У Яра она может остаться, пока я не вернусь, но Багирова втягивать в свои проблемы мне совсем не хочется. Да и вряд ли он вытянет этот бой.
Хороших снайперов, которые могут выполнить любое, даже самое сложное задание, не так много, как могло бы показаться. Мой промах с телефоном руководство не оставило без внимания. То, что мы в короткие сроки вычислили заказчика налета на загородный клуб, провели операцию по задержанию, выявив всех участников, верхушкой было отмечено. Кое-кого премировали, кому-то внеочередное звание присвоили. Наградили кабинетных бойцов. Впрочем, как всегда.
Меня не уволили. Пожали руку, поблагодарили за хорошую службу. Слушая пафосные речи, ждал приговора. Я знал, что моей оплошностью воспользуются. Не ошибся. Командировка в Сирию, сроков нет, но есть задание, по завершении которого смогу вернуться в Москву и продолжить службу.
Кто-то из молодых, хлопнув по плечу, сказал, что я еще легко отделался. Быстро отстреляюсь и вернусь. Хмыкнул Жаров, не стал ничего объяснять. Багиров был напряжен. Злился, но понимал, что отстоять меня не получится.
Уезжать было не время. С Юной отношения натянутые, так и застыли в болезненной точке. Не разобрались, как и куда двигаться дальше. Не поговорили.
Ее отец и брат в тюрьме, сейчас стервятники налетят на бизнес Серебрякова, появятся кредиторы. Гаранин наверняка постарается завладеть всем. И Юной, и бизнесом ее отца. А меня не будет рядом! Хочется крушить все вокруг себя, дать выход злости, что топит меня последние часы.
Аптеки простаивают, на некоторых препаратах горят сроки годности. Нужно запускать, чтобы не терять покупателей, но где взять на все это время? Завал по всем фронтам, а меня в командировку отправляют…
— Тебе поспать нужно, — произносит Жаров, поднимая на меня напряженный взгляд. Мы столько лет служили вместе, все командировки прошли бок о бок, прикрывая друг друга. А тут…
Не буду грузиться.
— Поеду я, — действительно нужно отдохнуть, но у меня есть важное дело, которое нельзя отложить. — Увидимся, — прощаюсь с друзьями.
Дохожу до стоянки, но в машину не спешу садиться. Достаю телефон из кармана. Этот номер я знаю наизусть, но ни разу его не набирал, а теперь придется. Ради Юны готов склонить голову перед единственным человеком, который сможет защитить ее от Гаранина. Он тоже потребует платы…
— Приемная генерального директора… — заученным текстом рапортует секретарь. Приветствует меня.
— Добрый день. Соедините меня, пожалуйста, с Леонидом Андреевичем, — уверенным голосом.
— Представьтесь, пожалуйста, — прежде чем отказать, нужно выяснить, кому отказывают. Секретарь называла свое имя, но я не запомнил. Чтобы совершить этот звонок, я себя всего переломал. Так меня разрывало, когда я первый раз убил человека.
— Девушка, передайте Леониду Андреевичу, что с ним хочет поговорить внук, — последнее слова выплевываю сквозь зубы.
— Ожидайте, — после зависания в несколько секунд.
В том, что дед меня примет, я не сомневаюсь. Он все эти годы подсылал своих шавок, которые уговаривали меня с ним помириться. Нет бессмертных людей, дед это понимал. Кому оставить нажитое? Я его единственный внук. Только мне все его богатства были не нужны. Не хотел иметь ничего общего с единственным родным мне человеком, но обстоятельства вынуждают обратиться к нему. Дед сможет дать защиту Юне, но что он потребует взамен? Такое ощущение, что я собираюсь продать душу дьяволу. Да, впрочем, так оно и есть. Мой дед точно с ним на короткой ноге.
— Соединяю вас с Леонидом Андреевичем, — голос секретаря кажется мне взволнованным.
— Стас? — не верит старый, что я ему сам позвонил.
— Да, это я. Есть разговор, нужно встретиться, — как же сложно переступать через себя, но такие вопросы по телефону не обсудишь.
— Встретиться… — мне кажется, что я вижу, как он хмурится. — Через двадцать минут у меня совещание, потом важная встреча, освобожусь ближе к пяти, подъезжай в головной офис, — быстро берет себя в руки.
