Катерина мельком взглянула на друзей. Игорь, Матвей и Наташа, словно завороженные, слушали Бестужева.
– О, да, – кивнул Ипполит Германович. – Самый жуткий эпизод в моей жизни! Эдуард Пельт состоял в нашем Клубе много лет. Дед его обладал обширными познаниями в области алхимии, но сам Эдуард особыми талантами не блистал. Он обожал посещать театры и светские мероприятия и всегда выряжался на них как петух. Постоянно ходил в дорогих костюмах, и обязательным атрибутом была белая гвоздика в петлице с левой стороны. На правой руке он носил сразу два дорогих перстня и не упускал случая похвастаться ими!
Случилось все вскоре после первого путешествия Александра Державина на ту сторону. Позже я много думал об этом и пришел к кое-каким выводам. Кто-то на той стороне зеркала заметил Державина. Возможно, его приняли за опасного шпиона… Также вполне вероятно, что этот кто-то решил, что появление в Зазерцалье молодого Державина – это происки Клуба Калиостро, хотя на самом деле Александр держал свои дела в тайне от остальных членов сообщества. Лишь я да Казимир Поплавский знали, что машина снова в действии.
Как бы то ни было, но однажды Эдуард Пельт появился в моем кабинете в нынешней штаб-квартире дворянского собрания. Выглядел он как-то необычно. Тогда я сразу не понял, что именно в нем изменилось, просто что-то в его облике было не так.
«Что тебе известно о зеркальной машине?» – с ходу поинтересовался он.
Я не собирался с ним откровенничать. Мы с бароном Пельтом даже приятелями никогда не были, не то что друзьями.
«Ты же знаешь, что она утеряна много лет назад», – ответил я.
«У меня другие сведения», – сказал он и как-то странно на меня посмотрел.
И тут я понял, что с ним не так. Вам случалось замечать, глядя на чье-нибудь отражение в зеркале, что этот человек выглядит не так, как обычно, то есть в жизни? Это потому, что любое человеческое лицо несимметрично и мы привыкаем к этому, наш мозг как бы компенсирует эту асимметрию, и в обычной жизни мы ее в наших знакомых не замечаем. Но в зеркале лицо перевернуто, и эта несимметричность тут же бросается в глаза. Вот что было странно в облике Пельта – он был как… как собственный брат-близнец: неимоверно похож на себя самого, но… другой. Ко всему прочему, цветок в петлице торчал с правой стороны! А перстни сверкали на левой руке. Он выглядел не как Эдуард Пельт в своем привычном обличье. Он выглядел… его зеркальной копией! Это немало удивило и испугало меня. Но Пельт пока ничего не замечал.
«Что тебе нужно, Эдуард?» – спросил я. А сам между тем обдумывал, как бы поскорее от него избавиться.
«Мне нужно прекратить эти экскурсии, – тихо пробормотал он. И левой рукой, хотя всегда был правшой, полез во внутренний карман пиджака. – Таков приказ».
«Чей приказ?» – не понимал я.
И тут он выхватил нож и бросился на меня! Я тогда был моложе и куда более ловок. Отпрыгнув к столу, я завопил что было мочи! Пельт метнулся ко мне, но я схватил стул и выставил его перед собой. Нож пропорол обивку стула, но не причинил мне вреда. Какое-то время я успешно отбивался своим импровизированным оружием от безумца, а потом в кабинет вбежали люди, члены нашего Клуба, и вместе мы скрутили безумца. Только тогда я сумел рассмотреть его нож – изогнутой формы с резной рукояткой и совершенно прозрачный! Как оказалось, он был из стекла!
– Похожим ножом убили нашего отца, – тихо сказала Наташа.
Ипполит Германович согласно кивнул.
– Пельт все старался вырваться, и, к несчастью, ему это удалось. Он бросился в соседнее помещение, где на стене висело огромное зеркало в позолоченной раме. И, не сойти мне с этого места, я увидел, как поверхность стекла заволновалась, словно море в ветреную погоду! По зеркалу расходились круги, будто шла какая-то рябь. Пельт рванулся к нему, а навстречу этому психопату из зеркала вдруг высунулась чья-то бледная рука. Казалось, что кто-то хотел втянуть его внутрь! Но тут появилась графиня Шадурская. Она выстрелила в зеркало, и оно разлетелось на тысячу кусочков прямо перед носом Эдуарда. Тут он окончательно обезумел. Трое крепких мужчин едва смогли скрутить его. Мы тогда решили не привлекать к этому делу полицию. Иначе слишком многое пришлось бы объяснять. Дела Клуба Калиостро касаются только его членов. Пельт визжал и извивался, как дикая кошка, но нам все же удалось привязать его к стулу.
– И что случилось дальше? – чуть слышно спросила Катерина.
– Мы учинили ему допрос с пристрастием! – Ипполит Германович недобро усмехнулся.
Глава семнадцатая
Правда о доппельгангерах
– Вы пытали его?! – ужаснулась Наташа.
