В ноябре 1975 года умирает добрый дядюшка Хьюги. Перед смертью он разорился. Мерривуд и Хаммерсмит Фарм были проданы. Дженет Очинклос живет теперь в домике сторожа! Джеки переводит миллион долларов на банковский счет матери, чтобы та ни в чем не нуждалась. Но их отношения не стали более теплыми. Джеки занимается делами матери, заботится о ее здоровье, в общем, ведет себя как человек долга, но без громких слов. Только новые испытания, свалившиеся на семью, заставят этих двух женщин помириться.
Джон Сарджент, директор издательского дома «Даблдэй», предлагает Джеки стать его компаньоном. Предложение почетное, сулит немалую выгоду: она соглашается. «Ее задача заключалась в том, чтобы привлекать к нам знаменитостей, — рассказывает Джон Сарджент. — Кроме этого, она занималась выпуском книг по искусству и фотоальбомов, как прежде в «Вайкинг Пресс». Считалось, что благодаря ее связям к нам потянутся новые авторы».
Как всегда, у нее есть сторонники и противники, и трудно было бы разобраться в логике тех и других. Ее робость одних смешит, другим кажется трогательной. Она не бывала раньше в конференц-залах, заходит не в ту дверь, стесняется высказать при всех свое мнение. Она смущается так же, как смущалась много лет назад, когда впервые переступила порог Белого дома. «Она была больше похожа на перепуганного цыпленка, чем на вдову президента Соединенных Штатов», — скажет один из ее коллег. Ее особый статус вызывает у них раздражение. Она присутствует на работе лишь три дня в неделю. Остальное время работает дома. Кому-то она неприятна своей всегдашней манерой держаться отстраненно, кому-то досаждает толпа ее фанатов, растущая день ото дня. Вдобавок ее рассеянный вид, как обычно, наводит на мысль, что она презирает всех вокруг. Джеки не создана для работы в коллективе, — перерывов на кофе, когда все собираются возле кофейной машины, доверительных бесед шепотом, письменных поздравлений, которые коллеги вручают друг другу по торжественным случаям, манеры потешаться над начальником у него за спиной, соленых шуточек и пересудов. Она живет обособленно, в своем мире. Работает, выпускает книги; среди этих книг есть хорошие, есть и похуже. В частности, она редактировала воспоминания Майкла Джексона. Прилежно, словно школьница, вникает она в тайны новой профессии. Ведь если твое имя Жаклин Бувье Кеннеди Онассис, у тебя нет права на ошибку. Если идешь с высоко поднятой головой, нельзя спотыкаться. Если тебя привыкли видеть на высоте, нельзя опускаться до болтовни с коллегами. Если ты много лет считалась главным врагом общества и главной его любимицей, за тобой постоянно наблюдают, тебя либо поносят, либо превозносят. Но никогда не высказываются о тебе объективно. В отделе обсуждения рукописей ее отчеты вызывают или восторг, или недоброжелательную критику. Она не обращает на это внимания и продолжает делать свое дело. Работы она не боится, а быть мишенью для придирок давно привыкла. И держится стойко.
У нее полно забот другого рода. На семью Кеннеди продолжают сыпаться несчастья. «У Питера Лоуфорда все более усиливалась зависимость от наркотиков и алкоголя, — рассказывает Дэвид Хейман, — и его брак с Пэт Кеннеди трещал по швам; у детей Боба Кеннеди неприятности следовали одна за другой (автомобильные аварии, провалы в учебе и переэкзаменовки, наркотики, лишение водительских прав); Кара, дочь Теда, курила гашиш и марихуану, однажды пыталась убежать из дома, но безуспешно; Джоан Кеннеди стала алкоголичкой; Тедди Кеннеди-младший заболел раком костного мозга, и ему ампутировали ногу. И Джеки, помимо ее воли, тоже была вовлечена в эти неурядицы. Когда Джоан Кеннеди узнала, что муж ей изменяет, она решила посоветоваться с Джеки. Ведь если кто и знал все, что можно было знать о супружеской неверности мужчин из клана Кеннеди, то это Джеки. «В их семье все мужчины такие, — спокойно сказала Джеки. — Не могут не бегать за каждой юбкой. Для них это обычное дело». Джоан Кеннеди не удалось отстоять свои интересы. Ей это было не по плечу. Она пыталась как-то приспособиться, но не смогла; а вот «чудачке» Джеки хватило духу противостоять разрушительным силам, таящимся в семье Кеннеди, вдобавок она еще умела использовать определенные обстоятельства к своей выгоде».
Джеки не хочет, чтобы этот губительный вирус подхватили ее дети. «Больше всего на свете меня волнует счастье моих детей. Если человек не смог устроить судьбу своих детей, непонятно, что важного осталось для него в этой жизни, — так, во всяком случае, представляется мне».
