он наловит достаточное количество рыбы, то будет петь весь следующий день. Улов был не такой большой, но мне все же удалось записать под его диктовку довольно много рун. Вечером, когда Онтрей снова ушел на тоню, я пошел к Ваассила, который жил на другой стороне узкого пролива. Ваассила, известный знаток заклинаний, был уже в преклонном возрасте. Память его за последние годы ослабла, и он не помнил того, что знал раньше. Тем не менее рассказал множество эпизодов о Вяйнямёйнене и других мифологических героях, которые мне до этого были неизвестны. Если ему случалось забыть какой-либо эпизод, знакомый мне ранее, я подробно расспрашивал его, и он вспоминал. Таким образом, я узнал все героические деяния Вяйнямёйнена в единой последовательности и по ним составил цикл известных нам рун о Вяйнямёйнене.
На следующий день меня пригласили на завтрак еще в один дом. Хозяин вызвался спеть для меня несколько новых рун. Затем он рассказал, как пять-шесть лет назад они с товарищем, будучи в Финляндии коробейниками, всю ночь напролет пели в одном господском имении в Хяме. Я спросил, не помнит ли он названия этого имения, и он назвал Весилахден Лаукко[66]. Узнав, что перед ним сейчас тот же самый человек, который и тогда записывал его стихи, он очень удивился, как, впрочем, и я при упоминании этого имения. Мы разговорились словно старые знакомые, как вдруг запыхавшись прибежал какой-то маленький мужичок, стремительно схватил хозяина за руку и потянул за собой. Я не мог понять, что все это значит, пока мне не объяснили, что у мужика была тяжба с соседом, лошадь которого зашла на его поле. Он хотел, чтобы по этому делу созвали деревенский сход и наказали виновного. «Возьми с собой хорошую палку, может, пригодится», — сказал мужик. По его мнению, правосудие должно было сначала присудить его противнику порку, а затем без промедления осуществить ее. В подобных случаях здесь, по-видимому, так и поступают. Но хозяин все же отказался, сославшись на то, что у него гость. Мужик ведь мог зайти в любой другой дом и подыскать судью для этой распри. Итак, к немалой досаде сутяжника, хозяин остался дома. Мужик, пытаясь уговорить его, угрожал даже исправником.
Хозяин пел для меня всю первую половину дня, затем меня угостили обедом. Я ел с большим трудом, поскольку меня всюду — и в этом доме тоже — угощали брусникой и мои зубы так отерпли от кислого, что я с трудом пережевывал пищу. Как я и предполагал, хозяин наотрез отказался брать плату за еду и за песни. Но я все же нашел способ отблагодарить его: совершенно не торгуясь, я купил у него пояс и другие мелочи, которые он предложил мне приобрести. В этом доме тоже было очень чисто, пол вымыт, стол, лавки и стулья оттерты добела.
В каждом доме на стене несколько икон. Входя в избу, гость крестится на них. Все крестятся перед едой и после еды, а также когда уходят работать вне дома на несколько часов и по возвращении с работы. В горнице в доме Мийны перед группой образов был подсвечник с восковыми свечами, а рядом с иконами — пахучая смола для кадения, которой, однако, за время моего пребывания здесь ни разу не пользовались.
У Онтрея имелось кантеле с пятью медными струнами, на котором он сам и оба его сына очень искусно играли.
Повседневной едой в доме Мийны были масло, хлеб и свежее молоко, перемешанное с простоквашей. Кроме этого — картофель, рыба, мясо либо похлебка. Хозяйка почти всегда потчевала меня со словами «ешь, все съешь» и, казалось, была недовольна, если я что-нибудь оставлял. Сначала они не хотели брать плату за четверо-пятеро суток, что я провел у них, но когда я снова предложил деньги, не отказались.
Расстояние от Вуоннинен до Вуоккиниеми, которое равнялось четырем милям, или сорока верстам, можно проехать только на лодке. Хочу коротко остановиться на том, какие здесь в ходу меры длины, потому что вначале они показались мне очень странными. На финской стороне, в Кванта и Кухмо, для исчисления длины обычно пользуются старинными четвертями, равными примерно версте, а теперь для удобства стали считать две четверти за одну новую четверть, или шведскую четверть мили. Равно и новые мили соответствуют шведской миле, то есть вдвое длиннее прежних. Но несмотря на это наши финны, живущие ближе к границе, чаще пользуются верстами. Похоже, что население на финской стороне привыкло в основном к русскому способу исчисления, хотя с большим основанием этого можно было бы ожидать от тех, кто живет на русской стороне. Когда я спрашивал у здешних людей о протяженности какого-нибудь пути, они обычно называли ее в шведских милях, и я подумал сначала, что они всегда пользуются этой мерой. Но причина была в другом: разговаривая со мной, они думали, что я не знаю, какой длины верста, поэтому и не называли ее.
Старая хозяйка дома Онтрея, ее невестка и дочь согласились подвезти меня на лодке до маленькой деревушки Мёлккё, за две мили от Вуоннинен. Договорились, что я заплачу им один риксдалер. Здесь повсеместно в ходу шведские бумажные деньги. Меня снабдили на дорогу олениной и ячменными колобами, хотя я и не просил об этом, да и незачем было, ведь дорога не длинная. На озере было много островов и выступающих мысов, одни из них мы проезжали, на других делали остановки, выходили на берег поесть брусники. Когда проезжали мимо большого лесистого острова, хозяйка, сидевшая на веслах, указала на него и сказала: «В следующий раз вы придете нас навещать уже сюда». Я сначала подумал, что на острове кладбище и что она намекает на то, что при их жизни я больше не приеду в эти края. Но она пояснила значение своих слов: следующим летом они собираются переселиться сюда из деревни. Одна из причин переезда та, что теперешние их поля часто страдают от заморозков, чего, по ее мнению, не должно быть на острове. Остров находится в доброй миле от Вуоннинен. Во многих других местах жители тоже покидают большие деревни, и вполне вероятно, что в будущем поселения здесь тоже станут более разбросанными, как, скажем, у нас в Саво, в Карелии и в части Похьянмаа.
Когда мы проехали две мили, хозяйка осведомилась, доволен ли я тем, как они гребут. Я не имел ничего против, и тогда она попросила разрешения грести и оставшиеся две мили до Вуоккиниеми. Конечно, я доехал бы
