— Он меня… он меня…
— Я ничего не сделал! — горячо воскликнул Галибин. — Клянусь вам! Она сама на меня…
В палату вошел доктор Макарский. Окинул быстрым взглядом место инцидента и сухо проговорил:
— Доктор Галибин, ко мне в кабинет. Живо!
Затем повернулся и вышел из палаты.
Пять минут спустя доктор Галибин стоял посреди кабинета доктора Макарского с багровым лицом и дрожащими губами, а Макарский, сидя в кресле, жестко его отчитывал:
— Позор! Стыд! Скандал! Вы понимаете, что вы только что сделали?
— Я ничего не делал! — дрожащим голосом сказал Галибин. — Клянусь, я к ней даже не притронулся!
— Бологова обвинила вас в том, что вы пытались ее изнасиловать, — жестко проговорил Макарский, сверля молодого доктора суровым взглядом.
— Это бред! — Красное лицо Галибина с заклеенной пластырем щекой пошло белыми пятнами, губы задрожали еще больше. — Она схватила меня и стала кричать! Клянусь вам, все так и было! Андрей Петрович, вы знаете, что Бологова страдает синдромом…
— Она обвинила вас в преступлении, — строго произнес Макарский. — Вы понимаете, что я не могу оставить ее слова без внимания?
Галибин глупо улыбнулся.
— Но это бред. Это даже не смешно!
— Вы правы — это не смешно, — согласился с ним Макарский. — Это очень грустно. И чревато для вас самыми неприятными последствиями.
Кровь отлила от лица молодого врача.
— Что вы имеете в виду? — проговорил он срывающимся голосом.
— Я доложу о вашем поступке в соответствующие инстанции. А пока… — Макарский холодно прищурился. — Вы отстранены от работы. Ваш случай будет рассмотрен на комиссии по врачебной этике. Это я вам обещаю.
— Андрей Петрович, это меня уничтожит! Даже если комиссия встанет на мою сторону, моя репутация будет испорчена! Неужели вы не понимаете?
— Понимаю. Но я не могу поступить иначе. Комиссия во всем разберется. Если вы не виновны — обвинения будут с вас сняты и вы вернетесь к работе. А теперь — покиньте мой кабинет и езжайте домой.
Галибин хотел что-то сказать, но внезапно плечи его обмякли, а слова так и остались невысказанными, словно силы неожиданно покинули его. Он повернулся и, понурив голову, вышел из кабинета.
Макарский взял со стола телефон и набрал номер начальника охраны Гуськова.
— Это я, — сказал он в трубку. — Галибин поехал домой. Позаботьтесь о том, чтобы об этом случае узнали журналисты.
Затем отключил связь и бросил телефон на стол.
Начальник охраны Гуськов опустил руку с телефоном и посмотрел на Анжелу, которая сидела на своей кровати, замотавшись в одеяло, и испуганно глядела на Гуськова.
— Что теперь с ним будет? — тихо спросила она.
— С кем? — уточнил Гуськов.
— С этим молодым доктором.
— Не знаю, — ответил Гуськов. — Но лечить он уже точно никого не будет.
Анжела облизнула пересохшие губы.
— Мне его жалко, — пробормотала она. — Вы хотели его припугнуть. Я это понимаю. Но, может, теперь надо дать делу обратный ход? Он был так напуган… Уверена, он и так сделает все, что вы ему скажете.
Серые глаза Гуськова хищно сузились.
— Детка, — тихо отчеканил он, — не рассуждай о вещах, в которых ничего не понимаешь. И еще. Если кому-нибудь пикнешь — затяну на твоей глотке чулок и скажу, что так и было. Поняла?
— Да, — тихо сказала Анжела.
— Не слышу.
— Да! — громко произнесла Анжела. — Поняла!
— Вот и молодец. А теперь приведи себя в порядок.
Гуськов повернулся и вышел из палаты. Дверь за ним закрылась. Анжела всхлипнула и пробормотала горестным голосом:
— Сволочи.
5
Возле кабинета доктора Макарского сидел новый охранник, который не проработал в клинике еще и недели. Глеб (всегда умевший отлично слушать и слышать) припомнил, что о нем говорили пациенты.
Холост, тридцать два года, служил охранником в Бутырской тюрьме, вышел на пенсию по инвалидности (один из заключенных разбил ему коленную чашечку железным прутом) и после лечения и реабилитации устроился охранником в психиатрическую клинику. Платили в частной клинике гораздо больше, чем в Бутырской тюрьме, так что парень не прогадал.
Глеб пристально вгляделся в лицо охранника. Главное — избрать правильную стратегию в общении с этим амбалом. «Парень привык выполнять приказы, пусть выполнит и сейчас».
Глеб решительным шагом подошел к надзорной палате, взглянул на охранника и сухо и властно проговорил:
— Не надоело баклуши бить? — А затем резко добавил: — Ваша фамилия?
Верзила вскинул голову и уставился на Корсака маленькими голубыми глазками.
— Э-э… Семенов. Иван Семенов.
— Знаете, где находится архив?
— Э-э…
— В цокольном помещении, — сказал Глеб. — Анна Сергеевна проводит ревизию каталогов. Там требуется помощь сильного мужчины. Скажете, что вас прислал Корсак. Все ясно?
На мясистой физиономии охранника отобразилось замешательство.
— А вы…
— Я новый зам главврача, — отчеканил Глеб, сверля охранника взглядом. — Моя фамилия Корсак.
— Ясно. Но я…
— Вам нравится здесь работать?
— Да, — растерянно проговорил Семенов.
— Тогда ровно через пять секунд вы исчезнете с моих глаз! А через полчаса я спущусь в архив и проверю, насколько точно вы выполнили мое поручение. Время пошло!
Глеб поднял руку и устремил взгляд на циферблат наручных часов.
Повторять приказ не пришлось. Через пять секунд верзила испарился.
Глеб достал из кармана складной швейцарский нож и пилку для ногтей. Присел возле двери и занялся замком. Меньше чем через минуту замок сухо щелкнул, и дверь приоткрылась.
