— Нет, мама Рона, — махнула головой Гермиона.
— Превосходно! Передай ей мое почтение.
— Так что там с Монтеррейем? Мы как-то отошли от темы, — она постаралась увести разговор от неприятных ей вещей. — Ты говорил, он должен был быть мертв?
— Должен. Его прибили те, кого он насильно обращал. И аврорат за ним гонялся, насколько я помню.
— Продавец сказал, что оборотень разорвал любовницу Болденхейта. Тебе не кажется, что это мог бы быть именно Билли? — догадка оживила Гермиону, пребывающую в несколько мрачном расположении духа.
— Возможно! — воскликнул мужчина. — Черт, я задумывался, почему он его так ненавидит.
— Или это мог быть кто-то из ваших? — спросила вдруг Герми, внутренне холодея. Она весь день думала об этом и наконец-то спросила, оттягивая момент. В глубине души она боялась услышать ответ, но знание это могло бы ей сильно помочь в непростой борьбе с самой собой.
— Мог бы, — спокойно сказал егерь, выдерживая ее взгляд. Гермиона прикрыла глаза. Плохой, плохой человек, который даже не отрицает этого. Уходить было поздно, она уже ввязалась в это все, значит, ей придется какое-то время его терпеть. — Только Билли расплевался с нами еще до начала Второй Войны. Нужно узнать, когда произошло убийство. Сами же и спросим в четверг — он ее убил или нет.
— Не боишься услышать ответ? — натянутой струной прозвучал ее голос.
— Ее я не убивал, — равнодушно пожал плечами Скабиор. Сама формулировка ответа заставила Гермиону вздрогнуть.
— А кого убивал? — спросила она и нервным жестом облизнула пересохшие губы. Еще и убийца, просто великолепно.
— Егерем — никого. Там не за это платили, — нагло усмехнулся он, глядя ей прямо в глаза. — В Лютном было дело, в Стае тоже. Во время Битвы я дошел только до моста, преследовал парнишку, который его и подорвал.
Девушка моргнула, поняв, что егерь говорит о Невилле.
— Этого парнишку зовут Невилл ЛонгБоттом, он мой однокурсник и друг.
— Ну вот его, — егерь холодно улыбнулся, — задел, но это не считается, как вижу, он жив.
— Жив, — только и кивнула Гермиона, она пригубила еще скотча в надежде отыскать в бокале совесть этого человека. — А волком?
— Нет, я бы сразу понял по вкусу крови утром во рту. Знаешь ли, это совершенно непередаваемое ощущение, которое ни с чем не спутаешь. Люди на вкус, мне кажется, крайне отвратительны. Кролик или косуля намного более…предпочтительны, — он оскалился, почти весело взглянув на побледневшую Гермиону.
— Ты пробовал че-человечину? — с отвращением произнесла она.
— Нет, ну что ты, я прилагаю все усилия, чтобы этого никогда не произошло.
— Например? — с сомнением изогнула брови ведьма.
— Например, моя замечательная сахарница. Это очень дорогая штука, думаю, я споил пару местных маггловских городков, чтобы ее купить, — лукаво улыбнулся егерь. Герми выдохнула. Вот и разгадка появления такого мощного артефакта здесь. — Артефакт не выпускает и не впускает вообще ничего в определенном периметре. Так что я полностью себя изолирую в полнолуния, да и не только, — Скабиор пригубил напиток из бокала.
— Я даже чар таких не знаю! Кто его создал? — с негодованием воскликнула гриффиндорка. Она знала много, очень много заклинаний и чар, но эти не поддавались классификации. Она помнила, как егерь глумливо предложил ей снять самостоятельно барьер, когда в первый раз попала сюда. И не смогла. Ни прорвать, ни снять, ни выбраться. А теперь постоянно таскается сюда по доброй воле…к этому.
— Кое-кто из Невыразимцев постарался.
— Через «Мандрагору», да? — Гермиона округлила глаза.
— Я тебе говорил, замечательное место, очень полезное, — Скабиор видимо устал сидеть, поэтому он лег на живот и подпер голову рукой, наблюдая за туманом, что приближался к ним. К ночи его длинные волосы совсем растрепались из косы и теперь свисали отдельными прядями вниз с валуна.
— Жаль, я не знаю, где оно, поделилась бы с авроратом, — усмехнулась под стать ему. Он все время аппарировал ее туда сам, не давая ей считать координаты.
