Николас! Чего рот открыл? — неожиданно строго отзывается Марк. — Девчонок не видел, что ли? Они в этом возрасте все дурью маются и твоя сестра не исключение. Похоже, у нее скоро появится парень, так что присмотри за ней… Как старший брат! Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Не удивлюсь, если ей понадобится парочка глаз, чтобы не наделать глупостей.
— Брось, Марк, — возражает мама, и ее лицо хмурится. — Лена умная девушка, я не думаю, что ей нужна опека Николаса. У твоего сына хватает своих забот — школьная команда, Алисия, а еще предстоит поступление в университет. Это нормально, если у Лены появится парень. Ты сам прекрасно знаешь, что подростков не удержать от отношений — и Ник тому пример! Наша задача быть рядом и не навредить.
Я откладываю вилку в сторону и поднимаю взгляд, с удивлением глядя на маму и отчима. Похоже, они оба решили, что изменить внешность меня сподвигло желание нравиться и собственное взросление. И, скорее всего, для девушки моего возраста это нормально…
Если бы на самом деле все оказалось совсем не так. И если бы не касалось Картера Райта.
Так что внезапная догадка не делает мое положение легче.
Я поворачиваю голову и ловлю на себе взгляд Николаса — задумчивый и сердитый. Он сидит напротив и его губы плотно сжаты, а в тарелке с того момента, как я вошла в кухню, не уменьшилось еды. Он больше не спорит с отцом и не спешит уходить. Он словно что-то для себя решает, и мне в голову приходит неожиданная мысль: какое право он имеет на меня так смотреть? Словно я виновата перед ним или что-то ему задолжала.
А может, если ему не нравится моя прическа, то он и вовсе от меня отстанет?
Я убираю прядь со щеки за ухо, внезапно желая удостовериться, что волосы, и правда, стали значительно короче. Теперь я даже рада этому.
Встав из-за стола, благодарю маму за вкусный ужин и ухожу из кухни первой, отказавшись от десерта, слыша за спиной, как мама меняет тему разговора:
— Николас, ты не ответил, как дела у Алисии? Что-то ее не видно у нас. У вас все хорошо?
— Что? А… Да, все отлично!
Он врет, плевать ему на Алиссию, но мне нет до этого никакого дела.
Ник догоняет меня уже на втором этаже, в метре от моей комнаты, в которую я не успеваю проскользнуть. И, поймав за локоть, разворачивает к себе лицом. Не очень вежливо толкает к стене, подступая ближе.
Не желая с этим мириться, я выставляю перед собой руку и упираю ее ему в грудь.
— Пусти!
— Ты специально это сделала, Утка? Хочешь доказать, что ты сильнее? Думаешь, изменилась, и тебе это поможет?
— Я не думаю, а уверена, что тебя это не касается.
— Ошибаешься!
Я пробую вырваться, но у нашей борьбы всегда предсказуемый финал, и Ник легко прижимает мои руки к стене. Дышит зло в лицо, опустив подбородок.
Он не собирается меня отпускать, и на этот раз я стараюсь сказать спокойно.
— Отпусти, Николас, у меня от твоих пальцев синяки. Мне нужно заниматься. Ты мой старший брат, или забыл? Стоило тогда столько раз повторять.
— Нет, не забыл. К твоему счастью, я это хорошо помню!
— Тогда что ты хочешь? Какая тебе разница в чем я хожу, и как хожу? Я вообще не думаю о тебе, чтобы специально сделать что-то назло. Это глупо! У меня есть своя жизнь.
— Ты в кого-то влюбилась? К тебе кто-то подкатывает? Не смей ни с кем связываться, поняла?
— А ты не смей мне приказывать! У тебя хватает девчонок, вот и командуй ими!
— Лена… — Николас отрывает пальцы от моей руки и обхватывает мой подбородок, вовсе не ласково задирая его вверх. Напряженно смотрит в глаза и чувства, которые владеют им, далеки от нежности. Я не понимаю их, но знаю, что они готовы нести боль. — Если ты вдруг сохнешь по Райту… — натужно сглатывает, обкусывая губы. — Если обманываешь меня…. Ты пожалеешь об этом, запомни! Я не прощу ни тебе, ни ему! Я обещал, что до восемнадцати лет тебя не трону, но это не значит, что я буду терпеть, как ты вертишь хвостом с этим ублюдком под моим носом!
— Тебя… обманываю? — я изумляюсь логике сводного брата и ходу его мыслей. — Ты с ума сошел, Николас!
— Ты все понимаешь!
— Нет, — я качаю головой, пытаясь вырваться из его захвата, — не понимаю! Тебя не понимаю! Ты был пьян, когда закрыл меня в своей комнате и наплел мне все те гадости. О том, что ненавидишь меня, но терпишь рядом, поэтому я тебе должна. Должна быть с тобой и любить. После стольких оскорблений?! Да как ты себе это представляешь?.. Тебе было шестнадцать, и я очень надеялась, что ты когда-нибудь повзрослеешь и выздоровеешь. Но, похоже, твой бред не лечится!
— З-замолчи!
Если бы это было так легко. Сейчас меня не пугает ни страх перед ним, ни его сила. Если я и должна что-то, то лишь своей матери и его отцу, но точно не Нику.
Я устала от этого дня и от парней, причиняющих мне боль, не важно какой природы — физической или моральной. Оказывается, не так уж и прочен мой запас терпения. От злости, плещущейся в душе, я смелею настолько, что впервые говорю от имени женщины, живущей во мне:
— Да с чего ты взял, что я буду с тобой? Что у тебя есть право на меня и мне необходимо твое прощение? — Я понижаю голос до хлесткого шепота и смотрю прямо в серые глаза сводного брата. — Почему ты решил, Ник, что я когда-нибудь… тебя захочу?!
Пощечина обжигает щеку, как огненное прикосновение, бросив волнистые пряди на лицо. Жалит кожу горячим дыханием ярости неожиданно для нас обоих.
Нет, мне не больно. Я просто не успеваю понять, что произошло, как Ник уже отступает назад, сжимая в воздухе руку, которой меня ударил, в кулак.
— Ты сама виновата! — бросает сквозь зубы. — Я просил тебя замолчать!
Но ему не удается убедить даже себя. Слова лжи легко рассеиваются между нами мелкой пылью, оставляя след от его пальцев алеть на щеке, и Николас снова делает ко мне шаг.
— Лена…
— Если ты меня еще раз тронешь, я молчать не стану! — твердо предупреждаю парня, прижимая плечи к стене и поднимая голову. — И будь, что будет! Слышишь?
Он останавливается, словно наткнувшись на преграду, и тяжело выдыхает.
— Не бойся. Не трону… пока еще!
