Дунаев с грехом пополам добился повиновения планет Толимана и Проксимы, причем в последних битвах погиб непобедимый полководец Отто Хохт — друг и соратник Звездного Дракона. На покоренных мирах Дунаев провозгласил Империю Центавра, посадив на трон своего старшего сына Фердинанда, прослужившего всю войну в комитете пропаганды.
Сегодня неправильная сфера поперечником около полусотни светолет, именуемая Центральной Зоной, включала 15 обитаемых планет в 11 звездных системах, разбитых на 8 государств, многие из которых продолжали враждовать. Земля контролировала Солнечную систему, а также окрестности Сириуса, Лаланда 8760 и Эпсилон Индейца, прежней метрополии условно подчинялись также обитатели Эпсилон Эридана и Летящей Барнарда. Всего в зоне влияния Солнечной Федерации оставалось почти сорок планет, большей частью непригодных для жизни, а потому представлявших интерес лишь в качестве источников сырья.
Через несколько лет после финальных сражений уцелевшие государства с грехом пополам зализали военные раны. Настиарна тоже оправлялась, хотя главные миры Лебедя после рейдов Дунаева и Зоггерфельда покрылись толстым слоем радиоактивного пепла. Самые толковые политики новых элит внезапно сообразили, что надо срочно восстанавливать боевые флоты. И тут выяснилось, что поствоенные псевдодержавы не способны строить большие корабли.
Кораблестроительную индустрию человечество создавало на протяжении двух предыдущих веков. Сотни частных и государственных предприятий, рассредоточенных по большинству обитаемых миров, добывали сырье, синтезировали специальные материалы, производили агрегаты и детали к ним. Окончательная же сборка осуществлялась на гигантских верфях в системах Солнца, Фомальгаута и Дзеты Большой Медведицы. После гражданской войны эти заводы оказались разделены внезапно возникшими границами, причем ни одному государству не достался полный набор предприятий, позволявший строить корабли старших рангов.
Земля, Венера и Меркурий производили броню, некоторые спецматериалы, нейротехнику и малокалиберную артиллерию. Ниневия в системе Эпсилон Эридана выпускала двигатели всех типоразмеров, но немалую часть комплектующих требовалось ввозить из независимых деспотий Северной Зоны. Семпер, планета-изгой, вращавшаяся вокруг Дзеты Большой Медведицы, помимо верфей контролировала ядерный синтез сверхпрочного мезовещества, в атомах которого электронные оболочки замещались мезонными облаками. Империи Центавра достались ремонтные комплексы, а также заводы, на которых строились межзвездные парусники и отливались корпуса любых размеров, но не было источников мезовещества. Дофин в системе Лаланд 8760 выпускал реакторы, Фомальгаут мог строить легкие корабли и пушки средней мощности, а Тау Кита — малые корпуса, межпланетные корабли и орудия главного калибра с дальнобойностью до 0.1 светового года.
Договориться о кооперации, — чтобы строить корабли совместными усилиями, не удалось: никто не хотел вооружать вчерашних и, возможно, завтрашних врагов. Правители и военачальники предпочли остаться без современного оружия, лишь бы не передавать свою технику соплеменникам.
С грехом пополам Земля и другие миры подремонтировали старые корабли и наладили производство легких боевых единиц — фрегатов и торпедоносцев. Мезовещество добывали на «звездолетных кладбищах» — на местах сражений оставались неисчислимые мегатонны обломков. Диктаторский режим Тау Кита понастроил множество крепостей с тяжелыми пушками, так что система стала неприступной.
Лишь в прошлом году загадочный маршал Герб сумел уломать себе подобных. Семпер поставил слитки мезовещества, Тау Кита — орудия, и верфи Фомальгаута начали монтаж серии тяжелых крейсеров. Системы управления каким-то образом закупили на Земле, двигатели заказали фирмам Венеры и Ниневии. Сохранить сделку в тайне, конечно, не удалось, и напуганная такой активностью Настиарна двинула флот на Фомальгаут. Отразить это вторжение оказалось нечем. Впрочем, Тантра и Мантра — населенные людьми планеты Фомальгаута — пока держались. В этой системе хватало пушек таукитянского производства.
Пассажиры героически сражались со скукой, прочно удерживая позиции в буфете. С двумя попутчиками Варонг общался еще в космопорту Венеры. Рослый рыжебородый комиссар криминальной полиции Роберт Пафнутьев и торговец медицинским оборудованием Карлос Ривьера держались вместе и резались в «подкидного полковника». Кроме них, сидели за карточным столом оба проционида, штурман Петренко — худой землянин средних лет, и единственная на борту дама — довольно привлекательная крашеная блондинка по имени Лейли Кришнавати.
