И это был человек со жгучим желанием властвовать, который потерпел поражение и унижение от презираемых им людей. В частности, от океанографа, апелага и фетийца, двое из которых – женщины. Гамилькар, чье вмешательство оказалось решающим, был менее важен. Из-за того, что сделали мы трое ради спасения своей жизни, Мидий пройдет по Архипелагу цепями и огнем во имя Рантаса.
Его месть вышла далеко за пределы Лепидора, печально размышлял я, следуя за Мауризом и Телестой, которых теперь сопровождали два морпеха Скартариса в алых чешуйчатых доспехах. Должно быть, гнев терзал Мидия после освобождения Лепидора, язвой разъедал его душу. Как мы не подумали, что если Мидий переживет гнев Лечеззара – как оно и случилось, – > то жажда мести сделает его идеальным орудием инквизиции? Одному из нас следовало это знать, но мы все пребывали в эйфории победы, праздновали – и выздоравливали. Я боялся, что даже наш плен и казнь не утолят ярость Мидия. Для него это стало вопросом гордости.
Я думал, что Мауриз не стал брать слона, только чтобы привлекать меньше внимания, но ошибся. Примерно на полпути мы свернули с главной улицы на узкую боковую, слишком тесную и многолюдную для любого слона. Пройдя мимо скромных дверей домов, выходящих на эту улочку, и одолев еще один переулок, – мы очутились на маленькой площади с апельсиновыми деревьями, растущими перед консульством Скартарисов.
Палатина говорила, что в Рал Тамаре, как в каждом втором крупном городе, девять фетийских консульств; причина этого затерялась где-то в непролазных дебрях фетийской политики. Главное, что это фетийская территория – а точнее, территория Скартарисов, – где мы будем под защитой – или под стражей – второго из самых могущественных кланов Фетии. Клана, который в прежние дни Империи обладал мощью, превосходящей мощь целых континентов, но теперь пришел в упадок вместе с самой Империей. Почему-то мне не верилось, что самые честолюбивые помыслы Мауриза сосредоточены на известности в светских кругах Селерианского Эластра, чего так добивались многие его соотечественники.
Дверь открылась раньше, чем мы к ней подошли, и Мауриза проводили в холл с мраморным полом и охряно-красными стенами. Несмотря на этот цвет, он казался светлым и воздушным. Из внутреннего двора доносилось журчание воды – довольно успокаивающий звук. В воздухе витал слабый аромат духов.
– Есть новости? – резко спросил Мауриз человека, открывшего дверь. Управляющий консульства, подумал я, довольно молодой мужчина и, судя по виду, полный решимости как можно быстрее подняться по карьерной лестнице.
– Консул встречается с представителем Айриллия, Верховный комиссар. Обед готов.
– Мы с Телестой поедим прямо сейчас – у нас есть незаконченное дело. Эти двое… – он властно указал на меня и Равенну, – собственность клана. Обращайтесь с ними как с новыми слугами из Уолдсенда. Ими распоряжается Матифа, и я возьму их с собой, когда уеду: Проследи, чтобы им было где спать сегодня ночью.
Скользнув по нам взглядом, управляющий снова повернулся к Мауризу и повел Верховного комиссара и Телесту во двор – напоминание о нашей с Равенной важности в этой общей системе вещей. Однако он позвал кого-то по имени, и через минуту из левой двери вышла пожилая женщина. В отличие от управляющего, она не была фетийкой.
– Веска! – обратилась к ней Матифа, давая понять своим тоном, что считает эту женщину низшим сортом. Она повторила то, что сказал о нас Мауриз, добавив, что нам потребуется одежда. Наши сумки заберут из гостиницы, еще раньше заверила нас служанка, но пока они нам не понадобятся. Наверняка их тщательно обыщут, но ничего опасного там не было. Кредитный билет от Дома Кэнадрата по-прежнему хранился у меня в кармане, и Мауриз уже знал, что я еретик.
– Из-за всех этих солдат у нас сейчас не хватает места, – посетовала Веска. – Придется поместить их в чулан, если удастся один освободить.
Почему здесь столько народу? Это обычное передвижение войск или часть планов Мауриза?
– Вы не спите вместе? – бесцеремонно спросила Матифа.
– Нет, – одновременно ответили мы. Равенна говорила сердито, я был просто раздражен. Это предположение всегда вызывает у нее злость, подумал я. Непонятно, почему.
– Это же и так видно, – сказала Веска Матифе. – Ничего, найдем еще местечко. Они будут нужны сегодня его светлости?
– Возможно, вечером, но не раньше. Они не должны выходить. Если хочешь, можешь дать им работу. – Матифа кисло улыбнулась. – Научи их, как должны вести себя слуги.
Слушая, как женщины говорят обо мне, словно меня здесь нет, я будто вновь вернулся в детство. Но как бы Мауриз ни раздражал меня, мне было трудно возлагать на него всю вину. Если бы я винил кого-нибудь, кроме себя, то это были бы Мидий и Лечеззар или те безымянные фанатики, которые донесли на океанографов. Что они все-таки делали с дельфинами? Мне страшно захотелось узнать, хотя я плохо разбирался в этой области океанографии.
Когда Матифа удалилась, а Веска повела нас в ту дверь, из которой вышла, я подумал, что вопреки преобладающей ненависти к Сфере и на другой стороне Архипелага найдутся такие же фанатики. Фанатики-изуверы с жаждой мести безбожным согражданам – пуритане худшего сорта.
Лишь спустя несколько часов, когда я мыл пол в колоннаде, мысленно желая Беске тысячи мук, я увидел прибытие Палатины. Очевидно, окна в кабинете управляющего выходили на площадь, потому что он снова оказался у двери и открыл ее еще до того, как в нее постучали. Через минуту Текла с двумя сумками за спиной проводил Палатину в холл.
– Комиссар Мауриз! Ваша гостья, – крикнул управляющий. Палатина увидела меня, равнодушно отвернулась, но потом опять повернулась и воззрилась на меня с недоверием. Она не успела ничего сказать, потому что Мауриз, который, очевидно, находился поблизости, вышел в холл и остановился, почти заслоняя от меня девушку.
– Палатина! Ты жива! Как приятно снова тебя видеть. – Широким взмахом руки он пригласил Палатину в колоннаду. Подальше от всех ушей, кроме моих, и я был уверен, что это нарочно.
– Ты плясал на моей могиле, Мауриз. Даже не представляю, что могло бы больше испортить тебе день.
– Тогда ты была просто несносной Кантени, Палатина. Но все течет, все меняется. Теперь ситуация другая. У нас наконец-то появился шанс, шанс сделать то, за что погиб твой отец.
– И что же?
Я был уверен, что Палатина уже знает, о чем говорит Скартарис. Через секунду моя догадка подтвердилась, когда, присев на мокрые плиты у створок шлюза, я услышал его ответ:
– Основать республику, конечно.
Глава 10
Прошло четыре изнурительных часа. И когда наконец Мауриз вызвал меня и Равенну, от моей готовности простить его не осталось и следа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