Она упорно старается держать их в стороне от запутанных семейных дел, хотя отнюдь не возражает, чтобы вся семья иногда собиралась вместе: надо сохранять связи и поддерживать (в глазах посторонних) престиж знаменитого имени. Она знает, что принадлежать к клану Кеннеди — по-прежнему завидное преимущество, но не хочет, чтобы неприятные фамильные черты проявились у ее детей. Она всегда приветлива и любезна с родственниками первого мужа, а раз в год собирает их у себя в загородном доме на гигантский пикник.
Кэролайн тоже предпочитает держаться от них в стороне. Она стала самостоятельной и хочет жить по-своему. Уезжает учиться в Лондон, потом возвращается в Соединенные Штаты, чтобы завершить образование. Ей нравятся люди искусства, маргиналы, и элегантный мир матери нисколько ее не привлекает. Когда Джеки предлагает ей начать выезжать в свет, она отвечает отказом. Она появляется на людях с журналистами, художниками, скульпторами, писателями. В итоге она станет адвокатом и выйдет замуж за чудаковатого типа, немного художника, немного интеллектуала, родит ему троих детей и будет жить с ним счастливо, вдали от суеты. Джеки в глубине души этому рада: она узнаёт в Кэролайн двадцатидвухлетнюю Жаклин, мечтавшую о необычной, далекой от общепринятых норм, жизни. Она неизменно одобряет решения дочери.
А вот за Джона, не такого упрямого и не такого решительного, как сестра, Джеки беспокоится. Ее пугает мысль, что он может стать гомосексуалистом (он вырос без отца, в окружении женщин), поэтому она старается быть с ним построже, следит, с кем он дружит, у кого бывает в гостях. «Это был славный парень, — рассказывает его первая любовь, — но с ним было сложно встречаться, за ним все время приглядывали и, вероятно, так будет всегда. Чем бы он ни занялся в жизни, ему никогда не сравниться с отцом».
В представлении людей он так и останется маленьким Джон-Джоном в синей курточке, который отдает честь гробу отца. Я вспоминаю, как однажды увидела его на улице, в Нью-Йорке, поздно вечером: он стоял в очереди, чтобы войти в дискотеку. Одна из девушек взглянула на него и закричала: «Это же Джон-Джон!» Парень, который пришел с ней, заорал во всю глотку: «Это Джон-Джон, это Джон-Джон!», а Джон чуть не полез в драку. Но с ним были друзья, они удержали его, и все обошлось.
Такие истории наверняка случались с ним часто.
Джеки зорко наблюдает за ним. Отправляет его на консультацию к психиатру, выговаривает за плохие отметки, переводит в другую школу, не позволяет стать актером и заставляет закончить юридическое образование. Потом у него возникает желание посмотреть мир, и он на год уезжает в Индию. Джон с его мягким характером не перечит матери. Что бы он от нее ни услышал, он неизменно любит и уважает ее. Они связаны навсегда — Джеки, Джон и Кэролайн. Это трио станет самым прочным и самым важным завоеванием в ее жизни.
Умудренная годами, Джеки как будто исцелилась от душевных бурь. Она богата. Она все еще красива: когда она входит в гостиную, мужчины не могут оторвать от нее глаз. Но ей это безразлично. Она обрела спокойствие и, как говорил Вольтер, «возделывает свой сад». По-прежнему заботится о том, чтобы люди не забыли Джона Кеннеди, торжественно открывает в Бостоне библиотеку, которая носит его имя.
Всякий раз, когда она появляется в обществе с мужчиной, говорят, будто это ее очередной любовник. Но менять любовников — это не для нее.
Последнего мужчину в ее жизни будут звать Морис Темпельсман. Они проживут вместе четырнадцать лет.
Он ее ровесник, нажил состояние торговлей бриллиантами. Они знакомы с давних пор, когда он работал у президента Кеннеди советником по африканским делам и вместе с женой часто бывал в Белом доме. Сначала он был просто другом Джеки, консультировал ее по финансовым вопросам (он увеличил ее состояние в десять раз), потом стал ее возлюбленным и компаньоном. Бельгиец, родившийся в Антверпене, Морис разговаривал с Джеки по-французски. Это еще больше сближало их и, что было немаловажно для Джеки, вносило в их отношения европейскую ноту.
Люди называли его «Онассисом для бедных», но Джеки не обращала на это внимания. «Я восхищаюсь Морисом, его волей и его успехами, и всей душой надеюсь, что моя известность не оттолкнет его от меня». Маленький, тучный, лысый, он курит сигары, коллекционирует произведения искусства и, словно фокусник, делает из одного миллиона десять. У них общие вкусы, они катаются на лодке, совершают морские путешествия (хотя рядом с «Кристиной» их яхта кажется просто шлюпкой под парусом), беседуют о литературе и искусстве, слушают оперы, ужинают в маленьких ресторанчиках, не вызывая шумихи. Он окружает ее лаской и вниманием. Конечно, он не так красив и не так знаменит, как Джон, не так влиятелен и не так неотразим, как Ари, — ну и пусть! С ним Джеки познает иное счастье, нежное и простое.
