– И не умер? -: спросила королева.
– Отнюдь нет! -ответил Ренодэн.-Ночью палач снял его с петли, и солдат отделался лишь тем, что у него шея окривела!
– И вы хотите, чтобы Кабош проделал то же самое над Гаскарилем? Это опасно, потому что Жан Кабош способен выдать нас с головой королю!
– Черт возьми!
– Но я дам вам хорошую мысль: обещайте Гаскарилю, что с ним поступят именно таким образом, ну а там… посмотрим! Сказав это, Екатерина встала. Но Ренодэн остановил ее.
– Еще одно слово, ваше величество! -сказал он.-Гаскариль не поверит мне на слово, если у меня не будет в руках доказательств в виде собственноручно вашим величеством написанной записки с обещанием помилования!
– Но ведь… такая бумага… может попасть в руки… короля! -испуганно пробормотала королева.
– Я отвечаю за то, что этого не случится! -ответил судья.Но иначе я ничего не могу сделать для Рене.
– Иначе говоря, вы требуете гарантию? -сказала королева.
– Для Гаскариля -да!
– Ну, и… для себя тоже!
Ренодэн ничего не ответил. Екатерина подумала: "Он во что бы то ни стало хочет попасть в парламент!" И, усевшись за столом президента, написала на куске пергамента: "Я помилую Гаскариля. Екатерина",-приложила печать вырезанным на печатке перстня королевским гербом и подала бумагу Ренодэну.
Когда королева ушла, президент снова отправился в Шатле и, войдя в камеру Гаскариля, сказал:
– Ну-с, ты останешься жив!
На вопрос воришки президент рассказал ему, как несколько лет тому назад Кабош спас от верной смерти приговоренного к казни солдата. Но Гаскариль не был простаком.
– А где доказательства, что это так и будет? -спросил он. Президент показал ему записку королевы.
– В самом деле! -пробормотал Гаскариль.-Ведь королеве очень важно спасти своего Рене! Ну-с, а если я возьму вину Флорентийца на себя, получу ли я те двести экю, которые вы хотели дать Фаринетте?
– Получишь!
– Гм!.. Но хорошо ли с моей стороны грабить такую бедную девушку, как Фаринетта?
Ренодэн рассмеялся, а затем произнес:
– Мы дадим ей другие двести экю! Ну, согласен? Гаскариль насмешливо посмотрел на Ренодэна и сказал:
– Что-то вы уж очень щедры, господин президент! Можно подумать, что вешать собираются не меня, а вас!
– При чем же здесь я? -ответил судья.-Ты сам понимаешь, что в спасении того лица, вину которого ты должен взять на себя, принимают участие такие особы, которые могут и умеют быть щедрыми! Я -лишь исполнитель чужих желаний.
– И обещаний, не так ли? -насмешливо спросил Гаскариль.Э, нет, глубокоуважаемый господин президент, это дело обставляется так хитро, что нашему брату надо быть осторожным. Ну а я ровно ни в чем не вижу гарантий, что обещания, которые вы дадите мне, будут действительно соблюдены!
– Как! -патетически крикнул Ренодэн.-Я представил тебе записку ее величества…
– Тэ-тэ-тэ, господин Ренодэн, прежде всего, я еще не знаю, подлинная ли эта записка…
– Дурак!
– Весьма возможно! Кроме того, меня смущает еще и то, что, в сущности говоря, эта записка… остается у вас, и если меня все-таки повесят, то…
– Мне некогда! -недовольно перебил его Ренодэн.-Говори же прямо и без недомолвок, чего ты хочешь?
– Да весьма немногого, господин президент: гарантий, что обещания не останутся лишь на словах!
– Значит, ты боишься, что королева захочет сэкономить те несколько сотен экю, которые я обещаю тебе от ее имени?
– О нет! Скорее я боюсь как раз обратного!
– Ты бредишь?
– К сожалению, нет! Я боюсь, что королева прикажет опустить в мою могилу не двести, а тысячу золотых экю и что мне с того света будет очень тяжело сознавать невозможность воспользоваться такой большой суммой. Так вот: я хочу гарантий, что мне подарят в добавление к золоту еще и жизнь!
– Но ведь я…
– Слова, глубокоуважаемый президент, слова!
– Так чего же ты хочешь, черт возьми! Может быть, ты потребуешь, чтобы к тебе пришла сама королева и…
– Ну вот еще! Королева! Что мне с нею делать? Нет, вот если бы ко мне пришла Фаринетта!
– Я вижу,-с досадой сказал Ренодэн,-что с тобой действительно бесполезно говорить! Чем дальше в лес, тем больше дров. С каждой минутой ты ставишь все новые и новые условия, исполнимые все меньше и меньше. Словом -тебе хочется быть повешенным? Ну и отлично! Это можно будет устроить хотя бы завтра утром, ну а на твое место мы найдем кого-нибудь посговорчивее!
