Я ведь не выдержу. Не выдержу эту пытку.
Если ты переживешь эту неделю, тебя ждет награда.
Только эти слова заставляли ходить в университет и делать вид, что ничего не происходит. Вознаграждение. Я должна выдержать. Должна пережить эту муку.
Вторник. Среда. Четверг. Дни тянулись так долго, что я готова была застрелиться и проклинать все на свете. Ни подготовка к благотворительному балу, ни занятия в стенах университета, ни спортзал не смогли отвлечь меня от сладкой боли внутри. К пятнице я уже изнемогала от желания кончить. У меня болел низ живота. От неудовлетворения, от желания оказаться рядом с профессором. От предвкушения того, что он сотворит со мной в воскресенье.
Руки сами тянулись к клитору и желали доставить разрядку. Но я держалась. Я должна держаться. Иначе он поймет, что я сжульничала.
Интересно, сколько будет продолжаться этот ад?
Ответ наступил в пятницу на последнем занятии по культурологии. С профессором Салливаном. Мы разбирали новый материал, дискутировали, обсуждали те или иные стили в архитектуре. Профессор как всегда делал вид, что все в порядке. Что между нами ничего нет. Игрушка не давала о себе знать до конца занятия. Пока не прозвенел звонок. В этот момент виброяйцо пронзило меня сладкими волнами. Чуть ли не сгибаюсь пополам, сдерживаюсь. Видимо, недостаточно.
— Габи, ты чего? — Лили хватает меня за плечи, чуть ли не трясет и смотрит таким обеспокоенным взглядом, будто я готова упасть в эпилептическом припадке.
— Да, все отлично, не волнуйся.
— Ну ладно.
В этот момент чувствую на себе мощный, властный взгляд профессора Салливана. Он обводит мою фигуру, будто сканирует состояние своей «игрушки». Ведь так оно и есть. Я для него игрушка, которая жаждет наконец-то получить долгожданный оргазм.
— Ох, сегодня был трудный день, — говорит между тем Лили, пока я еле передвигаю ноги, чувствуя слабую вибрацию внутри. И снова она заставляет меня неприлично сжаться и… злиться. — С тобой точно все в порядке?
— Да все отлично.
— Значит, ты пойдешь со мной к миссис Томпсон?
Я бы хотела сказать, что да, но мой ответ нарушает сигнал входящего сообщения.
Профессор: «Уединись. У тебя минута».
— Прости, я хотела с Дэни созвониться. Увидимся в общежитии.
Лили разочарованно пожимает плечами и направляется в противоположенную сторону, а я… быстро думаю, куда бы мне пойти. В кладовку? Там закрыто. На лестницу? Кто-то обязательно застукает. У меня мало времени, ноги сами тянут в сторону женского туалета. Тут хотя бы никого нет. Пока что. Но какая разница? Я всю неделю ходила в одним колготках и без трусов, приходила после занятий с влажным пятном на капроне, так что лишние уши в туалете сейчас кажутся мелкой пылинкой.
Запираюсь в самой дальней кабинке. Вовремя. В этот же момент мне звонит профессор Салливан.
— Ты мастурбировала?
— Нет, — отчаянно вздыхаю я.
— Умница. Как ты себя чувствуешь, Габриэль? — звучит вопрос низким хриплым голосом.
— Знаете, потрясающе! Я никогда не чувствовала себя такой легкой и окрыленной! А еще мне так нравится ходить без…
— Я не позволял тебе ерничать, — произносит строже. — Или хочешь, чтобы я продлил твое наказание до следующего воскресенья?
— Нет! — разум быстро отвечает за меня.
— Молодец. Красивое платье, кстати.
Правда? Вы оценили длину? Почти до колена, Профессор. Специально, чтобы никто ничего не увидел причину моего «негодования», когда я случайно нагнусь.
— Ты хорошо продержалась, Габриэль. Почти не выдала себя. Сегодня я разрешу тебе кончить. Ты хочешь этого? Жду ответ.
— Да.
— Тогда внимательно слушай мои команды и выполняй все, что я говорю.
В этот момент меня вновь и вновь пронзает волнами вибрации. То слабыми, сильными. Только в этот раз они учащаются, нет больших перерывов. Они наполняют меня изнутри теплом. Жаром. Стыдом. От того что я нахожусь в кабине туалета, прислонившись к стене, потому что ноги не в состоянии держать мое изнемогающее тело, и жду дальнейших указаний от Профессора.
— У тебя замечательное тело, ты знала об этом? Поласкай себя.
— Но…
— Не спорь. Ты не представляешь, какие у тебя плавные изгибы и какая чувствительность. И как ты кричишь, когда кончаешь. Порадуй меня своими стонами.
От одних только комплиментов я ощущаю приливы возбуждения. Они окутывают меня все сильнее и сильнее.
— Закрой глаза. Подними подол своего платья. Сними колготки. Проведи пальцем по клитору.
Не задумываясь, выполняю его просьбу. Касаюсь изнывающего комка нервов. Из уст срывается легкий стон. Тихий. Если бы в туалете кто-то был, то тут же его услышал. Но главное, что его слышит Он.
— Представь, что я нахожусь позади. Помнишь, как я гладил тебя в понедельник? Помнишь, как ты выгибалась? Тебе ведь нравилось, верно?
— Да…
— Тогда порадуй меня взамен.
Вибрация внизу живота усиливается. Кажется, она достигает максимальной скорости. И чем сильнее она действует на меня, тем активнее я глажу клитор пальцем, вызывая самые приятные ощущения. Приятные и постыдные.
Часто дышу в трубку. Знаю, что он слышит мое приближение к райскому наслаждению. Слышит и контролирует каждое мое действие. И я поддаюсь этому контролю. Чувствую его. И не хочу, чтобы он прекращался. Его приказы добавляют больше возбуждения, будоражат кровь.
Однако в какой-то момент эта аура слетает. За стенкой слышу женский смех. Заливистый. Задорный. А затем знакомые голоса.
— Ой, вы видела сегодня Салливана? В этом черном костюме он просто ходячий секс, — радостно произносит Элен Роланд.
— И не говори. Я бы не выпустила его из класса. Так и хочется поцеловать его в губы.
— И я, и я!
Если бы вы знали, девочки, чем на самом деле увлекается наш Профессор, то вряд ли бы шептались о нем с таким восторгом. Хотя нет. Вы бы визжали и желали как можно скорее оказаться под ним, не так ли?
— Ты прекратила. Что там происходит? — низкий голос Профессора выводит меня из ступора.
— Девочки из гламурного клуба, — отвечаю тихо, почти шепотом. — Они шепчутся о тебе.
