Гермиона должна была среагировать негативно, но вместо этого прыснула. Видимо, огнескотч делал свое дело, но ей не хотелось ругаться с ним сейчас, когда они так мирно сидели вдвоем ночью на озере, наслаждаясь чудесной прохладой.
— Зато идиот Уизли хотя бы числиться живым, — отсмеявшись, сказала она.
— О, так в этом все дело, чтобы — числиться?! — ей показалось, или возмущение в его голосе было очень искренним. — Милая, я могу состряпать через свои каналы какие угодно документы. Хоть такие, где я буду числиться как Фрейлина ее Величества.
— Ты не улавливаешь разницу, да? Между липовым документом и министерским, — Гермиона все еще забавлялась реакцией егеря.
— Совершенно точно могу сказать, что ее нет, — довольно холодно заявил Скабиор, уязвленный в лучших чувствах. — Кстати, хочу кое-что тебе показать. Пойдем.
Глава 11, в которой шелк и тартан
Скабиор наколдовал шарик света, который завис над их головами. Гермионе не хотелось никуда идти, здесь было так спокойно и хорошо. Она не помнила, когда в последний раз сидела на озере с красавчиком и бутылкой алкоголя. Да пожалуй, что и никогда в жизни. Но начинать за месяц до свадьбы с другим — это как-то совсем не в ее стиле?
— Мы вернемся? — она приняла руку егеря, который галантно помог ей подняться. Его ладонь была горячей и сухой и, к ее удивлению, он не отпустил ее, так и повел за собой.
В лес. Как в этих ее снах. Гермиону бросило в жар. Да что же это такое, когда они болтали на камне, все было вполне спокойно, чертово зелье действовало! А сейчас что случилось?
Она просто взяла его за руку. Взяла за руку егеря и разрешила вести себя куда-то в лес. Та часть Гермионы, которая все еще сохраняла разум, попыталась воспротивиться, но другая часть, видимо, долго ею подавляемая, радостно предвкушала приключение. У нее было некоторое подозрение, что именно эта часть послужила причиной попадания на Гриффиндор, а где ее пестовал сам Гарри Поттер. За последние годы она, скажем так, засиделась на месте и теперь усиленно рвалась наружу. Прямо в лапы этому. Пока верхняя часть мисс Грейнджер была занята, ноги несли ее дальше.
Осторожно ступая через торчащие корни сосен, они шли в темноту. Гермиона быстро потеряла всяческую ориентацию в пространстве. Под ногами не было ни тропинки, ни тем более дороги, они пробирались через заросли кустарников и сплетения корней в дикой полосе леса.
— Куда мы? — она будто со стороны услышала свой голос, взволнованный и чуть сломавшийся в конце фразы. Веселой хитрости, с которой он на нее посмотрел в ответ, хватило бы на маленькое стадо лисиц. Они прошли еще несколько десятков метров, когда наткнулись на ствол огромного дерева. Верхушка тонула в темноте, сливаясь кроной с другими деревьями. Черные сучковатые корни торчали из-под земли, переплетаясь друг с другом, как щупальца кальмара из Черного озера.
— Да пришли уже, — Скабиор подошел к ним и провел палочкой, делая легкий быстрый жест. Корни вдруг закопошились и расползлись в стороны, открывая темный лаз, ведущий куда-то вниз. Они спустились на несколько шагов и очутились в подземном помещении.
— Люмос, — заклинанием егерь зажег многочисленные свечи, стоявшие по периметру комнаты.
После благославенной темноты озера, здесь было очень ярко, Герми зажмурилась. Потом увидела гигантские медные чаны и деревянные бочки…
— Винокурня? — с невольным восхищением выдохнула она.
Егерь довольно кивнул.
— Моя лаборатория.
Девушка обошла гигантские медные сосуды, выглядело это все очень основательно. Высота медных блестящих конусов была примерно в два ее роста. А как пахло деревом и солодом!
— Впечатляет, — только и сказала она, продвигаясь вглубь помещения.
