добровольного заточения. Ведь всю жизнь у себя в комнате не просидишь. Вначале лидийка, а вслед за ней и Набуахиариба появились на кухне. Уже завечерело. Наступило время ужина. Они о чём-то думали и по очереди вздыхали, и даже не смотрели друг на друга. Им не хотелось говорить. Они были оба не в настроении. Каждый из них не мог до сих пор окончательно прийти в себя.
Особенно напряжена была Аматтея. Вообще все последние дни она от постоянных переживаний была совершенно не в духе. И даже творчество ей никак не помогало.
Они уже начали молча есть приготовленную им на кухне кашу, когда без стука к ним вбежал раскрасневшийся слуга.
– Господин, – чуть не криком оповестил он, – у дома встала колесница…
– Какая колесница? Успокойся… – осадил слугу учёный.
– Колесница Великого царя! Он поднимается уже сюда!
Набуахиариба, вскочив со своего места, ошалело бросился навстречу Ашшурбанапалу и тут же столкнулся с ним уже в дверях.
– Приветствую тебя, государь! – поклонился учёный Ашшурбанапалу.
Великий царь ответил учителю жестом и прошёл к столу. Аматтея тоже встала и в молчаливом поклоне поприветствовала повелителя империи.
Набуахиариба предложил гостю вина, но тот от него отказался.
– Я ненадолго! – заметил Ашшурбанапал. – Я хочу поговорить с твоей подопечной, учитель…
Набуахиариба всё понял и потому вновь поклонился, и тотчас же покинул кухню.
– Садись! – Ашшурбанапал предложил лидийке присесть напротив него.
Аматтея подчинилась и присела на край стула.
Ашшурбанапал не стал ходить вокруг да около, а решил поговорить с Аматтеей откровенно:
– Я понимаю, что тебе не понравилось то, что ты недавно увидела…– заговорил он.– Ну я имею ввиду то… ну то, что произошло… во дворце у царицы-матери.
– А что произошло? – деланно удивилась словам Ашшурбанапала лидийка.
– Ну как что? Ты же всё своими глазами видела…
– Да, видела. А разве я могу выражать какое-либо недовольство? – смиренно заметила лидийка. – Ты- кто? Ты же Великий государь! Ты же наш господин!
– Перестань! – в ответ произнёс Ашшурбанапал.
Поэтесса опустила глаза. Она не хотела выдавать те чувства, которые сейчас её переполняли. А её охватила не только обида, но и кое-что и посильнее. И я бы даже сказал и похуже.
– Я повторяю- ты наш господин! А значит, ты всё можешь себе позволить! Всё!
– Перестань же! – оборвал тираду лидийки Ашшурбанапал. – И хватит на меня держать обиду!
– Обиду? – брови у лидийки поднялись. – Какую обиду?! А я её и не держу!
– Ну я же вижу, что это не так! – не выдержав, вскипел Великий царь. – Я всё-таки мужчина, а не только повелитель Ассирийского царства…
– Ну и что?
– И меня до сих пор заводят женщины, и волнуют, которые… которые не только молоды, но и очень привлекательны…
– Ты хочешь сказать, повелитель, ещё и совершенно распутные… И совершенно развязные. и ничего не стесняющиеся…
– Не вижу в этом ничего предосудительного!
– Ну-у-у, конечно… А ещё тебе приятны и те, которые вполне доступны… – как бы насмехаясь уже над Ашшурбанапалом, желчно добавила Аматтея.
– Да, и такие… – по инерции поддакнул ей Ашшурбанапал.
– И ради благосклонности твоей готовые на всё…
– Ну, да.
– И получается, тебе нужны женщины, которые умеют доставлять удовольствие и которые при этом ни от чего не отказываются… Которых не останавливает даже самый разнузданный разврат. В общем, тебе нужны женщины такого типа… А проще говоря, самые обычные потаскухи! Впрочем, у тебя же из таких и состоит весь твой многочисленный гарем! – подвела итог Аматтея.
– Ну и что? Может ты и права, наложниц у меня в гареме почти тысяча… – согласился Ашшурбанапал. – Но так не мной заведено! Это- уже такая традиция. И ты что, хочешь, чтобы я распустил гарем?
– Нет, я этого не требую от тебя. И потом, у тебя же там и сейчас хватает девиц! И куда они пойдут, если ты распустишь свой гарем? А кстати, ты хотя бы всех их помнишь на лицо?
– Наверное, не всех и видел.
– Ну тогда уж точно не со всеми наложницами ты переспал.
– Такие то же есть…
– Ну, конечно, но ведь ты старался, никого не обидеть и как можно больше их осчастливить!
– А знаешь, ты права!– в тон лидийке ответил Ашшурбанапал.
– Права?
– Да, права! В царском гареме наложницам некогда скучать. Они не только там ждут свиданий со мной. Их там и ещё многому учат. И шить, и танцевать, и, в том числе, их обучают и науке любви…
– О-о! Даже такая у вас есть?!
– Есть. Точнее она не у нас… Её индийцы проповедуют. А ты что, об этом и не знала?
– Об этой науке? Нет, я о ней ничего не слышала.
– Эту науку разработали индийские брахманы. Кажется, несколько веков назад. И они в ней достигли такого совершенства и таких заоблачных высот, что и самые опытные наши жрицы из храмов богини Иштар этим брахманам и их прислужницам и в подмётки не годятся! Так что наложницы в моём гареме почти всё умеют, им это положено, и как ты говоришь…Напрасно ты над этим насмехаешься, но те, кого содержат в гареме… они на самом деле ко всему готовы. Их так воспитывают.
– Готовыми на всё-всё-всё, – передразнивая Великого царя повторила за ним лидийка. Она стала уж совсем по отношению к Ашшурбанапалу дерзкой. Но он этого казалось и не замечал.
– А что в этом плохого? И такие женщины не дряхлым ещё мужам очень необходимы! – ответил ей Ашшурбанапал.
– О-о-о, это же даже неплохо, когда такие женщины-потаскухи находятся под рукой, – уже не выдержала лидийка. – Захотел и тут же всё с ней проделал, не прибегая к ненужным усилиям, и даже не спускаясь с ложа! И не стесняясь никого. В том числе и меня! А что кого-то стесняться? И зачем? Ведь хотелось же! Было не в терпёж! Ну и скажи, зачем тогда какая-та любовь, государь?! Зачем рассказывать мне про свои чувства?! Зачем о них постоянно говорить и даже писать про них послания и стихи? Получается всё это – враньё! Сплошное и постыдное враньё! Лучше уж уподобиться необузданному животному… – весь гнев Аматтеи вылился наружу.
Лидийка отбросила какой-либо этикет и уже непривычно смело заговорила с Ашшурбанапалом, но тот пропустил мимо ушей её тон и как ни в чём не бывало спокойно продолжил:
– Да пойми же, я к тебе отношусь не как к какой-нибудь наложнице из своего гарема, ты для меня другое дело! Ты не только женщина для приятного времяпрепровождения! Ты – моя женщина! Моя! И ты мне необходима для души и для ума! И знаешь…зна-а-аешь, что?– Ашшурбанапал запнулся.
– Что?! – с
