— Надеюсь, ты ничего не сказал.
— Но я же не мог сидеть все время молча, — тот недоуменно пожал плечами.
Аня мгновенно побледнела.
— Но ты же… — чуть слышно пробормотала она, а Богдан растерянно посмотрел на нее, не понимая причин столь сильного волнения.
— О чем ты говоришь?
— Ты сказал ему, что ты его… — Ане не хватило сил закончить фразу, но Богдан и не стал дожидаться, когда дойдет она до точки.
— Нет. Конечно, нет.
— Господи! — с трудом выдохнула Аня, облегченно прикрыв глаза. — Ты сведешь меня с ума.
Богдан подошел к ней, обнял.
— Успокойся.
— Успокойся, — сердито повторила она и строго заглянула в глаза. — И вообще, что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, я собиралась поговорить с Никитой.
— Не надо, — убежденно, но мягко посоветовал Богдан.
— Как? — возмутилась Аня, а он снисходительно скривил губы, хитро щуря глаза.
— Ты думаешь, он будет слушать твои нотации? — и поучительно добавил: — Вы только разругаетесь.
— Явился папаша — без году неделя! — Аня обиженно отвернулась, но Богдан понимал, что дуется она не совсем по-настоящему.
— А ты вспомни, как тебе твои девочки говорили, когда ты со мной встречалась: «Аня опомнись. Аня будь умницей. Аня не связывайся». А ты слушала кого-нибудь, кроме себя?
— Тебя.
Богдан смущенно хмыкнул.
— Ну, правда, Ань! Ты же сама знаешь — от уговоров и праведных слов мало пользы. А от скандалов — тем более. Ты ведь тоже все решала сама.
— Я просто боюсь за него.
Аня прислонилась к широкому плечу, с блаженством вслушиваясь в необыкновенный чарующий голос.
— Ну, посмотри, посмотри на меня, — продолжал он звучать нежно и ласково. — Уж чего только со мной не случалось. И вот я. Жив, здоров. И даже счастлив.
Никита, невинно заглянувший в комнату, застыл на пороге. Приготовленные слова застряли в горле.
Мало того, что они стояли обнявшись! Они еще и целовались!
Пожалуй, придется ему ближайшее время пожить без нравоучений и семейных разборок.
4
Домой, как обычно, ехали втроем: Никита, Вадик и Ася. Где-то на половине пути Вадик вспомнил весьма важную вещь.
— Слушай! Предки обещали отдать мне в общагу старый телек. В конце концов, я бы его и на руках допер. Не такой уж он и тяжелый. Но, может, твой отец опять нас довезет? Я за бензин заплачу, если надо.
Но про бензин Никита уже не слушал.
— Мой кто? — удивленно воззрился он на приятеля.
— А разве он тебе не отец? — Вадик недоуменно хмыкнул. — Ну, не важно. Все равно какой-нибудь родственник. Может, довезет?
— Он мне не родственник, — отчего-то потянуло на защиту правды Никиту.
— Он тебе действительно никто? — зашевелилась от любопытства на своем месте Ася, вжала Вадика в кресло, чтобы не загораживал обзор. — Брось, Ник! Ты же на него жутко похож. Прямо один к одному! И лицо, и голос. Мы все время считали, что он — твой папаша.
— Нет, — недовольно буркнул Никита, жалея, что ввязался в спор.
— Тогда — кто он? — еще больше оживилась Аська.
— Тебе-то какое дело!
— Да, в общем, никакого. Но… так странно. Мы все думали…
Никита отвернулся. Вот еще! Нашли ему папочку. Что только людям в голову не взбредет! Ну, да ладно. Аська — известная болтушка, все, что угодно, не подумавши, ляпнет. Хотя первым-то начал Вадик!
И этот самый Вадик наконец-то распрямился, отодвинул слишком любопытную Асю и взволнованно напомнил:
— А насчет телека-то как?
— Я спрошу, — неохотно пообещал Никита.
Он сам удивлялся, почему столь подозрительно быстро смирился с появлением этого человека в их жизни. Конечно, в основном — в маминой, но и Никита не смог остаться в стороне.
