лица класса и по поручению моего отца, — посмотрел я прямо в ее лицо. Мне бы хотелось, чтобы Катя понимала, что я пришёл не как враг. — Мы хотим помочь с… Во всём. Мой отец передавал тебе соболезнования. Архип тоже. Кстати, его отец тоже хочет поучаствовать в организации проводов твоей бабушки. Мы проводим её достойно.
Катя закрыла лицо ладонями и заплакала. Даже не так — завыла. Сложилась пополам и выла, словно раненый волчонок. Моё сердце просто разрывалось в клочья от вида этой картины. Я перестал отдавать себе отчёт в том, что делаю. Мне хотелось пожалеть её, хоть немного облегчить боль…
Я сел на ковре возле неё. Прижал Котёнка к себе и стал баюкать, шепча всё, что шло мне в голову.
— Ты сильная. Ты справишься… Всё проходит, и это пройдёт. Мы не дадим проводить твоего близкого человека недостойно. Мы сделаем всё честь по чести. В детский дом ты не попадёшь, не бойся, Котёнок. Мой отец тебя заберёт под опеку. Ты не одна, Кать… Ты не одна.
Я прижимал к себе её хрупкое, дрожащее от рыданий тело — боже, какая же она тоненькая! Гладил её по спине и рыжим волосам. Она, кажется, совсем плохо соображала, раз не отпихнула меня сразу. Но последние мои слова заставили её встрепенуться. Катя подняла голову и вгляделась в мои глаза.
— Ром… Что ты сказал?
Я стёр большим пальцем новую слезу, сбежавшую по её бледной щеке. А потом повторил:
— Ты не одна.
До Кати будто только начал доходить смысл моих слов и вообще происходящее. Её взгляд и выражение лица изменились. Она смотрела так, словно её обнимал крокодил. Руки её напряглись, и она оттолкнула меня. Настаивать я, конечно, не стал и отстранился.
Катя встала с кресла и отошла от меня ещё дальше.
— Не прикасайся ко мне, — почти шептала она, обняв себя руками и будто бы закрываясь от меня. — Не трогай меня, ты слышишь? Не смей.
Я на миг прикрыл глаза и плотно сжал губы. Это слишком больно.
Мои касания ей неприятны. Моя поддержка ей не нужна. Наверное, я последний, от кого она её приняла бы.
Но чего я ждал от неё после всего? Надеялся, что она хотя бы обнимет меня в ответ? Очень наивно.
Распустил свои лапы, нашёл время, идиот. Понимал её — я сам во всём виноват. Только легче мне не стало от этого. Мой душевный порыв просто не приняли. Отвергли. Но сейчас не время думать о себе.
— Кать, я… Я не трогаю, — поднял я вверх руки, будто решил сдаться. — Видишь?
— И не приближайся ко мне. Ты понял?
— …да, — ответил я.
Кажется, жизнь с ней, такой далёкой и недоступной, под одной крышей будет для меня ещё тяжелее, чем я мог себе представить… Раз уж я заварил эту кашу, то отступать не намерен. Мы оба выдержим эту пытку близостью ради будущего Кати. У неё оно и так очень зыбкое…
— Что ты сказал про детский дом? — посмотрела она на меня, немного успокоившись. Она поняла, что приближаться и нарушать её зону комфорта я больше не собираюсь.
— Ты туда не поедешь, — терпеливо повторил я. — Я рассказал отцу твою ситуацию. Он готов взять все расходы на себя, а также готов взять над тобой попечительство до твоего совершеннолетия.
— Так и сказал?
— Кать, ну хватит смотреть на меня как на врага, — сделал я шаг ближе. Катя отступила к стене. Чёрт возьми, да меня это живьём раздирает. Как же я ей противен… Я не знаю, как с этим жить. — Я реально помочь хотел, и только. Почему ты мне не веришь, шарахаешься как от прокаженного?
— Ты правда не понимаешь, Ром? — задала она вопрос, который показался мне вполне логичным.
— Я бывал идиотом — это правда, — признал я, когда вновь нашёл в себе силы поднять голову и взглянуть на Катю, которая, казалось бы, резко повзрослела всего за одну ночь. — Но сейчас, в такой ситуации — давай закопаем топор войны. Я с миром пришёл. Ну, честно… Хочешь, позвоним отцу?
— Хочу, — кивнула она.
Я разблокировал меню телефона и нажал вызов на контакте отца. Через несколько гудков трубку сняли.
— Да, — услышал я его голос.
— Пап, тут Катя рядом со мной, — заговорил я. — Она хочет от тебя услышать, что ты её решил взять под попечительство. Ты на громкой связи, па.
Я вытянулся в струну, ожидая ответа. Я боялся, что отец проболтается сейчас о том, что идея была моя. Не хочу, чтобы она это знала. Теперь особенно не хочу.
— Да, — проявил он мудрость и не стал комментировать по поводу того, чьё же было решение на самом деле. — Катя, я выслушал Романа, и мы пришли к решению взять тебя под нашу опеку. Нашей семьи.
— А так можно? — спросила она.
— Можно, только тебе нужно будет дать согласие… Оформить кое-какие бумаги. И ты будешь жить в нашем доме, естественно. До исполнения тебе восемнадцати лет за тебя ответственность нести придётся мне. Гимназию ты закончишь. Станете вместе с Романом ездить на занятия. Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты согласна, Катя?
Девушка молчала, растерянно глядя на телефон. Потом перевела испуганный взгляд на меня, ещё больше раня им.
Идея жить вместе её совсем не воодушевила. Впрочем, как и меня…
— Если нет — тебе придётся жить в детском доме, — продолжил отец, потому что она так и не ответила ничего. — Выбор за тобой, конечно…
— Я не хочу в детский дом, — пискнула она и снова стала плакать, сцепляя между собой тонкие белые пальцы до дрожи. — Я согласна!
— Хорошо, — ответил папа. — Значит, я начинаю процедуру оформления. У меня есть необходимые знакомства — всё сделают максимально быстро. Сейчас собирайте вещи, Рома с водителем на машине. Он отвезёт тебя к нам. Там моя жена встретит вас.
— К вам? — растерянно спросила она.
— Ну а как, Кать? Ты не можешь оставаться в этой квартире одна.
— Я хотела ещё немного побыть среди