– Поговорим откровенно и серьезно, президент Ренодэн,ответил Гаскариль.-Ведь вы просто не хотите понять меня. Я не боюсь казни, потому что едва ли мне так или иначе избежать ее; не теперь -так потом… Знаете ли, в моей деятельности надо быть готовым ко всему! Но я уже говорил вам, что не доверяю верности Фаринетты мертвому Гаскарилю, и мне было бы очень тяжело думать, что на честно заработанные мною денежки она приобретет себе шикарного дружка. Вы вот говорите, что королева обещала помиловать меня. Правда, ее величество так и пишет в своей записке. А что, если это помилование не состоится помимо ее воли? Что, если Кабош ошибется и повесит меня самым заправским образом? Говорю вам откровенно: в данном случае меня пугает то, что останется жить Фаринетта, да еще с деньгами! Вот поэтому-то я и говорю, что могу дать окончательный ответ только тогда, когда поговорю с Фаринеттой. Она -девушка честная, и если что обещает, то сдержит. И тогда я буду в состоянии рискнуть, тем более что не один я буду знать о нашем сговоре…
В то время когда Гаскариль говорил все это, в уме Ренодена с молниеносной быстротой проносился ряд самых противоположных соображений. Он думал о том, что осталось слишком мало времени для инсценировки комедии признания с участием не Гаскариля, а другого лица. Вместе с тем исполнить требование Гаскариля представлялось почти невозможным. Трудно уже провести в камеру заключенного постороннее лицо. Правда, эту трудность еще можно побороть. А вот разумно ли посвящать в сговор третьих лиц? Ведь положа руку на сердце можно смело сказать, что королева отнюдь не намерена сдерживать обещание. "Обещайте Гаскарилю, что с ним будет поступлено именно таким образом, а там… посмотрим!" – это были подлинные слова Екатерины Медичи, и если Гаскариля все- таки повесят, то ему, Ренодэну, придется ведаться с бандой со Двора Чудес!
А почему ведаться придется именно ему, Ренодэну? Разве в случае чего он не может сказать, что Рене приказал палачу повесить Гаскариля по-настоящему, чтобы не осталось живой улики? Вероломство и жестокость парфюмера королевы известны всем, как известно и то, что он, Ренодэн,-человек маленький, подневольный. Ведь никто не поверит, что всю эту историю со всеми обещаниями он, президент, затеял от своего имени и на свой страх и риск? Значит, считаться и мстить будут не ему, а тем, кто действительно виноват в нарушении данного обещания!
Это -одно. А другое -то, что для него, Ренодэна, в данный момент важно лишь исполнить желание королевы и выручить Рене. Что будет потом, это другое дело, но если он не заставит Гаскариля принять на себя вину в убийстве Лорьо, если Рене не будет спасен, то королева примет это за недостаток желания с его стороны. Ну а если от мести банды Двора Чудес еще можно как- нибудь отвертеться, то от мести Екатерины Медичи не уйдешь никуда. Значит, раздумывать нечего, и…
Гаскариль перестал говорить и выжидательно уставился на судью. Помолчав немного, Ренодэн сказал:
– Ты упомянул, друг мой Гаскариль, что я не хочу понять тебя. Нет, я-то отлично понимаю тебя, а вот ты действительно не хочешь понять меня! Ты просишь привести Фаринетту. Отлично! Допустим, что я приведу ее к тебе. Но подумай сам: сначала ты Довольствовался тем, что Фаринетте дадут двести экю; затем ты потребовал жизни; затем к помилованию тебе понадобилось еще двести экю для тебя; а когда тебе обещали все это, ты находишь, что мы слишком щедры, и требуешь свидания с Фаринеттой. Устроить это свидание трудно, но все же возможно. Но где же у меня гарантии, что потом ты не потребуешь еще чего-нибудь? А так ведь дело затянется до бесконечности!
– Нет, господин президент,-обрадованно подхватил воришка,можете быть спокойны, больше я ничего не потребую. Если я поговорю с Фаринеттой и она даст мне кое-какие обещания, я буду спокоен. Тогда я буду уверен, что вы не собираетесь обмануть меня, а если и произойдет какая-нибудь ошибочка, то Фаринетта останется верной моей памяти. Только и всего, господин Ренодэн!
– Ну, хорошо,-сказал судья,-я буду милостив до конца и приведу тебе твою милочку. Только помни: это -последняя поблажка, и больше ты от меня ничего не выторгуешь. Теперь скажи мне, где я могу найти эту знатную даму?
– Это совсем не трудно, господин президент! -весело от ветил Гаскариль.-Видите, у меня в левом ухе болтается сережка? Отстегните ее первым делом! Вот так! Теперь ступайте к церкви Нотр-Дам-де-Виктуар. Около Двора Чудес вы увидите ряд действительно чудесных превращений. Безногий и безрукий калека, например, у ворот Двора Чудес вдруг превратится в здоровенного парня… Очень возможно, что, завидя вас, чудесно выздоровевший больной вновь сразу заболеет и подползет к вам за милостыней. Тогда вы скажете ему: "Я пришел повидать Фаринетту от имени Гаскариля. Вот -серьга друга Фаринетты!" Этого будет достаточно: Фаринетта сейчас же выбежит к вам. По серьге, которую она же мне и подарила, моя милочка поймет, что вы пришли от меня, и последует за вами!
