Оказалось, что и полиция задавалась тем же вопросом. И ими уже было проведено расследование. Но никогда в жизни пути Аделаиды и мистера Гольдмана не пересекались и не могли пересечься. Они жили в разных странах. Он с семьей – в Германии, где родился, вырос и женился. Она – во Франции.
Работали в разных отраслях. Он был совладельцем деревообрабатывающего комбината с отделением по обжигу кокса, она актрисой-неудачницей, прозябавшей в каком-то третьесортном заведении, где по вечерам исполняла пару песенок перед вконец окосевшей публикой.
Они даже отдыхали в разного уровня отелях. И в транспорте или в дороге они путешествовали разными классами.
– Может быть, дело в их предках? – предположил инспектор и начал копать дальше. – Общее наследство или что-то в этом роде?
Но и тут полицию поджидал облом. Никаких общих родственников у мистера Гольдмана, происходящего из чисто иудейской семьи, и у Аделаиды, чья мать скончалась в доме престарелых в позапрошлом году, а отец оставался всю жизнь неизвестен, не просматривалось.
Предположить, что воспитанный в большой строгости отец Гольдмана согрешил когда-то с матерью Аделаиды, а потом оставил плод своих чресл расти, словно сорняк у дороги, было невозможно. Гольдманы уж нашли бы способ, чтобы удочерить ребенка своего сына или каким-то иным способом позаботиться о нем.
Ничьего же доброго участия в судьбе Аделаиды и ее матери не просматривалось на всем ее протяжении. Мать и дочь барахтались в житейском море совершенно самостоятельно. Не имея ни заботливого отца, ни другого покровителя.
Мать работала прачкой или уборщицей. И учила дочь музыке. Никаких таинственных переводов на имя матери никогда не поступало. И дочь никогда, ни до совершеннолетия, ни после, не получала от неизвестного дарителя богатых подарков.
Собственно говоря, единственным неизвестным подарком стало для нее приглашение в замок «Сердце мира». Приглашение, которое обещало бесплатный отдых и развлечение, которое на деле так дорого обошлось ей.
– Недаром говорят, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – произнесла Леся, когда они с Владой остались наедине. – Как бы и нас с тобой не укокошили следом за Аделаидой и Гольдманом.
– Но мы не получали письменных пригласительных открыток.
– Однако мы в замке. И значит, не можем считать себя в безопасности.
Влада кивнула. Вообще-то она стала какой-то задумчивой. И в ответ только кивала, не произнося ничего разумного.
До ужина ситуация не прояснилась. Подозрения продолжали витать под сводами замка. Все его обитатели были настроены крайне нервозно. И явно только и ждали повода, чтобы вцепиться друг в друга и выплеснуть накопившееся напряжение.
Михаил и Кира в этой компании были новичками. И вначале их стеснялись, не вполне понимая статус вновь прибывших. Но после холодных закусок, выяснив, что это всего лишь парочка прихлебателей, стесняться их очень быстро перестали.
И тут началось!
– Это вы во всем виноваты! – выкрикнула мадам Гольдман, глядя в упор на хозяев замка.
– С какой стати?
– Все случилось в вашем замке! На празднике в честь его пятидесятой годовщины!
– Но мы не собирались ее отмечать! – возразил Стас, который выглядел столь же растерянным, сколь и подавленным. – Мы же вам объясняли.
– Мы даже не знали, что она приходится на какое-то конкретное число, – добавил Любуш.
– Тем паче что до пятидесяти лет замку еще добрых два года.
Это произнесла Кира. И взгляды присутствующих немедленно обратились на нее.
– Во всяком случае, в Интернете указана именно такая дата. До пятидесятилетней годовщины этому замку еще два года.
– Может быть, имеется в виду закладка первого камня? – задумчиво предположил Карлов.
– И это тоже мимо, – покачала головой Кира. – Замок строился почти четыре года.
Стас с Любушем переглянулись. Они были явно шокированы услышанной новостью. Выходит, что и гости не гости? И праздник не праздник?
– А что говорит полиция по поводу фальшивых приглашений? Они установили, откуда они присланы?
– Из Австралии. Из отделения почты в Сиднее.
– И…
– И там за день проходят тысячи человек. Так что хотя наша полиция и обратилась за помощью к тамошним коллегам, но те дали понять, что искать отправителя этих приглашений все равно что иголку в стоге сена. Даже с иголкой еще и полегче получится.
Любуш замолчал. Но напряжение в зале не исчезло. Все смотрели на братьев, ожидая продолжения. И оно последовало. Любуш отправил в рот крошечный кусочек отварной телятины и произнес, избегая смотреть на кого-то конкретно:
– А чтобы отмести всяческие подозрения на наш счет, я сразу же скажу: ни я, ни мой брат в последнее время в Австралии не бывали. И долететь туда на нашем частном самолете не представляется возможным в связи с дальностью расстояния.
