Он обулся и раздвинул прозрачную занавеску. Ноги сами понесли его к громоздкому аппарату, опутанному разноцветными лианами проводов. Он видел мохнатые ноги волчицы, торчавшие из-под простыни. Голова и плечи все так же были скрыты от посторонних глаз. Курт не был посторонним, но это ничего не меняло.
Остановившись в нерешительности, он поднял было лапу, протянул к исхудавшему плечу. Пальцы сжались в кулак, не дойдя нескольких сантиметров до цели. В конце концов волк лишь поправил простыню и отступил назад.
Навязчивая мысль не давала покоя. Ведь в самом деле было не только не исключено, но и вполне вероятно, что он видел Джейн, единственное существо на всем свете, в чьих жилах текла такая же кровь, как у него, в последний раз. Ему хотелось отбросить в сторону мерцающий саркофаг, чтобы увидеть родное лицо, но делать этого ни в коем случае было нельзя.
Стиснув кулаки так, что когти больно впились в ладони, Курт развернулся и пошел к выходу, Приблизительно на полпути он миновал, словно верстовой столб, безволосого доктора. Тот по-прежнему расплывался по креслу, в облике – ни единого признака жизни.
Скрипнув зубами, волк свернул под прямым углом. Остановился, пару секунд прислушивался, не уловив ни дыхания, ни чего-либо еще. Нагнулся и внимательно изучил глаза. Оптический имплантант зиял черным бриллиантом. Левый глаз даже с оттянутым веком выглядел не слишком привлекательно. А кроме того, Курт понятия не имел, что именно должен там разглядеть. Но, по всей видимости, коготь задел яблоко, и веко быстро моргнуло.
Волк отдернул лапу, облегченно вздохнул. И все-таки, для проформы, без церемоний поправил голову, стараясь не прикасаться к имплантанту, и нащупал пульс на тощей шее. Удалось только со второй попытки – тонкая алая нить едва заметно пульсировала.
Стало быть, все в порядке. Курт выпрямился и отошел от кресла, испытывая уникальное, ни на что не похожее чувство выполненного долга. Получилось бы, мягко говоря, весьма некрасиво, если бы безволосый покончил жизнь самоубийством, расстреляв собственный мозг из многоразового инъектора. Курт на секунду представил себе такую ситуацию, и у него на мгновение помутнело в глазах.
По мере приближения к стеклянным дверям его начала беспокоить другая проблема. Прежде чем выйти наружу, в Запретный город, ему следовало каким-то образом преодолеть две бронированные двери, которые образовывали тамбур на первом этаже. После этого кто-то должен закрыть эти самые двери, потому как в противном случае волк не мог оставить сестру.
Остановившись в нерешительности, он посмотрел по сторонам и заметил в дальнем углу неприметную дверь. Она была выкрашена белым и отлично сливалась со стенами. Из общего фона ее выделяли разве что едва заметные полосы у косяка, а также аккуратная ручка округлой формы. Чувствуя, что напал на верный след, Курт двинулся к ней. Он осторожно сомкнул пальцы на ручке, повернул в одну сторону, затем по часовой стрелке.
Дверь, тихо щелкнув, распахнулась – наружу. Ее толщина составляла контраст с относительно скромными размерами и наводила на мысль о банковском хранилище. Курт, пригнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вошел внутрь.
Вспыхнул свет.
Комната была небольшой, всего пять-шесть квадратных метров. Спрятанные где-то фотоэлементы, по всей видимости, обнаружили присутствие волка, потому что следом за лампами начали оживать и другие предметы. Одну из стен полностью закрывали мониторы. Вспыхивая один за другим, они подставляли взгляду Курта лестницу, тамбур, различные ракурсы палаты, а также некие другие помещения, расположенные, видимо, на третьем этаже. У другой стены, на металлическом столе, стояли четыре компьютерных терминала. Немного левее находились динамики, два микрофона и распахнутое оконце комнатного лифта, где Курт не без удивления обнаружил свои пистолеты. У той же стены располагался щит с ровными рядами каких-то тумблеров.
Эдакая “комната страха”.
Почесав затылок, Курт подошел к терминалам. Он все еще хотел выбраться наружу, но как это сделать, не представлял. В тамбуре не было ни запоров, ни простых ручек. Не приходилось сомневаться, что управление всеми замками осуществляется отсюда, из этой комнатушки, до верху забитой электроникой и приборами слежения. Однако, если открыть двери более-менее просто, то каким образом они закрываются? Задав себе этот вопрос, Курт тут же на него и ответил: безволосый не мог сидеть здесь безвылазно. Ему также приходилось куда-то выходить.
Руководствуясь этими соображениями, волк подошел к щиту с тумблерами. Как он и надеялся, возле двух из них обнаружились пояснительные надписи: “Дверь № 1” и “Дверь № 2”. Сделанные крупным шрифтом, они заметно отличались от других. Непосредственно же под ними – о чудо! – были вмонтированы два таймера.
Курту не составило особого труда разобраться в принципе системы. “№ 1” могла открыться минимум на пять секунд позже “№ 2”, поскольку таймерам это было навязано программным путем.
Мгновение поколебавшись, волк сграбастал из форточки оба пистолета. Он понятия не имел, придется ли ими воспользоваться, однако оставлять их в клинике совершенно не хотелось. В конце концов, решил он, их можно вручить часовому, сменившему Мамота, в знак доброй воли. Курт сунул стволы за пояс и вновь сосредоточился на таймерах.
Убедившись, что все сделал правильно, он выскочил за дверь, притворил ее за собой и большими шагами направился к лестнице. Ему пришлось приложить немалое волевое усилие, чтобы не обернуться на самом пороге. Еще вернусь, говорил он себе. Но это очень смахивало на аутотренинг: не поможет, если не хочешь.
Дальше пошло легче. Оказавшись на площадке, он прыжками спустился к “Двери № 2”. Это произошло на полминуты ранее назначенного срока, а потому пришлось ждать, разглядывая холодную металлическую плиту. Наконец запоры щелкнули. Курт проскользнул в тамбур, закрыл дверь и вновь принялся ждать.
Через пять секунд внутренняя дверь закрылась на замок. Еще через пять – открылась внешняя. Уже у порога Курт вспомнил об откинутом капюшоне. Какой-то час, проведенный в компании безволосого в обстановке пугающей откровенности, сказался на бдительности весьма пагубным образом. Еще два-три шага и пришлось бы спешно ликвидировать всякого, кто обратил бы внимание на вервольфа у подъезда подпольной больницы.
Поглядывая из тени капюшона, он переступил порог. Яркий свет ударил в лицо, ослепив непривычные к такой атаке глаза. Зрительные нервы волка впервые в жизни воспринимали свет, просачивавшийся сквозь купол. Он был тусклый, мутно-желтый, но и его хватило, чтобы Курт стал слепым, как новорожденный щенок. Сколько раз он представлял себе в мечтах, каким станет первый рассвет в его жизни (как правило, эти мечтания возносили его на один из верхних ярусов, откуда можно было наблюдать, как восходящее солнце покрывает позолотой крыши Гетто), но никогда не думал, что он будет таким – ярким и беспощадным, как раскаленное лезвие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