— МакМанусы делают скотч уже несколько столетий, — сел на любимого конька Скабиор, — в том числе к королевскому столу. Моя матушка имеет несколько очень крупных винокурен по всей Шотландии, у нее весьма обширное производство. А это так, баловство дяди и потом меня. Я с самого детства знал, как надо делать отличный Хайленд. На каникулах приезжал к дяде сюда, он меня обучал всему: как сушить солод, как высчитывать, сколько торфа нужно для того самого дымного вкуса, без совсем уж мерзкой горечи. Моя семья предпочитает традиционный метод изготовления, а меня всегда тянуло к экспериментам. Мы с дядей могли всячески совершенствовать бочки, перегонные кубы и ингредиенты. Если бы матушка узнала, что я теперь могу получить двадцатилетнюю выдержку за пару дней, она бы без сомнения швырнула в меня Авадой снова, — Скабиор криво улыбнулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По стенам тянулись шкафчики с ингредиентами, а на большом столе в углу помещения стояли перегонные кубы и реторты.
— Почему ты тогда не остался здесь с дядей, если так любишь делать скотч? Он бы наверняка мог снабдить тебя какой-то работой? — спросила Гермиона, остановившись у одной странной бочки. Сквозь доски просвечивалось синее пламя, будто бы там внутри горел огонь. Гермиона нахмурилась, стараясь понять, что там внутри.
Егерь заметил ее замешательство и подошел к бочке, проводя рукой по синим пылающим язычкам без всякого страха.
— Крылья фей. Добавляют мягкости вкусу, убирают ненужные болотные нотки, — объяснил он. — Ну, я захотел найти свой путь в жизни и все такое.
— Нашел? — скептично изогнув бровь, спросила Гермиона, тоже протянув руку к пламени. Оно защекотало ее ладонь.
— Как видишь, — стрельнув в нее насмешливым взглядом, осклабился МакНейр. Ответ его Гермиону поразил своей лаконичностью, потому что егерь был весьма болтлив, но эту тему развивать не стал.
Гермиона слушала заинтересовано, она всю свою жизнь была далека от подобных тем, но она не могла не отметить огонек, с которым МакНейр все это рассказывал ей.
— И сколько ты можешь произвести бутылок в неделю? — она отошла от бочки и проследовала за мужчиной. Помещение было необычайно длинным.
— До сотни. Двадцатилетняя выдержка 2 дня, пятнадцатилетняя 1,5 дня, а меньше и не надо.
Гермиона недоверчиво уставилась на него:
— Но это же обман получается?
— Люди платят деньги не за время, а за вкус, — чуть задрав нос, высокомерно ответил Скабиор, развернувшись к ней лицом. — Если бы магглы обладали моей технологией, то даже не сомневаюсь, что они стали бы шпарить бочки десятками тысяч — без каких-либо угрызений совести. Поверь, «Без предисловий» раскупают весь, ребятам из «Мандрагоры» все тоже более, чем нравится. Но у меня есть и несколько традиционных бочек, их еще дядя закатывал, — с некоторой грустью закончил бывший егерь.
Скабиор поманил ее жестом последовать за собой дальше. Дубовые бочки в несколько рядов стояли друг на друге, источая совершенно необыкновенный аромат. Еще не скотч, но теплый душный воздух был полон знакомых нот — ваниль, солод и немного горьковатого торфа.
За темными рядами бочек, скрывалось еще одна комнатка, уже значительно меньше, она больше походила на кладовку. Стены комнаты были укреплены деревом, а потолок и пол утоптанной землей. Гермиона огляделась. Несколько шкафов с потрепанными корешками стояли вдоль стен, письменный стол в середине, обстановка была очень скромной.
Егерь подошел к столу, на котором стопкой лежали какие-то листы бумаги. Он махнул палочкой, заставив пергаменты воспарить в воздух. Гермиона видела лишь их оборотную сторону, на другой угадывался какой-то рисунок. Егерь сделал движение палочкой и все пергаменты, выстроившись по порядку, обернулись рисунком к ним. Почти два десятка лиц Гермионы Грейнджер смотрели на нее. Незнакомая ей девица стреляла злыми глазами, мерзко щерясь. Розыскные листовки Министерства. Герми сглотнула.
— Восемнадцать, — с плохо скрываемым удовольствием сообщил Скабиор. Его торжествующий взгляд скользил по ее расстроенному лицу. Теплый, трепещущий свет свечей пронзал его глаза, делая их по-волчьи желтыми. — У тебя есть что противопоставить этому?
Она вскинула подбородок, стараясь скрыть возмущение. Ей осталось только проиграть этот спор с достоинством.