– И все равно! – взвизгнула мадам Гольдман. – Это все устроили! Вы заставили нас остаться! Значит, вы и виноваты!
– Поверьте, нам это так же неприятно, как и вам всем. Нам совсем не нужны эти трупы.
– Мы тихо и мирно наслаждались покоем в нашем замке, а потом появились все вы. И начали убивать друг друга!
– Мы? – взвизгнула мадам Гольдман. – Вы что же, намекаете, будто я… что я… Мальчики, закройте уши! Нет, послушайте, как оскорбляют вашу мать!
К слову сказать, уши обоих младших Гольдманов были плотно заткнуты наушниками, из которых доносились звуки рока. И они явно ничего не слышали. Да и смерть отца, как ни странно, произвела на этих юношей очень слабое впечатление. То есть они, конечно, переговаривались, стоя над его трупом: «Оба-на! Глянь, как старика сплющило!» Но вот особой скорби не являли.
Самый младший, едва поняв, что остался наполовину сиротой, вытащил из кармана мобильник и принялся делиться этой потрясающей, на его взгляд, новостью с одноклассниками. Самой запоминающейся его репликой было: «Как думаешь, историчка поверит, что я поэтому не накатал ей реферат по Древнему Риму?»
И что творится в головах современной молодежи?
Так что мадам Гольдман напрасно взывала к чувствам сыновей. Им было глубоко плевать и на нее, и на погибшего папочку. И чувствовали они себя превосходно. То ли по малолетству, то ли по врожденной тупости они явно не понимали, в какой опасной ловушке оказались. И все происходящее казалось им забавной шуткой.
– И все-таки странно, что они совсем не расстроились, – произнесла Леся на ухо Владе, косясь на бессердечных мальчишек.
Впрочем, не им одним поведение мальчишек показалось странным. Оказывается, инспектор, который также присутствовал за столом, обратил внимание на них. И после того, как было подано и съедено горячее, отвел мадам Гольдман в сторонку.
Разумеется, подруги очутились в трех шагах. О, всего лишь для того, чтобы получше рассмотреть портрет какого-то бородатого мужчины в форменном мундире.
– Прекрасная работа! – громко переговаривались подруги.
– Сразу видно руку старого мастера!
Сами они при этом изо всех сил прислушивались к тому, о чем беседовала мадам Гольдман с инспектором. Все объяснилось очень быстро. Мистер Гольдман не был отцом мальчиков. Он был всего лишь очередным супругом Мины. И взял ее после того, как она овдовела в очередной раз.
– И какой же это раз?
Мадам Гольдман немедленно ощетинилась.
– А вам какое дело?
– Мальчики у вас от разных отцов?
– Не ваше дело!
– И все ваши прежние мужья они… Они тоже уже на том свете?
– Вас это не касается! Это мое личное дело!
– Может быть, в другой ситуации я бы тоже так сказал. Но сейчас вынужден повторить свой вопрос. Сколько раз вы вдовели прежде?
Мадам Гольдман молчала.
– Два раза?
Молчание.
– Три?
Тишина.
– Четыре?
Наконец мадам Гольдман всхлипнула.
– Ах, это ужасно! Просто ужасно, поверьте мне!
– Верю!
– Я не заслуживаю такой трагической судьбы.
– Понимаю.
– Я бы не стала ничего говорить.
– А вот это зря.
– Но вы же все равно докопаетесь, – бесхитростно добавила женщина, не обращая внимания на реплики инспектора. – А я же ничего не скрываю.
– Очень правильно!
– И мне нечего скрывать. Я чиста перед законом. А то, что мои мужья покидали меня с отвратительной регулярностью, это всего лишь случайность.
На лице инспектора явственно читался вопрос: случайность или печальная закономерность? Но он промолчал и вместо этого спросил:
– Так сколько же их всего было? Покинувших вас?
– Четверо.
– Считая с мистером Гольдманом?
– Ах, нет! Мой дорогой, мой милый! Как я могу сравнивать его с теми прежними? Он был пятый.
Великолепно! Это не женщина, а просто какая-то машина по истреблению мужей!
– Но я надеюсь, вы не сделаете неверных выводов! – взмолилась тем временем мадам Гольдман, устремив на инспектора пронзительный взгляд своих темных глаз. – Люди иной раз так подозрительны! Представьте себе, они мне так прямо и говорили в лицо, что я убийца! И что мне нельзя снова выходить замуж!
