не видно синяков, меня спас тональный крем и мазь. Сегодня уже совсем ничего не заметно. А вот попа…
— Хорошо. Вставай за первую парту. Руки на стол. Выгнись.
Профессор отдает приказы четко, внятно. Кажется, скоро я буду отличать его тембр, когда мы «играем», и когда принимаем маски обычных людей. Но ладно, не суть.
Кладу сумку на соседнюю парту и сама выполняю указания. Не дергаюсь, выпячиваю попку, чтобы… что? Не знаю. Инстинктивно, наверное. Это перестает иметь значение, когда слышу гулкие шаги за спиной. Он останавливается за мной. Подходит не вплотную, но я чувствую его присутствие. Слишком близко. Рядом. Боже… Что он сделает со мной? Пожалуйста, только не боль. Только не боль.
— Ты слишком напряжена, Габриэль. Расслабься.
Серьезно? Вы хотите, чтобы я расслабилась, когда вы буквально навеиваете страх? И я не шучу, мне действительно страшно.
— Тебе ведь понравилось то, что я творил с тобой в среду?
Широкая ладонь уверенно касается пояса на талии. Меня пронзает электрическим током, дыхание перехватывает, сердцебиение учащается. Стараюсь не напрягаться, выполнить его просьбу. Пытаюсь отпустить себя, не обращать внимание на его уверенные движения по моему телу. Как он опускает руку с талии на бедро, как оглаживает попу.
И стараюсь не брать в расчет, что сейчас я прикрываю глаза и вслушиваюсь в реакцию своего тела.
— Я жду ответа, Габриэль, — громкий голос разрушает иллюзию спокойствия.
— Н-наверное.
— Мне нужен четкий ответ. Да или нет?
Ладонь опускается ниже, задирает подол платья до талии, снова и снова заставляя вздрогнуть от легких прикосновений. Даже сквозь тонкий капрон они ощущаются очень остро, очень горячо.
Как бы я ни отрицала, мне понравились наши игры в клубе. Еще как понравились. Но я не хочу признаваться в этом самой себе, а тем более дать понять своему преподавателю. И в том, что мне понравилось быть его нижней и в том, что мне нравится сейчас… Не стоит забывать, зачем я согласилась на это.
— Габриэль, придется тебя жестоко…
— Да! — срывается с уст прежде, чем он успеет что-то предпринять.
Нутром предчувствовала резкий удар ладонью по пятой точке, еще до того, как я ответила на вопрос. Тень падает так, что я вижу его силуэт перед собой. И вижу его руку, которая замахнулась и зависла в воздухе. Она опускается, позволив мне облегченно выдохнуть. Но…
Удар прилетает на нижнюю часть правой ягодицы. Не резкий, не такой больной, как я предполагала, но достаточный для того, чтобы больше я не давала повода для последующих.
— В следующий раз отвечай вовремя. Продолжим. Что именно тебе понравилось?
— Не знаю…
Голос слегка вздрогнул, но не сильно. Черт! Надо ответить. Только я действительно не знаю, что именно меня завело тогда. Что именно заставило испытать самый незабываемый пик за всю жизнь.
— Габриэль! — крепкая ладонь гладит место удара, сжимает его несильно. Думай, Габи, думай!
— Вы, — отвечаю резко, неожиданно для себя.
— Конкретнее.
— Ваши руки…
Ощущаю, как к лицу приливает краска. Не только от признания, но и от воспоминаний того, что творил мой преподаватель своими ладонями. Как искусно его пальцы поднимали меня на новый уровень возбуждения, как неизвестность и нерешительность ушли на второй план, дав мне четкий путь к наслаждению. Для меня это что-то новое. Что-то неизвестное, словно я открыла дверь в другой мир.
Мир порока и неземного удовольствия…
— Что делали мои руки?
Он и правда хочет, чтобы я произнесла это вслух?
— Они подарили… — запинаюсь. Нет, не могу ничего сказать!
— Что подарили? — спрашивает с нажимом, сильнее сминая мою попу в ладони.
— Самый сильный оргазм в моей жизни.
Все. Я сказала это. Сказала. Профессор поглаживает правую ягодицу, переходит на левую. Вновь прикрываю глаза. Неосознанно. На автомате. И жду. Жду, что он предпримет дальше.
Мужчина отходит от меня на шаг, и только в этот момент замечаю, что все это время я почти не дышала в ожидании его действий…
— Сними колготки.
Что? А сам он не может? Но эти вопросы тонут в разуме. Молча отрываю руки от парты и стягиваю с себя тонкий капрон. До колен. Трусики не трогаю — он не просил. Профессор подходит ближе, когда я кладу руки на исходное положение. Легко-легко касается обнаженной кожи ягодиц, бедер, но уже не сжимает ее, как прежде. Бегло рисует узоры пальцами, тонет в промежности и…
… останавливается на мокром пятнышке на моих трусиках.
Чувствую, как влажная ткань касается меня в самом неприличном месте. Он давит на меня. Там.
— Тебе действительно нравятся мои руки, — произносит он со смехом в голосе. — Только веди себя тихо. Представь, сейчас кто-то случайно заглянет в аудиторию и увидит, как я ласкаю твою киску, а ты течешь от этого.
Боже. И он прав. Я действительно возбуждаюсь от его касаний, от голоса, от власти надо мной. Только почему я сразу не подумала об открытой аудитории. В пятницу мужчина закрывал свой кабинет, чтобы нас никто не побеспокоил, а сейчас…
— Ах…
— Тише!
Я не могу реагировать тише, когда вы ласкаете меня сквозь белье. Не могу… вот черт! Но меня это больше не беспокоит, когда он внезапно прекращает свои манипуляции и отходит.
Зачем вы ушли, Профессор? Зачем оставили меня одну с опущенными колготками? Влажную. С множеством вопросов в голове. Я хочу еще. Хочу, чтобы вы снова покрутили пальцем вокруг клитора, чтобы потрогали мою попу. Я хочу вас, Профессор. Мне стыдно за свои слова, но я этого хочу не меньше вашего.
И куда делся страх от наказания? Неважно. Совсем.
Мужчина подходит ко мне через долгие секунды одиночества. Как я этого хотела. Как ждала. Следующие его действия проходят быстро. За те же доли секунды. Слышу только треск режущей ткани и прохладу после того, как меня лишают трусиков. Он что, только что разрезал мое нижнее белье?
— Не дергайся, иначе придумаю более жестокое наказание.
Ладно, ладно. Не дергаюсь. Просто
