Препятствие это обозначалось словом "где". Так как действие, ради которого Игорь Петрович тратил столько своих сил, и времени требовало какой то уединенности и комфорта, а квартирки отдельной у Игоря Петровича не было, жизнь подсказывала ему множество неожиданных компромиссов. Во – первых у Игоря Петровича была личная жилплощадь… Но она представляла собой комнату в коммуналке, где между прочим кроме него проживала милая и интеллигентная оппозиция и сын Владик.
Однако милая и интеллигентная жена часто уезжала с Владиком на дачу… И тогда вопрос "где" решался однозначно.
Был в этом безусловный риск. Владик мог внезапно заболеть и угроза того, что Вера с сыном могли неожиданно нагрянуть и в некотором роде "застукать" и "застать" имела достаточно высокую степень вероятности. И нельзя сказать, что Игорь Петрович был безрассуден или не дорожил семьей… Просто так получалось.
Была еще мамина однокомнатная квартирка на Бухарестской улице. Мама тоже имела обыкновение выезжать летом на дачу – на ту же самую что и Владик с оппозицией, и когда Игорю Петровичу удавалось завладеть вторым комплектом ключей, с чем мама постоянно боролась и что постоянно пресекала, то "это самое" делалось с воистину европейским комфортом. Однако зимой, когда на дачу никто не ездил, с этим самым делом – обстояла задница с ручкой или полная труба.
Но, как известно из опыта прикладной городской ботаники – трава пробивается и сквозь асфальт. И на крышах домов вырастают березки… То есть природа берет свое и такие незначительные препятствия как "где" преодолеваются путем, как сказали бы сейчас модные журналисты -"воплощения в нетрадиционных альтернативных формах".
С ментессой Игорь Петрович делал это прямо на столе в ее рабочей каморке.
Игорь Петрович работал тогда оператором установок кондиционирования воздуха в хранилище государственного архива… Работа была непыльная и не тяжелая. Сутки через трое. А коли работа была сутками, то это означало и пребывание на работе в ночное время. А ночью в голову такие разные мысли приходят. Особенно когда во всем архиве кроме тебя и дежурного милиционера никого больше нет. И этот милиционер к тому же еще и женского пола.
Игорь Петрович имел ментессу прямо на столе. Она сидела на краешке казенного сооружения, предназначенного для писания отчетов, хранения в нем бумаг, распивания на нем чая, наконец…Но по предложению Игоря Петровича, ментесса садилась на краешек этой деревянной конструкции и упирала свои разутые ножки в крашенную масляной краской стену. Пока Игорь Петрович, стоя перед ней на полу-согнутых в коленках ногах сопя и кряхтя судорожно прижимался к ее раскаленному лобку своими не менее раскаленными срамными местами, обеими потными пятернями придерживая при этом свою служивую партнершу за шелково-гладкие ягодицы.
Вообще то ментессу звали Ларисой. Или еще по – расписанию она числилась как старший сержант Калымова.
Игорь Петрович возбуждался от ее погон. От ее кителя. От ее ремней и кобуры с тяжелым "макаровым". И он рассказывал потом своему соседу по коммуналке – холостому приятелю – другу, литератору, про между прочим, что кабы, это было удобно, он раздевал бы ментессу и догола, а потом заставлял бы ее отдаваться ему в накинутом кителе…однако Игорь Петрович был человеком стеснительным и брал Ларису Калымову в том, в чем она ему отдавалась.
А началась эта история с того, что в одно из долгих дежурств Игорь Петрович проболтался сежанту Калымовой о том, что имеет возможность достать бесплатного спирта ректификата, у друзей из воинской части. Лариса от этой новости пришла вдруг в состояние крайнего возбуждения и с жаром принялась уговаривать Игоря Петровича непременно достать ей три литра этой замечательной жидкости. Главным доводом Ларисы было то, что к ней с мужем скоро должны были придти сотрудники – милиционеры, отпраздновать уж год как "зажатое" ими новоселье. Причем среди приглашенных должны были быть и майор Куроедов, и капитан Бухно.
Игорь Петрович, конечно, побаивался – дело было склизкое – спирт ворованный, в стране борьба с пьянством. Да и вообще.
Однако, слово не воробей – пришлось спиртягу доставать.
Но однажды, во время следующего дежурства сержант Калымова набросилась на Игоря Петровича с обвинениями, что он де подсунул ей недоброкачественный товар… По ее словам и майор Куроедов и капитан Бухно и ее муж младший лейтенант Калымов все этим спиртом отравились начисто и лежали теперь в госпитале МВД. Едва ли не при смерти И ему Игорю Петровичу теперь предстояло отвечать по закону. Мол, капитан Бухно сказал – как выйдет – обязательно уголовное дело на отравителя заведет.
