Видя мое упрямство, мое упорство и волю, некромант улыбался, иногда даже смягчаясь при боях и подсказывая, что именно стоит сделать лучше или останавливая удар, не причиняя еще больше боли. В такие моменты он мог помочь мне дойти до комнаты, или вовсе принести туда на руках, чтобы Милана или Гани позаботились обо мне.
Ганим в свою очередь всё чаще забирал меня к себе, помогая с ранами, синяками и прочим. Он всё чаще оставался со мной на ночь, присматривая за тем, чтобы я не замыкалась в себе и была под присмотром. Вскоре после начала моих тренировок, он сам напросился на обучение к дяде. Каин сначала был против, но надолго его упрямства не хватило, поэтому вскоре мы оба возвращались с заднего двора особняка изнуренные и уставшие, еле влезая восстановительные ванны.
В редкие дни, когда глава семьи уезжал из поместья, я с братом целый день лежала на кровати в нашей уже общей спальне и читала книги из личной библиотеки Каина. Слуги с утра приносили нам конфеты, печенья и чай, чтобы нам не пришлось спускаться вниз за закуской, вылезая из уютных пижам. В общей спальне (мы выбирали новую комнату вместе), стояла одна огромная кровать, камин с парой кресел, шкафы с одеждой и учебниками, письменный стол с кучей бумаг и цветов, и, конечно, был небольшой балкон. Окна выходили в внутренний двор, и несмотря на всё более холодные ночи, я всегда могла укутаться в плед и посидеть в старом плетеном кресле, встречая рассвет над верхушками елей. Вечером же мы перемещались к камину, болтая о глупостях и рассказывая истории из жизни.
Я видела, что Гани становился сильнее, слегка возмужал, но всё еще оставался милым и легким в общении. Сама же я вернула физическую форму с лихвой, всё лучше обращалась с оружием и магией, хоть мне и не давалось это легко. Тренировки всё меньше напоминали пытку, я отражала атаки Каина и смело шла с ним бой, чувствуя, как медленно, но верно я привыкаю двигаться, бить и уворачиваться так быстро, чтобы его удары проходили по касательной и не оставляли синяков. Преодолевая эту грань, мои чувства все меньше стали управлять мной, и все меньше я прибегала к своей ненависти, только когда мне действительно нужна была сила и помощь. Таким образом, я находила гармонию в своем состоянии, и Ньярл это всецело поддерживал, кажется, я начала понимать его, кажется, я перестала бесцельно пылать в агонии, я стала собой, расчетливей, умнее и более изворотливой. У меня появились силы оттачивать себя и свое мастерство словно клинок, чувствуя возможность расти дальше.
Дополнительная глава. Чужой выбор
Рёв сотен чудовищ и грохот портала, стены особняка сотрясаются от пульсирующей в подвалах магии. Каин, только попав в дом, бросается к нижним этажам, его сердце уже предчувствует угрозу, сжавшись в грудной клетке. Возможно ли, что племянник выжил? Что он скажет Аван? Сможет ли он сам жить, если увидит в ее глазах ненависть?
Добравшись до главной лаборатории в течении нескольких секунд, он распахнул двери и сделал шаг вперед, воссоединившись с агонией внутри комнаты. Темный портал зиял в стене, вой мертворожденных созданий и склизкие, будто испачканные в чернилах щупальца, тянулись из дыры. Воздух пропитан смертью, болью и тошнотворным ароматом разложения, будто тысячи мертвых тел лежали под палящим солнцем. Всё живое было ненавистно этому месту, любое тепло воспринималось словно страшнейшая пытка, и даже краски нашего мира стерлись, поблекли, сменившись черно-белым полотном бессильной реальности.
Шокированный такой картиной некромант не сразу заметил две лежащие на полу фигуры — в одной из них он узнал своего племянника и, судя по ощущениям, он пока еще был жив, а вторая, словно потерянная тряпичная кукла, лежала в луже потусторонней смоли и крови, ее сердце замедляло ход, и смерть, казалось, уже протянула свои ласковые руки к еще не сдавшейся плоти. Кажется, именно остатки ее сил не давали тварям выйти из-за завесы.
— Exire ex hic!
