– О чужом я думаю, – пробурчала Катерина. – О Чижике.
– Катюша, – ласково обнял ее Заревский, – но… Чиж ведь и раньше жил у Сидоревского. Ты даже не знаешь, сколько ему лет.
– Два года, – ответила Катя. – Знаю.
– Так вот все два года он жил у него. И… для него была обычной такая жизнь.
– Именно поэтому от такой славной жизни он облысел, нарушил пищеварение и заработал дикую аллергию.
Заревский не знал, как ее утешить.
– А хочешь… Кать, а хочешь, я бегом пробегусь вон до того магазина? – решился он на геройский поступок.
– Ну… чего же ты один побежишь, давай вместе.
Теперь они тряслись по тротуару, а прохожие оборачивались им вслед. Хрупкая женщина легко парила рядом с тучным, огромным дядькой, и у нее было хмурое лицо. Зато толстяк задыхался от бега, но пытался улыбаться и даже поддерживать свою спутницу.
– Все, Игорь, хватит, – остановила его Катя возле большого магазина со стеклянными дверями. – Сейчас мы будем подыскивать тебе… Погоди, а ты список составил?
– Какой список? – удивленно моргал Заревский.
– Обыкновенный, – вздохнула Катерина. – Список вещей, которые тебе надо купить!.. Ох, ты, горе мое… Ручка есть? У меня была, можешь не искать.
Они сидели в большом холле и тщательно обговаривали каждую вещь. Причем Заревский яростно выступал против всего, что предлагала Катя.
– И зачем мне новый костюм? Домашний… Я что – буду на сцене в этом костюме петь?
– Ты еще доберись до сцены, – одергивала его Катя. – И потом… тебе же надо в чем-то ходить дома. А это… это не домашний костюм, а летний. Там, может быть, жара.
– Я не поеду, я ужасно не люблю жару.
– Ты поедешь! – наседала Катя. – И жару ты тоже любишь!
– Хорошо, тогда вычеркивай семь пар носков. Там жара, я буду ходить в сланцах без носков!
– Ты сначала доберись до сланцев! Кстати, сланцы тебе тоже надо взять.
– Нет! Сланцы я там куплю.
– Хорошо, тогда… побежали до следующего магазина.
Бежать не пришлось. Позвонил Огребцов и поинтересовался, как идет подготовка к отъезду. Катерина доложила, что они уже в магазине, одевают Заревского для заграничного путешествия и сам Игорь ужас до чего стремится скорее отправиться в поездку. Огребцов остался доволен. А Катя с Заревским побрели дальше докупать нужные вещи. Заревский после небольших спринтов уже не мог не только бежать, но и просто ходить нормальным шагом. Он попытался было пожаловаться Катерине:
– Катя, вот здесь, совсем близко, стоит моя родненькая машина. Она прямо вся в недоумении – отчего это я ее игнорирую! У нее даже масло закипело от такого горя. Кать, пойдем в машину, а?
– Ей придется теперь очень часто недоумевать. Ты будешь ходить пешком!
Она умотала сегодня Заревского до полуобморочного состояния. Когда они пришли к ней домой, он сразу же взмолился:
– Катя! Чаю! И… и огромный-преогромный бутерброд!
– Хорошо… заходи в дом.
Пока Заревский открывал двери, Катя сидела возле будки Ерофея и гладила пса, который выделывал хвостом немыслимые вензеля.
– Да, Ерофей… Нет с нами теперь Чижика, поэтому… Ты не расстраивайся, я сейчас тебя покормлю… Игорь!! Беги скорее за своей машиной!
– Что случилось? – выскочил Игорь из дома с бутербродом в руке.
– Брось хлеб с колбасой, это гора калорий! Бегом за машиной! Надо поехать к Сидоревскому, отвезти Чижику лечебный корм, – вдруг стала собираться Катя.
Заревский крепко взял ее за плечи.
– Стой. Катя, они не примут никакого корма, неужели ты не понимаешь? Они не станут лечить кота. А когда он снова заболеет, тогда… они вызовут другого врача. Возможно, более спокойного, более равнодушного, чем ты. Хотя… Может быть, перебесятся и снова позовут тебя, ведь ты тоже уже стала частью их… имиджа, как выражается твой Сидоревский. Поэтому… надо просто ждать.
– Когда Чиж заболеет? – устало посмотрела на Игоря Катя. – Игорь… Я… зачем-то привязалась к этому коту. И… я могла бы смириться, если бы ему там было хорошо, но…
– Ему там нормально! – встряхнул ее Заревский. – Ты понимаешь? Нор! Маль! Но! Все! А сейчас… ты посмотри, Ерофей уже полчаса чечетку хвостом выбивает, а ты никак не удосужишься его покормить. Меня, кстати, тоже.
Катя вздохнула и пошла кормить пса и мужчину.
– Ты тут так одна и живешь? – спросил Заревский, пока Катя наливала чай.
– Да… нас сносить хотят уже несколько лет, да каждый год передумывают. А я и рада. Куда я потом Ерофея дену, он же не привык в городской квартире жить, ему на улице надо. Да и соседи у нас все знакомые… даже кошки в гости приходят. И зачем я только к Сидоревскому устраивалась? Анжела сказала, чтобы я с ним поговорила о сносе дома… А мне это и не нужно… Нет, то есть сначала я хотела, а потом подумала… Не надо ничего сносить. А от Сидоревского мне и вовсе ничего не надо. Мы сами не знаем, чего хотим.
Они сидели в большой кухне, где обстановка была совсем не современная. Но все эти вышитые салфеточки, белоснежные кружевные шторки на окнах, пузатый чайник – они так окружали теплом и уютом, что хотелось надеть тапочки и взять в руки газету.
– А почему ты не замужем? – ляпнул гость и тут же смутился: – Прости… вырвалось…
– Не знаю, – рассеянно ответила Катя. – Вообще-то, человек я хороший, но никто не берет!
– Я бы взял… – тихонько пробормотал гость.
– «Бери!» – чуть было не выкрикнула она, но… язык будто онемел. И пришлось сказать совсем другое:
– Тебе надо устраивать свою карьеру. Вот и Огребцов говорит то же самое. Потом… Игорь, я из-за тебя котом пожертвовала! Так что… Ты просто не можешь поступить по-другому.
– Понял, – качнул головой Заревский и одним махом, точно рюмку, опрокинул в себя чашку чая.
На работе у Кати все было как обычно. Клиенты записывались только к ней – сыграла свою роль реклама по телевидению, хотя Катя ни о какой рекламе и не думала. Машка же вынуждена была развлекать Катерину разговорами и принимать тех редких посетителей, которые телевизора не смотрят.
– Катя! Это ужас! – восклицала рассерженная подруга, когда в приемной снова никто не пожелал пройти к ней. – У меня нет слов!
– То есть молчать сегодня будешь? – не отрываясь от чьей-то порезанной лапы, поинтересовалась Катя. – Что, вообще никто не идет? Вон у девочки киску возьми на осмотр.
– Да я не из-за этого, – махнула рукой Машка. – Я из-за своих, домашних. Кать… я решила брать с тебя пример и… и выгнала Романа с его мамашей. Они мне житья не дают. Поэтому – я с ними рассталась. И… и знаешь, Кать, я думаю, не умру. Ты же не умерла!
Катя задумалась. Чего скрывать, какой бы ни был этот Роман, а после его ухода она даже переживала. Но вот теперь… Из-за Чижика ей гораздо тяжелее.