– А как же иначе? Нам пришлось это сделать! Без этого он не стал бы откровенничать! Вернее, мы готовы были любой ценой вырвать у него правду. Мы удалили из комнаты всех посторонних. Остались лишь я, Виолетта Шадурская и еще один человек. Но, к счастью, применять физическое воздействие не пришлось. Когда Пельт понял, что деваться ему некуда, он начал говорить. Всю нашу беседу я записал на диктофон и с тех пор никогда не расстаюсь с этой записью.
Ипполит Германович извлек из кармана пиджака свой диктофон, нашел на нем нужную запись и включил воспроизведение.
– Я даже перевел ее в цифровой формат, чтобы всегда держать под рукой, – сказал старик и положил устройство на стол.
Послышался треск и шум помех.
«Кто ты такой?!» – крик раздался так неожиданно, что ребята подскочили.
Голос явно принадлежал Ипполиту Германовичу. Катерина даже не подозревала, что тот способен так кричать.
В ответ раздалось едва слышное хихиканье.
«Эдуард Пельт», – последовал ответ.
«Ты лжешь! Кто ты на самом деле?! И куда делся настоящий барон Пельт?!»
«Я и есть настоящий!»
Послышался звук пощечины, громкая ругань.
«Я не буду разговаривать с вами», – сказал Пельт.
«Мы отпустим тебя», – пообещала женщина. По-видимому, Виолетта Шадурская.
«И на что мне эта свобода? Зеркало разбито. Я не смогу вернуться…»
«При чем тут зеркало?» – не поняла графиня.
«Да при том, – яростно взвыл Пельт, – что подобные мне могут вернуться лишь сквозь то стекло, через которое проникли в чужой мир! И только в ночь лунного затмения, когда сила заклятия немного ослабевает. А ты разбила его, гнусная ведьма!»
«Подобные тебе? Так кто ты?» – спросил Бестужев.
«Будьте вы прокляты!»
«А если я скажу тебе, что машина Калиостро действует? – вкрадчиво произнес Ипполит Германович. – Ты ведь хочешь вернуться туда, откуда прибыл? В зазеркальный мир? В Зерцалию? Мы можем помочь тебе. Нам лишь нужна информация!»
Пельт долго молчал, обдумывая услышанное. Затем буркнул:
«Спрашивайте!»
«Куда вы дели настоящего Эдуарда Пельта?» – тут же спросила графиня.
«Его забрали».
«Кто забрал?»
«Его забрали, чтобы я смог занять его место!» – раздраженно ответил лже-Пельт.
«Он мертв?» – спросила Шадурская.
Снова послышалось хихиканье.
«Да уж не сомневайтесь! Если кого-то подменяют доппельгангером, оригинал точно мертв!»
«Кто такой доппельгангер?» – спросил Бестужев.
«Такой же, как я».
«Ты доппельгангер?»
«Верно».
«Что это значит?»
«Зеркальный двойник. Искусственная копия».
«Объясни подробнее», – хриплым от волнения голосом попросила графиня.
Катерина понимала ее беспокойство. Слушая запись, сделанную много лет назад, она холодела от страха. Каково же было в то время Шадурской и Бестужеву!
«Не могу объяснить, – помолчав, ответил Пельт. – Не знаю… Доппельгангера создают, когда нужно подменить кого-то в других мирах. Их отливают по образу того, чье место вскоре займет двойник».
«Бред!» – рявкнул незнакомый мужской голос.
«И когда же создали тебя?» – терпеливо спросил Бестужев.
«Намедни», – последовал ответ.
«Значит, Пельта похитили, а ты занял его место. С какой целью?»
«Убить главу Клуба Калиостро, чтобы остановить проникновение в наш мир!»
«О чем это он?» – удивленно спросила графиня.
Ипполит Германович промолчал. Зато заговорил Пельт.
«Кто-то из вас уже несколько раз побывал в нашем мире. Это не нравится Демонической Пятерке. Поэтому меня и создали».
«Что еще за Демоническая Пятерка?»
«Правители нашего мира. Властелины Зерцалии. Их еще называют „Флэш-Ройяль“».
«Пятерка высших карт в колоде, – пробормотал Бестужев. – Интересно…»
«Кто они, ваши правители?» – спросила графиня.
«Император, Повелитель Кукол, Баронесса, Дама Теней, Барон, Мастер Зеркал и Оракул Червей».
«Господи, – в ужасе произнесла графиня. – Они люди? Или?..»
«Я не знаю. Никогда их не видел».
«Что им известно о нас? О Клубе Калиостро?»
«Не знаю, – повторил Пельт. – Я ничего больше не знаю…»
На этом запись окончилась. Ипполит Германович убрал диктофон обратно в карман.
– Что бы мы ни спрашивали потом, он отвечал либо слишком мало, либо просто не знал ответа, – сказал он. – Поэтому самая первая запись оказалась и самой содержательной. Ничего полезного мы не узнали. Ну а потом пришлось от него избавиться…