Резкий выброс магии вытянул силы из Каина. Как много у него останется после этого вечера? Как много дурной мальчишка потратил зря, пытаясь создать этот портал? Сгорая, сила вскипела в жилах, будто болезненно прощаясь, судорога прошла по телу, заставляя упасть на колени, хватая ртом воздух. Нужно еще, нужно больше. Сочащаяся черным соком рана, нанесенная миру, стала заметно меньше, но еще не ушла, еще не полностью. Некромант оперся рукой, собирая оставшиеся крохи магии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Боги, лишь бы хватило…
Его ладонь внезапно запульсировала, чувствуя отголоски тьмы. Кровь, та девушка с растерзанным горлом, лежала перед ним, и именно ее силы он почувствовал. Надежда загорелась словно робкая свеча, она тоже была магом, она может помочь.
Сев рядом, мужчина прикоснулся к ее раскрытой шее, опустил руку ниже к месту, где видна была кость ключицы. Достаточно, должно хватить.
— Dii, dico vobis, audite me!
Хрупкое девичье тело дернулось под моей рукой, она чувствовала боль от магии даже сейчас, ее сердце забилось чаще, будто пытаясь разбудить хозяйку. Портал подернулся пеленой и затянулся, унося за собой гнев его темных обитателей.
Намного позже, удостоверившись, что его племянник выжил, мужчина помог перенести незнакомку в лабораторию Миланы, чтобы она и еще пара служанок попытались вытащить девушку с того света. Сам он по локоть в крови, испачканный черной слизью, сидел у камина в кабинете и тихо молился, впервые с тех пор как разрушили Храм. Боги услышали его, они дали провести ритуал, если можно было назвать это так. Очень немногим получалось использовать чужую силу крови и еще меньше жертв при этом выживало.
Огонь плясал в очаге, лишь изредка щелкая, разбавляя общее спокойствие, яркий лунный свет лился из окон, очерчивая сгорбленную фигуру мужчины, что потратил всю свою жизнь на месть и впервые чего-то действительно испугался.
Еще через несколько дней Ганимед смог проснуться.
Каин пришел к нему и увидел, как мальчишка сидел на кровати, вцепившись в свои волосы. Он был шокирован и столь сильно расстроен, что даже не заметил присутствия родственника. Еле слышимые всхлипы раздавались в комнате, тело вздрагивало от сдерживаемой им боли, душа словно рвалась на тысячу частей. Маг знал наверняка, Гани винит себя и наказывает сильнее, чем кто-либо еще, он вырос с ненавидящим отцом и братом, потому знает, что они могли бы сказать ему сейчас.
Некромант не умел утешать, не умел сочувствовать, его любовь всегда выражалась иначе. Он был предан, жертвенен и внимателен к близким, он не мог залечить чужие душевные раны, но он мог убить тех, кто посмел их нанести.
— Ганим.
Теплая рука мага легла на голову мальчишки, он потрепал черные локоны.
— Ты выжил, это главное, если бы я не смог тебя спасти, мне пришлось бы тоже умереть там, ибо это милосерднее, чем ненависть сестры. Я потратил много сил, чтобы тебе помочь.
— Я не хотел…
— Я знаю, потому надеюсь, ты извлек урок и больше не станешь экспериментировать. Я запрещаю тебе пользоваться моими записями и лабораториями.
Полные слёз глаза взглянули на наставника, Гани опустил руки и робко протянул их Каину, будто он мог укусить их. Мужчина замешкался, но всё же решился неловко развернуться, чтобы племянник смог обнять его. Это напомнило Каину, как он пробирался тайком к Аван, чтобы стеречь ее от ночных кошмаров и молча гладить по голове, когда сестра тихо выла от боли или усталости. Никто кроме него не знает, как сложно ей давалось обучение, даже Ньярл навряд ли понимал какую ношу, он возложил на двух подростков в день, когда они доказали свою силу на первом испытании.
Еще спустя неделю Милана постучалась в двери кабинета Каина. Она выглядела встревоженной, теребя край фартука в руках, в такие моменты она напоминала юную адепту на экзамене.
— Что-то случилось?
— Господин, новенькая идёт на поправку, я обследую ее время от времени и сейчас, когда ее состояние стало стабильным, я кое-что заметила.
— И что же? Не тяни кота за хвост, меня раздражают долгие лирические отступления.