Вроде, сейчас они уже и не совсем посторонние. Никита чувствует, что присутствие Богдана не мешает ему и совсем не тяготит. В какой-то мере даже хорошо, что он есть. Во всяком случае, это благодаря нему непутевый сын в очередной раз не получил по шее от рассерженной мамы. Невероятно — как сумел он ее уговорить? И, кажется, Никита начинает испытывать к нему определенную симпатию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наверное, все из-за отца. Хоть уже давно не считает себя ребенком, а отца не хватает. Может, по привычке? От сознания того, что папа всегда должен быть рядом? Ведь был же! Маленький, он очень любил его. А когда подрос, отношения резко переменились. Все чаще стал замечать, что не понимает, не соглашается, противится мнению и попыткам оказать влияние. Виноват переходный возраст? Возможно. Или что-то еще? Но отец, вместо того, чтобы попытаться найти общий язык, испортил все окончательно и бесповоротно.
Он ушел от них. Кругом утверждали, что ни от детей, только от жены, но Никита считал по-другому. Отец даже не спросил ни у сына, ни у дочери, а не хотят ли они остаться с ним. Никита, конечно бы, отказался, и Сашка, наверняка, тоже. Очень надо жить с чужой женщиной, когда рядом есть мама! Но мог бы предложить, все же — родные дети. Но он предпочел обойтись без них, и, значит, бросил всех: и жену, и детей.
Нет больше у Никиты отца. По крайней мере такого, какой был нужен. И вдруг появился Богдан, странно появился. Инка положила на него глаз, наплела кучу чепухи, желая вызвать ревность, а он развесил ушки — дурак! — поверил в Инкину тягу к чересчур зрелым мужикам. Но Богдана глупые девчонки мало волновали, он заинтересовался мамой. Получалось, что Никита сам привел ее к нему. Хотя, кажется, Сашка говорила, что они давно знакомы.
Кстати, еще Инка заметила, что Никита похож на него. А Вадик вообще решил, что Богдан его отец. И Аська тоже. Оборжешься — нашли папашу!
А вдруг мама соберется замуж? У Никиты появится отчим. Ха! Папа-заменитель. Ладно. Он не маленький, он переживет, ведь никто не станет заставлять его называть «папой» чужого дядю.
И почему все считают, что они похожи?
Никита даже сестру об этом спросил. Та пожала плечами.
— Не знаю. Вы оба темноволосые, голубоглазые, — она задумалась. — Да мало ли одинаковых людей! Про нас с Гришкой тоже говорят, что мы чем-то похожи.
— Но его же не принимают за твоего отца!
Сашка фыркнула.
— Ты что, тронулся? Он меня старше всего на пять лет.
— Но отчего все так уверены, что он — мой отец? — упорно добивался Никита хоть каких-то вразумительных объяснений.
— Вас встречают вместе, вы чем-то похожи — вот и все! — предположила Саша. — Никто же не знает твоего настоящего отца. Если бы знали, тогда бы ничего и не выдумывали.
Сочетание «настоящий отец» непонятно встревожила Никиту.
— А они даже ни капли не сомневались, — упрямо проворчал он, и сестра рассердилась, устав от его однообразной упертости.
— А от меня-то тебе чего надо? Я же не говорила, что вы похожи, не говорила, что он твой отец.
— Но ты говорила, что они с мамой давно знакомы, — угрюмо глянул Никита.
— Да, — Сашка не возражала. — Мама еще замужем не была, когда они познакомились. Она мне сама рассказывала.
— А потом вы ведь какое-то время жили здесь. Пока еще я не родился.
Сестра, словно подкошенная, рухнула в кресло.
— Ну, ты… — ее внезапно осенило, куда клонит братец, и в запасе не нашлось нужных слов, за исключением бессмысленных восклицаний. — Умник! Головой ударился? — Но понемногу мысли ее прояснились. — Надеюсь, ты не собираешься делиться с мамой своими предположениями? Или ты считаешь, что она тебе тоже не родная?
Никита покраснел.
— Хорошо же ты о своей матери думаешь! — негодуя, возопила Сашка.
И чего она разоралась! Ему, между прочим, такие мысли только-только в голову пришли и совсем не нарочно. Вспыхнула внезапно идея. Да Сашка сама же ее и подсказала, заговорив про «настоящего отца». А сопоставить моральные стороны предложенного расклада Никита еще не успел. И маме он, конечно, ничего не скажет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Зато, увидев сына, мама заговорила сама.
— Как дела? — спросила она, вроде бы без всяких задних мыслей, но Никита догадывался, о чем именно хотела бы она узнать.
