вожжи и отдался полету весь, целиком, с потрохами. Окунулся в омут ликования. Забыл обо всем. Жаль, ненадолго.
Грубый Влад очень скоро пихнул меня в бок, прошипел:
— Олег, очнись, приехали. Тебе пора.
Пришлось выныривать из счастья в реальность. Птицу я велел лететь на пост, сам со смаком потянулся, проверил в кармане блокнот. Коротко велел:
— Жди.
И отправился на встречу с Костей, стараясь не думать, что ждет меня впереди. Я полностью отдался на волю провидения.
У дверей подъезда бросил взгляд на часы — стрелки показывали без четырех восемь.
* * *
Встречали меня открытой дверью. Ждали. Я снова протянул руку.
— Привет, Костя уже пришел?
На этот раз мой жест проигноривали. Лицо связника стало хмурым. Он кивнул, проговорил:
— Проходи.
Тщательно запер за мной дверь. Меня такая перемена и насторожила, и насмешила одновременно. По ладоням потекла сила, застыла в кончиках пальцев, готовая к атаке. Ощущение было мощным и необычайно приятным. Я с трудом сдержал довольную улыбку.
В знакомой комнате было пусто. Дверь в соседнее помещение оказалась чуть приоткрыта. Я замер, отключил птицу, вновь разделил сознание и потянулся туда, где мог находиться Костя.
За стеной почти сразу почувствовал знакомую энергию. Услышал тревожное биение сердца. Уловил поток чужих мыслей. Смысла разобрать не смог. Ощутил лишь отголоски эмоций — смесь волнения, недоверия и надежды.
Быстро пробежал по знакомому силуэту, осмотрел ощупал, прокричал довольно:
— Костя, привет! Вижу, операция тебе не понадобилась?
Человек за дверью на миг даже перестал дышать.
— Выходи, — продолжил я, — давай, знакомиться заново. Не надо от меня шарахаться. Мы не в Африке, а я не тухлая антилопа.
Силуэт вздрогнул, задумался и решился — сделал шаг, появился в дверном проеме, оглядел меня и расстроился.
— Ты не Сергей, — сказал он неприязненно. — Зачем этот маскарад? Кто ты?
Связник сделал шаг вбок, назад, встал у меня за спиной, закрывая дорогу к выходу. Теперь от него исходила угроза.
Я не стал дразнить гусей, прошел к стене, уселся в низкое кресло, руки положил перед собой на колени. Смотреть старался только на Костю. Мысленно ощупал его вновь. И вдруг почувствовал в кармане рубашки нечто знакомое. Фонило это нечто моей собственной силой. Я улыбнулся и выдал:
— Рад, что ты носишь с собой мой подарок.
Парень даже не колыхнулся. Нервы, выдержка у него были железные.
— Какой подарок? — Спросил он, будто не понимал, о чем речь.
— В кармане рубашки, — я вновь улыбнулся, — ленту эту я подарил тебе в сентябре прошлого года, когда мы стояли на пепелище.
Он дернулся, пригладил карман ладонью. В глазах разгорелся огонек. Я же развел руками.
— Прости, но точную дату не помню. Зато прекрасно помню твой рассказ про червей и антилопу.
— Серый? — Спросил он совсем уже ошарашенно. — Ты? Но как?
Я бросил взгляд на связника, подумал, что он и так уже знает кучу лишнего, решился:
— Ну, строго говоря, я никогда и не был Серегой…
Мужчина прервал мои откровения сам:
— Так, — сказал он, — вижу, что у вас все в порядке. Оставлю-ка я вас на пару часов. Поболтайте по душам. На кухне есть чай, кофеек, коньячок… Закуску найдете.
И стремительно ушел. Костя дождался щелка замка, подошел ко мне вплотную, заглянул в глаза. Задал один короткий вопрос:
— Кто ты?
Глава 17. Живое пламя
Под коньячок разговор пошел не в пример быстрее.
— Значит…
Костя повертел в руках пустую рюмку, отставил в сторону, посыпал дольку лимона, предназначенную на закусь, сахарком и сжевал на сухую.
— Значит, — повторил он, — новое тело.
Мой собеседник нахмурился.
— Кто еще знает?
— Ребята. Но Вика сразу была в курсе, еще там, в деревне.
Он кивнул.
— Лис тоже вернулся?
— Нет.
Снова кивнул, на этот раз после паузы с видимым сожалением.
— Жаль, хороший был парень. А Лев сволочь, совсем заигрался в Бога.
Я невольно вздрогнул — Костя сейчас облек в слова мои мысли.
— Ты все еще на него работаешь?
Он пожал плечами, мол, работаю, куда деваться. Я не стал его судить. В девяностые большинству из нас так или иначе пришлось идти на сделку с совестью. Вместо ответа Костя спросил:
— Ко мне почему пришел? Не боишься?
Я криво усмехнулся. Что сказать? Боюсь, не боюсь… Страх для меня потихоньку стал постоянным спутником. С тех самых далеких каникул в семьдесят восьмом. Я почти перестал замечать его.
— Не боюсь. После последнего нашего разговора не боюсь. Мне показалось, что ты признал во мне равного. Принял, что ли, в ряды вашего фронтового братства.
Костя кивнул, поддался соблазну и разлил еще по капелюхе коньяку. Свою порцию забросил в глотку одним махом, как водку.
— Правильно понял. Не предам. Могу даже поклясться. Только зачем? Ты для меня настоящее чудо сотворил. Думаешь, я не понимаю, благодаря кому до сих пор жив?
Я молча выпил свою рюмку. Так же, залпом.
— Мне помощь твоя нужна. Я бы не стал тебя беспокоить без причины.
— Ну, и дурак. — Костя заулыбался. — Ты даже не представляешь, как я рад узнать, что ты жив. Если бы все так могли…
Он опять посмурнел. Мне пришлось подытожить:
— Я над этим процессом не властен.
— Да понимаю. Все я понимаю. Рассказывай, зачем пришел.
И я принялся излагать по порядку все, что знал о Мариниче, старательно опуская все, что бывшего хозяина моего тела не касалось.
* * *
Зашифрованный блокнот, Костя убрал в дипломат. Правда, сначала показательно тряс книженцией у моего носа и выговаривал, как неразумному кутенку:
— И чего ты тянул? С этим надо было сразу же идти сюда. Сам я такими вещами не занимаюсь, но у меня умные ребята, которые и не такое расколдовывали.
Я пожал плечами, сказал примирительно:
— Каюсь, не подумал, обещаю исправиться.
Костя хмыкнул.
— Тогда слушай. До пятницы в его квартире не сиди. Завтра же вали оттуда. Поживи у кого-нибудь из знакомых. А еще лучше уезжай. Я тебе сейчас дам номер своего пейджера. Что случится, пиши, назначай встречу. Я приду. И еще, давай-ка мы тебе другие документы справим.
Последнее предложение меня окрылило. Сам я тоже об этом думал.
— Давай.
— На какое имя?
Я на миг притормозил,
