Дело в том, что Онассис — человек очень суеверный. Если ему удалось подписать крупный контракт, он так и носит костюм, который был на нем в день подписания. Но он мог бы тем же самым попрекнуть и Джеки: ведь она целыми днями ходит в майке и джинсах.
Он никогда не говорит с ней о делах, а живет только своей империей. Очень скоро у нее возникает ощущение, что ее отодвинули на второй план. Она обижена и повторяет маневр, который использовала при Кеннеди: быстро и энергично меняет мебель и всю обстановку, заново наполняет свои платяные шкафы — так, что дверцы не закрываются. Приглашает декораторов, бегает по аукционам и покупает. Наводит красоту и уют в домах, на яхтах, чтобы у них было свое гнездышко. Но он ничего не замечает, обращается с ней как с куртизанкой либо проносится мимо, словно ветер. Он всегда в самолете, в море или у телефона. И все начинается сызнова: бесконечное ожидание, обида, чувство беспомощности.
«Он много работал и был всегда в разъездах, — продолжает Стивен Бирмингем. — Его почти нельзя было застать дома. В Нью-Йорке у него были собственные апартаменты в отеле «Пьер», и, поскольку ему часто приходилось работать до глубокой ночи, он предпочитал спать там, а не ночевать у Джеки. Иногда она сопровождала его в поездках. Но большую часть жизни она проводила дома. И наслаждалась роскошью, которой он ее окружил. В финансовом отношении она полностью зависела от него. Однажды она попыталась вложить деньги, не послушав совета Ари, и это обернулось катастрофой. Тогда она простодушно попросила его возместить ей убытки. Раздраженный ее непонятливостью, он ответил, что она могла бы продать часть драгоценностей и картин знаменитых художников, которые он ей подарил. Это предложение ей не понравилось».
Джеки обижается на такие замечания: ей сразу начинает казаться, что ее не любят. Впрочем, Джеки вообще легко обидеть. Когда ее отношения с близким человеком ничем не омрачены, она не сомневается в своем очаровании, в своей власти над ним, но стоит прозвучать одной фальшивой ноте, как ей все начинает видеться в черном цвете. И тогда она застывает, словно величественное изваяние. Это вполне устраивало Джона Кеннеди, и он продолжал сыпать шутками. А вот Онассиса это выводит из себя, он ничего не понимает и обращается с ней грубо, как с капризным ребенком. Ему некогда всматриваться в нее. Женщина нужна ему не только для собственного удовольствия, но и для того, чтобы вызывать всеобщую зависть. Он показывается на публике лишь со знаменитыми женщинами. К другим, обычным, он приходит в два часа ночи и уходит на рассвете.
В первый год их супружества она была очарована его властным характером и его мужественностью, но очень скоро эти же качества начинают ее отталкивать. Он хочет превратить ее в свою вещь. Он воображает, будто обрел власть над ней, потому что с ним она расслабилась и позволила себе быть счастливой; но теперь она возьмет себя в руки. Никто на свете больше не сможет похвастать тем, что сумел возвыситься над Жаклин Бувье. Если он думал, что женится на очаровательной дурочке, которая будет бегать за ним хвостом и во всем его слушаться, или на мещаночке, которой только и нужно, чтобы он платил по векселям и делал ей детей, то он жестоко ошибался. Она — не Каллас, бросившая ради него мужа и профессию. «Вот дура!» — думает Джеки. Это самое верное средство, чтобы потерять его. Таких мужчин надо подольше водить за нос. Как тут не вспомнить советы Блэк-Джека: держаться на расстоянии, сверкать ослепительной, загадочной улыбкой, а другие пусть себе увлекаются и терпят крах. Сладостная дрожь охватывала ее, когда Ари говорил с ней, точно строгий отец с юной дочерью, когда он опрокидывал ее навзничь где попало и она теряла голову, — но теперь она положит этому конец. Скоро он лишится власти над ней. Если физическое удовольствие ведет к зависимости, к подчинению, а значит, к беде, оно будет изгнано из ее жизни. Ее сердце вновь станет свободным.
Она вернется к прежним привычкам, не будет больше подстраиваться под него. Если она годится только на то, чтобы тратить деньги, — что же, она будет тратить. Не зная меры. Деньги — ее испытанное средство защиты, орудие мести. Я всего лишь светская львица, одуревшая от денег? Так пусть он одуреет от моих счетов! Гордость велит ей не поддаваться ему, сбросить с себя моральную зависимость, разорвать чувственную привязанность.
