суд. Он веками не менялся — ее мать тоже судила, до неё бабка и так не одно поколение. В душе зрела Надежда. Вдруг он откликнется, вдруг ему не все равно на своё создание? Может он не забыл своих детей и как усталый родитель просто встанет рядом и положит свою длань на плечо? Пусть молча, но он рядом, с тобой!
Снегами декабрьских зим,
Первым лучом марта
Холодно невыносимо,
А на душе жарко
Свежей берестой
Сладкой смородиной
Проводи меня домой
Милая Родина
В хоре голосов перед Гамаюн образовался силуэт того, кого этот мир не видел почти вечность. Я встал на колено так резко, что вдавил кулаком мрамор площадки и на краю сознания услышал подобный звук. Понятно, это был единый порыв. Все, кто был на площадке встали на колено не из страха перед Богом, из искренней преданности, любви и уважения. Слова застряли комом в горле, ибо не в силах передать то чувство, что охватило нас всех этим летним рассветом на площадке старейшей башни Руси.
— Ну же, дитя, встань. Не гоже вам стоять на коленях, не пристало моим сынам-войнам смотреть в пол.
Тихий, но громовой голос раздавался отовсюду. Словно набатом и шелестом травы, рёвом Яви и тишиной Нави. Я встал, поднял голову, расправил плечи. И будто за спиной появилась опора, крепкие руки отца. Ребенок точно знает, что отец всегда поможет, и он в безопасности. С отцом за спиной ему не страшно ничего, он со всем справится, одолеет все невзгоды.
Передо мной стоял, стоял… Мысли путались. Он был мужем-воином: в простой белой рубахе, по плечам рассыпались седые волосы, у висков придержанные очельем, бороду седина чуть тронула. А вот глаза… Я замечал их у Гамаюн, они были темно-зелеными и бездонными у зрачка, почти желтыми, как солнце у канта. Захотелось опустить голову, так как я видел свою душу в отражении этих глаз. Я видел себя. Не почти всемогущем колдуном, а мальчиком, молившим богов спасти свою землю. Я наблюдал себя во всем — в благородных порывах и оковках отчаянья, в желании умереть и желании жить.
— Увидел, не бойся. Все увидел, вы справитесь. Дочка поможет, она сильнее прочих, только сохрани ее.
Музыка и слова начали звучать громче. А фигура Рода начала таять, насквозь пробиваемая лучами восходящего солнца.
— Слава Роду!
— Слава Роду! — вторили воины.
Ты только дай, ты мне дай
Ты подай мне руку
Не напугай, не ругай,
Не наведай скуку
Мы за одно, мы одни,
Мы другими стали
Наши с тобой времена настали
Казалось, громче уже не будет, голоса хоровода лились отовсюду. Постепенно девушки стали таять, оставляя Зою одну. Род уже практически растворился, а новый день начался под звуки давно забытой песни, которая помнила еще зарю этого мира.
Я воскликну Слава роду
Слава русскому народу
За руки возьмёмся братцы
Заплетемся хороводом
Воскликнем Слава роду
Слава русскому народу
Ритмам музыки отдаться
Под простором небосвода
Все, Зоя плавно осела на пол. Я подхватил ее, укрыл поплотнее в плащ и почти в осязаемой тишине унес с крыши Тайницкой башни, которая только что увидела чудо. Птичка, что даровала нам счастье просто понять, что мы не одни, с нами Род! А она спала, просто спала. Я расхохотался, а мне вторили тридцать воинов. Нас окутало счастье, безграничное и безбрежное, а со стен Кремля вспорхнула стая птиц.
— Кощей… — я приложил палец к губам Страж кивнул и замер у стены. Не хотелось будить уставшую девушку.
Когда я вышел на площадку, там все-так же стояли кощеичи. Только архивнимательный человек смог бы заметить, что они поменялись местами. Как не дышали. До того момента, как я не дошёл до центра. После чего все сгрудились вокруг меня в едином, слитном, каким-то зверином движении.
— Кощей, что это было? — стражи обступили меня.
— Гамаюн… Все возвращается. Суд теперь ее.
— Дочь Рода.
— Да, именно так, Дочь Рода. Все слышали Творца?
— Да! — хором.
— На вас ложится ее защита. Защита, но не клетка. Часть из вас переедет в ее дом. С домовым договоримся, будете жить рядом. На работе я договорюсь, вы войдёте в ее команду. Учтите, при ней не сработает ни один амулет. Колдовской поиск не подействует, нюх?
— От неё пахнет ветром. Нет, не найдём. Все поняли? — старший стражи обернулся к остальным.
— Да, Кощей. Мы справимся.
— Да прибудет с нами благословение Рода.
Показалось, что солнце подмигнуло всем нам. Никто этого не расскажет. Потому что это наше, сакральное знание.
В себя я приходила рывками, то просыпаясь, то проваливаясь в дрёму, тягучую и сладкую, не желавшую уходить в мой законный выходной. Судя по обстановке, я все еще была в башне. У меня просто не существовало такого расписного потолка.
Как прошёл суд я не помню, но в памяти теплились покой и чувство защиты. Все. Мое первое заседание закончилось.
Кощей, наверное, расскажет, если ругаться не будет. Вдруг что испортила? Ну раз лежу на диване, укрытая теплым пледом и с подушкой, значит не все так страшно. Не совсем пропащая.
Выползать не хотелось. Комната была наполнена солнцем, и слышны соловьи. Скорее всего магия или просто окнами выходит во внутреннюю часть Кремля. Интересно, сам Кремль меняется с помощью магии или нет? Башня явно больше внутри, чем снаружи.
— Ну что, Спящая красавица, проснулась?
В руках Кощея была кружка с кофе, его аромат мог разбудить мертвого.
— А была такая?
— Была. Но я очень не завидовал тому, кто ее разбудит. Первая невеста Дракулы. Влад тот еще красавец, всегда элегантен. Правда горяч больно, что для вампира, мягко говоря, проблемно. Рот закрой, птичка залетит.
— Дракула?
— Познакомлю, как только приедет из любимой Трансильвании или он еще в спячке? — задумался Кощей. — Так вот, они несколько веков были вместе, но потом она устала и ушла в сон, как тот же Анубис. Он правда проспал пару тысячелетий, но принцип тот же. Они не могут умереть, но Навь вполне может предоставить покой. Можно заснуть, а вот проснуться — либо чтобы кто-то разбудил, либо ты нужен Яви. Навь будет тебя, мягко и аккуратно, спрашивая твоё согласие. Так вот, Амалия спала, когда тут в пещеру заглянула очередная королевская охота. Нашёлся там один. Не уверен, что Амалия была рада такой побудке. Выжил там, кажется, единственный свидетель. От него и пошла легенда. О хрустальном гробе и прекрасной девушке.
— Она не проснулась?
— Вроде ушла обратно, не проверял. А вот ее жених бродит по свету, периодически заглядывая в Москву. Современный