— Я буду, — расшаркиваться нет смысла, не прощаясь, отбиваю звонок. Достаю пачку сигарет, прикуриваю, глубоко затягиваюсь. Забиваю легкие горьким дымом. Последние дни стал курить одну за другой, отравил свой организм, а ведь хотел бросить.
Бросив взгляд на часы, сажусь в машину и завожу двигатель. У меня есть несколько часов, чтобы поспать, но сначала душ и что-нибудь поесть. Через двадцать минут торможу у подъезда. В лифте начинаю откровенно зевать. Выхожу из лифта. Стопорю взгляд на Леське. Девушка сидит у моей двери, подложив сумку под свой зад. Отмечаю бледность лица, тени под глазами. Она даже не накрашена, чего никогда раньше себе не позволяла. Чувствую укол совести. Обещал встретиться, как только вернусь, но времени не нашел. Она звонила несколько раз, но в такие моменты, что приходилось сбрасывать звонки.
Смотрит на меня взглядом побитой собаки. Не спешит вставать. Ей, видимо, действительно нужна была моя помощь. Подхожу, присаживаюсь на корточки возле ее ног.
— Что у тебя случилось? — мне действительно не все равно. Я готов помочь, если хватит времени, через два дня я улетаю в Сирию.
— Я беременна, Стас…
Глава 41
Стас
Сказать, что я охуел — ничего не сказать! Назад качнуло, чуть задницей не присел. Прикрыл глаза, чтобы не убить Леську, растер лицо, будто пытался смыть услышанное. Хотелось, чтобы это были глюки из-за недосыпа, но Елизарова сидит тут, всхлипывает и смотрит взглядом побитой собаки.
Твою мать! Как?!
Осознал, услышал. Не получается прятать эмоции, да и не хочу. Леська вздрагивает, когда я резко убираю руки от лица. Зрачок бывшей любовницы от страха расползается, она сжимается, пытаясь слиться со стеной.
Я никогда ее не ударю, она прекрасно это знает, поэтому ее поведение бесит еще больше. Ладно, нужно разбираться. Трясется вся, глаза зареванные. В своем привычном состоянии она бы закатила скандал, но никогда не уселась бы на грязный пол в подъезде. Жилье у меня в приличном районе, внизу консьерж, уборщицы постоянно моют подъезды, протирают пыль, соседи не плюют и не ссут в углах, но для Леськи, какой я ее знаю, это не аргумент. Она не играет, и это заставляет напрячься каждую мышцу в моем теле.
Я ничего не имею против детей. Хочу своих спиногрызов, чтобы девочка с большими светлыми глазами, губки бантиком. На макушке хвостики, которые будут качаться, когда я буду сажать ее на шею и гордо шагать по парку. Хочу, чтобы моя принцесса крутила мной, а я позволял ей собой манипулировать. Хочу сына, который вырастет настоящим мужиком.
Бля…
В идеале дети должны рождаться в семье, где оба родителя любят друг друга. Они должны видеть заботу, внимание, понимание…
«А с Леськой у нас что? Трах без тормозов!» — сам отвечаю на свой вопрос.
Она ищет мужика с состоянием, равным достатку ее семьи. Скоро мое благосостояние может пздц как увеличиться. Помощь дед окажет только в том случае, если я сдамся ему с потрохами и приму бизнес. Если Елизаровы об этом пронюхают…
Что же в моей жизни все так запутано? Почему не бывает все ровно и просто?
За соседней дверью слышится шум. Мысленно подкатываю глаза. Любопытная тетя Вера смотрит в глазок и подслушивает. Леська тут устроила представление, как же пройти мимо и не выяснить, что происходит? Можно потом подружкам позвонить, поделиться при встрече самыми смачными подробностями, добрую половину из которых придумать самой.
— Зайди, в квартире поговорим, — поднимаюсь, тяну Леську за руку. Давно, видимо, сидит, вскрикивает и собирается заваливаться назад. Не даю упасть. Подхватываю, прижимаю к себе, удерживая за талию, открываю ключом дверь. Чувствую, что ее бьет крупная дрожь.
Заношу Олеську в гостиную, усаживаю на диван. Она начинает рыдать, давиться слезами. Будем надеяться, это гормоны.
Что мне делать, чтобы успокоить ее? В таком состоянии с ней бессмысленно разговаривать, а мне надо выяснить, какого хрена она вешает на меня свою беременность.