Не требовалось большого ума, чтобы понять: Ривьера и Пафнутьев шулеруют, поставив себе целью пощипать Буркама Книоса, причем они были близки к цели. Молодой проционский князь, озверев от свойственного варварам азарта, раз за разом бросался ва-банк, швыряя на стол крупные купюры, и явно не мог сообразить, куда уплывают его деньги. Остальные проигрывали по мелочам, а Лейли вовсе пасовала сразу после раздачи. По ее томным взглядам нетрудно было понять, что девицу интересовал только князь — известно же, что аборигены Лемонда весьма падки на землянок.
Впрочем, в данный момент князю Буркаму не было дела до сомнительных прелестей Лейли. Когда суммарный выигрыш пары шулеров перевалил за четвертую тысячу, проционид грозно брякнул:
— Неохота за наличными в каюту ходить. Ставлю расписку на две тысячи.
— Играем только на живые деньги. — Ривьера скалился, покачивая головой. — Знаем мы цену таким распискам.
Князь принялся выкрикивать смехотворный бред о чести аристократа из древнего уважаемого рода и даже пригрозил: мол, еще попадете на мою планету. Презрительно фыркнув, громадный Пафнутьев привстал, поигрывая плечами. Проционид правильно понял намек, пробормотал: «Завтра доиграем» — и встал из-за стола. Ухмыляясь, комиссар полиции насмешливо произнес вполголоса:
— Если не ошибаюсь, самые древние дворянские роды Лемонда насчитывают около сотни лет. Именно тогда наша экспедиция научила дикарей пользоваться огнем и колесом.
Князь благоразумно промолчал: Пафнутьев был выше него на две головы и шире в плечах, а Карлос Ривьера загадочно поигрывал большим складным ножом. Обиженно насупясь, Буркам налил себе стакан коньяка и стал пить большими глотками.
Второй проционид направился к выходу. Антонио припомнил, что пернатого зовут Кахур Баттоц, а устремившегося следом землянина — Бертран Лонг.
— Не убегай от разговора! — нервно вскричал Лонг. — Мы должны решить этот вопрос.
Кахур пожал плечами, мелкие перышки на его лице задрожали в оскорбительной улыбке.
— Я давно все решил, — сказал проционид.
— Не желаешь побеседовать спокойно?
— Ты возбужден, а я хочу спать.
Кахур вышел. Худой и сутулый Лонг свирепо стукнул кулаком о переборку и скривился от боли. Потом подошел к бару, сел подальше от князя, опрокинул подряд три порции текилы и выбежал из салона.
— Пахнет мордобоем, — со знанием дела хохотнул Петренко. — Давай-ка, парень, делить выигрыш.
Карлос протянул штурману тощую стопку мелких купюр. Лейли глубокомысленно проговорила:
— Странно, что родовитый аристократ путешествует без свиты. Ему полагалось бы иметь при себе одного-двух слуг-телохранителей, оруженосца и церемонимейстера. В крайнем случае функции церемонимейстера может выполнять оруженосец.
— У него были двое слуг — лакей и воин, — хохотнув, сообщил Петренко. — Обоих зарезали в пьяной драке. Буркама собирались посадить за сутенерство, но проционское посольство сильно просило за княжеского сынка, так что власти Венеры просто депортировали его.
— Он богат и знатен, — заметила девица. — Судя по золотым узорам на вдопиони, наследник вождя клана.
— Вдопи… — переспросил Пафнутьев. — Вы имеете в виду зеленую тряпку, в которую он завернут?
— Небрежно завернут, — подтвердила Лейли. — Чувствуется, что вынужден одеваться без помощи слуг.
Она добавила, что работает над диссертацией по этнографии планеты Вуркха, которую люди называют Лемонд. Лейли пробила себе трехмесячную командировку, чтобы на месте выяснить некоторые спорные вопросы родо-племенной структуры проционского социума. Потом научная дама спросила штурмана, правда ли, что на Вуркхе сейчас лютая зима.
— Смотря в каком полушарии. — Петренко засмеялся. — И на какой широте.
Лейли не поняла юмора и удалилась с важным видом. За ней потянулись по каютам остальные.
Прибрав в буфете, Варонг потащился в каморку, которую делил с Гаем. Бертран Лонг с напряженным лицом фланировал по коридору, бросая ненавидящие взгляды на дверь каюты, где жил Кахур Баттоц.