— Даже не думай! — ерничая воскликнул он. — Иначе оно потеряет часть своего очарования, и мне придется искать новую точку сбыта моего скотча.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Против воли Гермиона засмеялась и пригубила еще глоток. Он мог бы быть забавным, этот МакНейр. Но всего несколько минут назад совершенно спокойно говорил ей о людях, которых убил или не убил так, словно это вообще ничего не значило для него. Никогда не забывай — кто перед тобой, постоянно повторяла она про себя. Однако уходить она не хотела, и он прекрасно это знал.
Ведьма немного успокоилась после второй за день порции Антилюбовного зелья и теперь более спокойно могла говорить с этим.
— Расскажи мне о вашей стае.
— Ну, чего рассказать. Был Грейбек, было всякое отребье, которое по разным причинам оказалось по ту сторону благополучной жизни. Он нас всех собрал, потому что был сильным лидером, настоящим таким вожаком, которого все боялись и слушались. В Лютном до этого не было большой стаи оборотней, которые занимались разными делами, там правили маги, гоблины и прочие ребята. Когда Стая стала прибирать к рукам часть рынка и контактов, то волшебники решили вступить с нами в конфронтацию. Пару лет в Лютный никто не заходил из чужаков, — засмеялся мужчина, — все знали, что идет передел власти. Были настоящие такие битвы, с десятками убитых. Аврорат не вмешивался во внутренние дела, лишь бы только не трогали Диагон-элле и чистых волшебников. Война уже была близка к завершению, мы многое отвоевали у них, но, — егерь развел руками, — появился Волди! С конкретными предложениями для Стаи. Он связался с Грейбеком, и тот сильно увлекся его идеями. Грейбек верил в то, что при режиме Темного мы выйдем на свет, станем кем-то. Оно даже начало получаться, когда Министерство предложило членам Стаи работу егерями. Среди нас много оборотней, поэтому у магглорожденных не было, честно говоря, никаких шансов. Так ребята, получившие боевую закалку и соответствующий Лютному моральный облик, обрели некоторую власть, ну и все вытекающие их этого последствия! — егерь весело фыркнул и продолжил, — Вот и представь себе, каково это после закоулков Лютного, где нет никаких правил борьбы, попасть в такую уважаемую контору как Министерство, — Скабиор улыбнулся очень нехорошо. Гермиона даже успела пожалеть о своих словах, что она его не боится. Иногда мелькало в нем что-то такое, не совсем человеческое. Девушка очень хотела понять, кем он на самом деле является — человеком или зверем.
— То есть вас вообще ничего не сдерживало? — спросила она с осуждением.
Скабиор бросил не нее очередной красноречивый взгляд.
— Ну почему, Фенрир Грейбек и Волди — вполне себе неплохие начальники, очень понимающие, — егерь оскалился. Гермиона несколько секунд пыталась понять, что это была шутка такая. Она устало вздохнула так, что мужчина даже понял, что немного перегнул палку.
— Короче, Стая в полном составе пошла служить Волди и Министерству, о, видела бы ты лицо Амбридж, когда мы в своих лучших костюмах эпохи позднего Лютного заходили в блестящий, чистенький Атриум, — мечтательно протянул он, — Она готова была провалиться на месте, в свой розовый ад от гнева.
Герми вспомнила фото из его авроратского дела и прыснула.
— Может быть, тебе не стоило строить ей глазки?
— Я, наверное, слишком вонял псиной для нее.
Они оба засмеялись и выпили еще по маленькому глотку виски.
— Между прочим, этот момент запечатлен в твоем деле в Аврорате.
— Да-а-а? — оживился егерь, — что там еще написано?
— Ничего интересного, — Гермиона разочарованно пожала плечами, она возлагала на его дело большие надежды, — всего несколько строк. Умер 2 мая 98 года, предположительно оборотень, так как много времени проводил в компании Грейбека и Монтреррея. Палочка 18 дюймов, — вспоминая документ, перечисляла она.
Скабиор поморщился.
— Предположительно?! Я что — стараюсь недостаточно?! — излишне трагично он воздел руки в воздух. Гермиона против воли улыбнулась. Все-таки он был интересным, это Крейг МакНейр. Да и правда, сейчас она бы ни за что не назвала его обычным волшебником. В его движениях, повадках и мимике проглядывало всегда что-то иное, звериное. Чего не было в других магах. Чего не было в Роне. Вот и сейчас даже то, как он лежал на боку, подперев голову рукой, выглядело очень вызывающе. Было ли дело в повороте головы или чем-то другом, скрытом в мелких деталях, сказать она не могла, только чувствовала исходящее от этого влечение. Поняв, что она опять смотрит на него и молчит чуть дольше положенного приличной даме, она чуть тряхнула волосами, смахивая непрошеные мысли.
