бросила поверх упавшего халата, вытащила грязными пальцами шпильки, которые удерживали пучок, и по плечам заструились волосы — густые, темные, самые роскошные волосы на свете.
Больше от нее ничего не требовалось.
Эти люди отлично знали, кто она такая. Они не испытывали ни малейшего сомнения. Сколько раз они выстраивались посмотреть на идущую по улицам Александру? Падали на колени, бичевали себя в ее священном присутствии, чтобы показать свою преданность. Как не узнать часть Божества! Разумеется, если она не будет прятаться.
Паломники замерли, умолкли и перестали дышать. Александра точно знала, что произойдет в ближайшие несколько минут, и не собиралась этому препятствовать. Все шесть паломников вскочили со стульев, упали ниц, склонили головы, смиренно отведя глаза; послышались неразборчивые возгласы и невнятное бормотание «Слава Лабиринту!», даже «Прикоснись ко мне, Боже, пожалуйста, прикоснись!» Преобладали, однако, восхищенные стоны, смешанные с истерическими ликующими криками. Маннус остался на месте, следя за происходящим недоверчивым взглядом.
Остальные ползли к ней — не на четвереньках, как дети, а плашмя на животе, из почтения к Божеству, отталкиваясь руками, похожие на червей, ящериц или других пресмыкающихся.
Вскоре Александру окружили фигуры, распростертые на полу; теперь, проявив подобающее смирение, они осмеливались смотреть на нее умоляющими глазами, перестали голосить и надеялись на милость одной из Троих, кому посвятили свою жизнь.
Отвратительно.
И тем не менее она выбрала путь, с которого не свернуть. Когда все это закончится, когда она в одиночку станет Божеством, Богиней, кем угодно, все будет по-другому. Завладев Гробом, она все изменит. А сейчас необходимо избавиться от Николаса. И, скорее всего, от Михаила. Но прежде всего от Николаса — он самый крутой.
— Вы знаете, кто я? — тихо спросила она.
Это вызвало новую бурю эмоций, которые она сознательно позволила им выплеснуть, с минуту помолчав. Затем она подняла руки, призывая к тишине.
— Я ваша Богиня, и вы это знаете. Я пришла к вам. Спросите свое сердце. Что вы чувствуете? Я — Эволюция. Вы — мои дети, и скоро вы эволюционируете так же, как я. Вы верите моим словам?
Еще бы они не верили! Они дали понять это настолько ясно, что пришлось вновь заткнуть им рты.
— Ваша Богиня довольна. Что велел вам Маннус, то велела я. Бог по имени Николас сломал печать раньше времени, а это кощунство. Следовательно, он должен понести наказание, и я встану на его место. Узрите ваше новое Божество.
Она сочиняла эту речь несколько часов. А теперь не могла поверить, что они до сих пор не расхохотались ей в лицо — хватаясь за животы, трясясь от безудержного смеха. Что поделаешь, таков путь Божества. Тем не менее на веру и преданность можно полагаться лишь в некоторой степени.
— Вы просили доказательств… Я вас не виню. Мне нравится, что вы не желаете выступать против Божества, не удостоверившись, что это правильно. Я решила представить вам доказательство.
Она долго молчала, испытывая даже собственное терпение. Наконец один из мужчин не выдержал.
— И что же это, Богиня?
За всю жизнь Александры ни один паломник не удостаивался чести, какой она решила удостоить собравшихся.
— Я проведу вас в Лабиринт. Вы увидите сами.
Истерика.
2
Минхо
Люди. Минхо увидел людей. Он посмотрел на Рокси, лежащую рядом с ним на гребне холма.
— Скажи, что я не сошел с ума. Это ведь люди там, вдалеке?
— Да, Минхо. По-моему, это люди.
В тот день они ехали всего несколько часов, как вдруг уперлись в широкую реку с довольно быстрым течением. Над ней возвышался мост, хотя на нем не было живого места: искореженный, переломанный. Тем не менее каркас выглядел целым. Можно попробовать перейти на ту сторону пешком, рисковать машиной нет смысла.
Устроили привал, поели, — запасы таяли быстрее, чем хотелось бы, — а потом вдруг услышали странный звук, похожий на смех. Подумали, вроде птица, но на всякий случай взобрались на небольшой холм и посмотрели вниз. Люди. Четверо. На другом берегу, поэтому смех был таким тихим. Видимо, его донес порыв ветра. Когда Минхо с Рокси только подъехали к реке, незнакомцев там не было, и теперь он порадовался своей предусмотрительности: хорошо, что грузовик спрятали.
— Что будем делать? — спросила Рокси. — Пригласим их на чай?
Сирота улыбнулся, хотя не видел ничего смешного. Как ни старался, он не мог унять поднимавшееся изнутри темное чувство. Его всю жизнь учили, что делать в такой ситуации. Нужно убить незнакомцев. Убить, пока они не подошли достаточно близко, чтобы заразить тебя опасной болезнью. Сказать этого Рокси он не мог, поэтому молчал, и она вновь посмотрела на другой берег.
Группа состояла из двух мужчин и двух женщин. Один мужчина был огромного роста и силы, остальные — люди как люди. Все четверо несли полные рюкзаки. По сгорбленным плечам и усталым движениям было видно, что они уже давно в пути. Четверка остановилась перед мостом, сбросив на землю тяжелые рюкзаки, очевидно, тоже радуясь поводу перевести дух. Дневной свет уже растворялся в сумерках; вероятно, незнакомцы собирались разбить лагерь.
— Они похожи на убийц? — спросила Рокси.
Сирота молча пятился вниз по склону, пока не убедился, что невидим для чужих глаз, затем встал в полный рост и пошел обратно к грузовику. Рокси следовала за ним по пятам.
— Я спрашиваю, похожи они на плохих людей? — требовала ответа Рокси. — По-моему, они совершенно безобидны.
Он пока не мог ответить. Лучше бы она осталась на холме. Положив руки на капот, стоя спиной к женщине, Сирота закрыл глаза и заставил себя сделать пять долгих глубоких вдохов. «Минхо, — подумал он. — Меня зовут Минхо».
Он хватался за эту мысль, отгоняя темное чувство — инстинкт сначала убивать, а потом задавать вопросы. Не успел он пройти этот мысленный маршрут, как тут же усомнился в себе. Эти люди могут быть заразны. Или обладать тем же инстинктом, что и он.
— Надо уезжать. Ничего, если они услышат, все равно не догонят. Можно просто ехать дальше на север, вдоль реки, пока не найдем другой мост — этот машину не выдержит.
Рокси ничего не ответила: не проворчала, что не согласна, не пробубнила «угу». Сирота вздохнул: легче было бы справиться с этой проблемой в одиночку. Спорить не хотелось. Испустив еще один тяжелый вздох, он повернулся. Рокси нигде не было. Исчезла. Он побежал обратно вверх, надеясь, что она не натворит глупостей. Достиг вершины. Нет… не исчезла. Она уже ступила на шаткий мост.
3
Джеки
Дни тянулись один за другим, неотличимые друг от