Игорь Петрович от таких речей покрылся холодным потом. Пятнами от нервного напряжения пошел. Не помнил уж, как до конца смены досидел.
А на следующий день сержант Лариса ему сама домой позвонила. Мол, приходи ко мне на переговоры, коли, хочешь на свободе остаться.
Игоря Петровича уговаривать долго не пришлось – побежал как наскипидаренный.
Дома у Калымовых Лариса налила Игорю Петровичу чаю и стала намекать на то что майор с капитаном готовы пойти на мировую. Если Игорь Петрович соберет некоторую сумму – рубликов этак в восемьсот*. Игорь Петрович механически прихлебывал из стакана несладкий чай и размышлял. Где бы такую сумму достать… Когда вдруг в прихожей послышалось ковыряние ключом и через секунду в квартиру ввалился муж Ларисы младший лейтенант Калымов. Живой и здоровый. И совсем не отравленный.
Судя по всему, человек он был простодушный, так как сразу с порога заявил, что желает выпить, и велел жонке достать из холодильника того самого спирта, что они развели третьего дня, и что оказался таким замечательно вкусным и забористым…
Игорь Петрович вообще был человеком сообразительным. Поэтому он сразу встал со стула и показывая Ларисе фигу побежал в прихожую одеваться. А во время следующего ночного дежурства укорил ментессу за неудавшийся шантаж и отымел ее прямо на столе в дежурном кабинете. В качестве так сказать моральной компенсации.
С той поры и стали они заниматься этим самым делом каждое дежурство.
***
С точки зрения психиатрической науки Игорь Петрович был абсолютно здоров, или если выражаться языком тех же психиатров, был абсолютно адекватен. В амурных его приключениях адекватность эта проявлялась, прежде всего, в том, что в выборе своем он ограничивал себя девушками, внешность которых с трудом тянула даже на троечку. Да еще и с большим минусом. Он не тратил попусту времени, и к красивым женщинам с экстерьером едва превышавшим по качеству мысленно установленный им барьер, не подходил. Красивых он избегал, так как попросту боялся их и при вынужденных с ними разговорах – будь то по службе или в очереди за продуктами – не лыбился сладострастно, как это делают южане, а скромно глядел в пол. В общем, может именно благодаря этой самой адекватности, Игорь Петрович редко получал от женщин отказ.
Кроме всего прочего, в отношениях с противоположным полом, Игорь Петрович не отличался особенным постоянством. Даже совсем наоборот. Доведя свои привычные блиц – ухаживания до физиологической близости, он тут же к своей очередной даме остывал и едва проводив до троллейбусной остановки, расставался навеки. И даже для приличия телефона не спрашивал. Хотя бывали и исключения.
Одним из таких исключений была в жизни Игоря Петровича- Иванова. Честно говоря, он даже имени ее не знал, так как в записной книжке эта девушка фигурировала у него именно и не иначе как Иванова. И когда он звонил ей в общежитие строительного техникума, где она тем временем училась на бухгалтера, называл грубой вахтерше ее нехитрую фамилию и номер комнаты.
Внешне Иванова была никакая. Пройдешь и не заметишь. В темноте так и наступить можно. А по характеру она была такая – что наступишь – так и не пискнет. Именно этим Иванова Игорю Петровичу и нравилась. Когда они встречались – она ни о чем его не спрашивала и не просила. Она не докучала просьбами купить ей мороженое за сорок восемь копеек или сходить с ней в кино… она молчаливо ценила те моменты общения, которые ей дарил Игорь Петрович.
Мы уже упоминали, что одной из важнейших проблем в половой жизни Игоря Петровича был вопрос "где". И в той части нашего повествования мы отмечали, что летом этот вопрос еще как -то положительно решался, когда оппозиция с сыном Вадиком съезжала на дачу… Зимой же, когда мама с оппозицией никак не желали никуда выезжать, с местом для этого самого у Игоря Петровича выходила заминка.
Иванова нравилась Игорю Петровичу уже только тем, что давала ему в парадной.
Встретившись обычно возле станции метро, они сперва недолго гуляли.
Преимущественно молча. Потом ни говоря ни слова, Игорь Петрович заводил ее в знакомый давно облюбованный им подъезд…Они пешком поднимались на предпоследний этаж, где садились на широкий мраморный подоконник, и Игорь Петрович молча закуривал. Иванова не курила. Она смотрела в сторону, и казалось, даже не дышала.
