Он ждет, когда я сниму нижнее белье, когда останусь полностью обнаженной. Стягиваю с себя лифчик, трусики. Черные глаза впиваются в мои набухшие соски, в гладкость между ног. А я впиваюсь в него. Недолго. Опускаю голову, разорвав зрительный контакт с Профессором, сажусь на колени, упираясь о мягкий ковер и завожу руки за спину.
Трепет в груди привычно разливается в каждую клеточку тела. Весь день я гадала, что он подготовил сегодня. Вспоминала фотографии из интернета, тематические видеоролики, в конце концов фантазия сама разыгрывалась не на шутку. В такие моменты меня бросало то в жар от сладкой истомы между ног, то в холод от осознания, что мне предстоит что-то неизведанное, что-то новое.
То, что презирала раньше.
Отчасти я угадала.
Задерживаю дыхание в тот момент, когда он нагибается, чтобы надеть на меня металлические прищепки, сцепленные тонкой серебристой цепочкой. Сначала на левый сосок, затем на правый. И на клитор. Профессор выпрямляется, сжав в руках цепь. Слегка тянет ее.
— Ах…
Почему-то мне казалось, что будет больно. Так и было в самом начале, но сейчас нет. Сладкая истома расползается по всему телу. Она находится на границе с болью. Одно неверное движение, и наслаждение утонет в болезненной неге.
— Сегодня я порадовал тебя, теперь ты порадуй меня.
Над головой моментально расстегивается молния. Вот так его нужно порадовать? Орально? Я, конечно, не ханжа, но вряд ли была готова к тому, что мне придется делать минет профессору Салливану. Он просит порадовать его. Доставить удовольствие. И я доставлю, только мне почему-то становится страшно.
Мужчина поднимает мое лицо за хвост, собранный на макушке еще перед выходом. На глаза тут же попадается эрегированный член. Большой. С крупной головкой, на которой поблескивает маленькая капелька. Красивый. А он может быть красивым? Наверное.
В горле тут же пересохло от осознания моего положения. Профессор не разделся, не снял брюки, просто расстегнул молнию и вытащил член. А я сижу перед ним на коленях. Голая. Абсолютно беззащитная. С захваченными в плен сосками и клитором. Они ноют от легкой боли, когда мужчина натягивает серебристую цепочку одной рукой, а второй фиксирует положение головы.
У меня нет выбора, но я и не пытаюсь сопротивляться. Включаюсь в игру, чувствую, его власть надо мной. Покоряюсь…
Преодолеваю жалкие дюймы между нами и касаюсь губами головки. Облизываю, смахиваю блестящую каплю языком. Продвигаюсь глубже насколько это возможно, обвожу каждую венку. Он и правда большой. Не как в порнофильмах показывают, но достаточно объемный. Губами удается обхватить только треть длины, но этого хватает, чтобы окончательно включиться в игру и прикрыть глаза от… не знаю от чего. Забудьте.
Он напряжен. Сквозь шум в ушах слышу сдавленный мужской стон. Ему нравится. Нравится, что я доставляю ему наслаждение. И себе тоже. Внутри меня разливается тепло от осознания, что я могу угодить Профессору. От понимания, что именно мои манипуляции языком и губами выталкивают из него красивый хрип.
Тот, который никто больше не услышит. Кроме меня…
— Умница.
Это слово что-то включает внутри меня. Заставляет мысленно гордиться собой и радоваться, что у меня получается. И в то же время это чувство пугает. Вызывает множество вопросов. Недолго. Я слишком сильно поглощена в процесс. В его низкие стоны. В ладонь, которая гладит меня по голове. До одного момента. Она резко сжимает хвост и надавливает на меня, а его длина проталкивается глубже, чем я могу себе позволить.
— Дыши носом. Руки назад, — командует Профессор, когда я пытаюсь оттолкнуться. Тут же завожу ладони обратно. Он больше не двигается, а я пытаюсь освободиться от неожиданного напора в горле.
Дышу глубоко, уверенно. Становится легче. Но рвотные спазмы не сразу прекращаются. Постепенно восстанавливаю дыхание, привыкаю к терпкости в горле. Он проталкивается глубже. Медленно. Снова чуть не давлюсь, но он не удерживает меня силой, приговаривая:
— Дыши ровно. Вот так. Ты сейчас привыкнешь.
Серьезно? Привыкну? Вы в этом уверены, Профессор?
Хватка ослабляется. Он позволяет немного отстраниться и продолжить в привычном мне темпе. Не пытаюсь взять глубоко, но он больше не требует.
— Продолжай.
Продолжаю, Профессор. Чувствую, как вам нравятся мои манипуляции. Как вы сжимаете хвост у меня на макушке, но не смеете давить. Даете призрачную свободу, которая в скором времени может быть ограничена. А я завожусь от вашего одобрения. Сильнее. Мощнее. Вокруг нас разрастается кокон из эмоций, из ощущений. Оголенных. Неподвластных объяснению. Плевать…
Забываю о зажимах, о легкой боли. Сосредотачиваюсь на ласках его длины. Через пару движений Профессор надавливает на хвост, снова вторгаясь мне в горло. И замирает. По протяжному стону-рыку и резкой струе, от которой я чуть не давлюсь, понимаю, что он только что кончил. Проглатываю все, что он даровал мне. Непривычно солоновато, терпко, но не противно.
— У тебя шикарный ротик. Ты хорошо поработала, Габриэль, — тяжело дыша, произносит мужчина, поглаживая меня по щеке, как послушную куклу. А я улыбаюсь. Мысленно. От осознания, что все прошло идеально. — Теперь мы поиграем.
А до этого мы не играли? Или это разогрев? Затишье перед бурей? Как еще это можно назвать… Неважно.
Профессор поднимает меня с колен, подводит в центр комнаты, притягивает за цепь. Стараюсь не отставать, чтобы боль не съела меня окончательно. Справа от нас небольшой столик с различными девайсами. Но я не смотрю туда.
Не отрываю взгляд от профессора Салливана. И он тоже. Стирает с глаз маленькие капельки слез, образовавшиеся во время глубокого минета. Он не нежен. Не снисходителен. Лицо такое же серьезное, взгляд жесткий. Даже пугающий. В какой-то момент мне становится страшно, словно сейчас произойдет что-то непоправимое.
— Руки перед собой, глаза вниз.
Выполняю приказ, не глядя на манипуляции Профессора. Даже не пытаюсь вслушаться в шуршания справа от меня, в звук звенящих цепей за спиной. Держу руки до тех пор, пока мужчина не удостоит своим вниманием. Он аккуратно надевает на запястья кожаные наручники. Над головой резко звенит цепь, и мои руки поднимаются вместе с телом. Не вишу, но до пола достаю лишь носками. Боже, он что, будет меня пытать? Черт возьми! Еще этот его взгляд.