Джеки нравится рано вставать, завтракать с детьми и отправлять их в школу. И ложиться в постель с книжкой в десять часов вечера. Или поехать в оперу, на балет или драматический спектакль в компании завзятых театралов, с которыми потом можно будет обсудить увиденное за легким ужином.
Ари — это важный господин и крестьянин в одном лице. Он не проводит дома ни одного вечера и спит по четыре часа в сутки. В опере он дремлет, сладко посапывая. Он любит простую еду, девушек, которые отдаются быстро, не ломаясь, народные праздники, непринужденные манеры. Любит бывать в маленьких греческих тавернах, в ресторанах, где можно вскочить на стол и станцевать сиртаки. Домой он возвращается в три часа утра, а в семь просыпается, чтобы позвонить какому-нибудь партнеру на другом конце света.
Джеки отказывается сопровождать его в этих загулах. Пусть делает что хочет, ее это уже не волнует! Он появляется на публике с манекенщицами, со знаменитостями, снова начинает встречаться с Каллас. Газеты публикуют свежую фотографию Ари и Марии. В ответ Джеки показывается на людях в сопровождении своих верных поклонников.
Это война. Открытая война. Онассис заявляет одному журналисту: «Джеки прелестная птичка, которой необходимы безопасность и свобода, и я ей их даю. Она может делать абсолютно все, что захочет. Я буду вести себя так же. Я никогда не задаю ей лишних вопросов, как и она мне».
Джеки в своей нью-йоркской квартире читает это интервью — и ее охватывает тревога. Что это значит? Она ему надоела, и он решил ее бросить? В ней вновь просыпается страх, мучивший ее в детстве, боязнь быть покинутой. Она не в состоянии этому сопротивляться. Гордая Джеки летит в Париж и просит прощения. Одна только мысль о том, что он может решиться на развод, ужасает ее. Ей не приходит в голову, что Онассис, как все избалованные вниманием мужчины, пресытился своей игрушкой. Он обхаживал Джеки, пока не вынудил у нее согласия на брак, женился, привел весь мир в состояние шока, получил свою порцию рекламы и почестей. И теперь готов заняться чем-нибудь другим. Он повидался с Каллас, почувствовал, что их взаимная привязанность не угасла, убедился, что она все еще предана ему и любит его до потери голоса. Она гречанка, как и он, страстная натура, склонная к самоотречению. Она ждет его, понимает его, принимает таким, какой он есть. В ее обществе он отдыхает. В греческом смысле слова она — его жена.
Все, что раньше забавляло его в Джеки, теперь кажется ему скучным. Он упрекает ее за расточительство, за холодность, за равнодушие к его детям, Кристине и Александру, к культуре его страны. В такие минуты он становится черствым и жестоким, и Джеки приходится отступить. Она готова на все, лишь бы не потерять его, и подписывает бумагу, согласно которой ее доля наследства снижается до 2 % от его состояния. Не потому, что еще любит его — она дала себе слово покончить с этим опасным чувством, — просто из страха, что ее бросят. Если она и порвет с ним, то не раньше, чем сама того захочет. Решать должна она. Иначе разрыв станет для нее травмой, от которой ей не оправиться никогда. В своем первом замужестве она была под защитой Истории: президент Соединенных Штатов не может развестись. Теперь, когда она замужем за Онассисом, у нее нет никаких гарантий. Они приходят к соглашению: оба будут вести себя так, словно между ними все по-прежнему. Видимость надо соблюсти. Он будет оплачивать ее счета, как и раньше, но отныне он — свободный мужчина.
Джеки облегченно вздыхает: он остается. Другие женщины? Если бы у него была единственная связь, о которой болтали бы все кругом, она волновалась бы, а многочисленные тайные связи ее не беспокоят. Сотрудник Онассиса Коста Грацос утверждает, что «пылкость ее чувства к Онассису была прямо пропорциональна суммам, которые она от него получала».
На самом деле все было сложнее. Получить деньги было для Джеки в каком-то смысле все равно что услышать признание в любви. Чем больше ей разрешают сорить деньгами, тем больше ею дорожат. Вспомним, как Блэк-Джек проматывал остатки своего состояния, потакая капризам двух своих маленьких принцесс, призывая их больше тратить, покупал им жемчужные колье, золотые цепочки, костюмы для верховой езды, пока у него не иссяк банковский счет. В то же время он менял женщин как перчатки и навязывал Джеки и Ли общество своих любовниц. Джеки утешалась мыслью, что эти случайные подруги ничего не значат для него: все равно он любит ее больше всех. Ведь это ради нее он разоряется…
