— Не матерись, Супчик! — крикнул ему Костик, всё дальше и дальше уходя от него по тропинке. — Что скажет Главный, Супчик, когда услышит по своим гаджетам, что ты несёшь? А он всё слышит, Супчик! И всё-ёё видит! И уж точно всыплет тебе, Супчик, по первое число!
Вскочив в последний вагон электрички, Костик включил на часах обратный отсчёт времени. Сорок минут до города, двадцать на метро, плюс около часа на другом поезде. Если повезёт с расписанием, всего через каких-нибудь два часа он обнимет деда! Уткнётся головой в его рубашку, вдохнёт запах стружки, олифы и дёгтя! Как же он соскучился по своим старикам! И пусть только попробуют его удержать — он перечинит им всё, что есть в доме и на участке, пусть даже на это придётся потратить не только день, но и ночь, и оставшиеся майские праздники!
Глава 12. АНТОН
— Я опять пересолила? Только честно!
Антон откусил пирожок и сделал над собой усилие, чтобы не поморщиться. Начинка была не просто несъедобной — казалось, соли в ней больше, чем капусты. Однокурсница Варенька с нетерпением смотрела на него и ждала ответа, взбивая венчиком в миске что-то воздушно-белое. Её смешные кудряшки пшеничного цвета легонько пружинили над гладким лбом в такт энергичным движениям руки. Антон невольно залюбовался её румянцем и поднятыми уголками губ. Казалось, ещё мгновение — и девушка засмеётся. Удивительно, в институте она совсем другая — серьёзная, в очках, с неизменной старомодной папкой на тесёмках. А здесь, в пространстве светлой аккуратной кухни квартиры на Вознесенском проспекте, которую она снимала вместе с подругой, Варенька была иной — трогательной и забавной.
— Ответь мне, ответь! — не унималась хозяюшка.
— Ну, есть немного.
— Тогда выплюнь!
Такой диалог происходил между ними уже не в первый раз. Варенька обожала готовить. И обожала угощать сокурсников плюшками, пирожками и прочей снедью. И ещё обожала Антона. Он это чувствовал и усиленно пытался понять, как он сам к этому относится. Скорее хорошо. Такая славная девушка! Вот только стряпня…
— Уф! Мусс готов. Жаль, миксер сломался! Антошенька, тебе в какую чашку положить — в синюю или в жёлтую?
— Мне всё равно.
— Тебе не должно быть всё равно, ты же питерец!
И это тоже была её коронная фраза. Неужели все девушки из Иваново, откуда Варенька родом, считают, что настоящий питерский парень — это тот, кому не всё равно, из какой чашки есть десерт?
— Ну тогда положи в ту, из которой вкуснее.
Она улыбнулась ему, и румянец снова заиграл на её щеках. Краснела она очаровательно: как столбик термометра, поднимающийся снизу вверх по стеклянной шкале-трубке — от подбородка к линии волос на лбу. Да, Антон, конечно, не поэт, и сравнение это корявое, медицинское. Ну что уж поделаешь, он будущий врач, а не литератор, восхищается, как умеет!
Варенька поставила на стол синюю чашку, заправила за уши непослушные пряди-пружинки. Взяв ложечку, Антон отправил в рот массу, напоминающую пену для бритья. Как истинный дегустатор закрыл глаза и мгновение подержал это чёрт-те что на языке, прежде чем проглотить.
Мусс оказался приторно-сладким. Даже удивительно, как такая взбитая, невесомая субстанция, состоящая больше из воздуха, чем из съестных ингредиентов, может содержать подобное количество сахара!
— Варенька, как же ты будешь работать анестезиологом, если с дозировками у тебя немножко перебор? Совсем немножко…
Варенька никогда не обижалась на Антона, и это ему особенно нравилось в ней.
— Всё в порядке у меня с дозировками! К тому же, анестезиолог — очень нужная профессия! — рассмеялась девушка.
— Равно как и все остальные. Ещё три года до специализации, уйма времени впереди, может, передумаешь?
Варенька наморщила лобик.
— Ну… Или физиотерапевтом… Очень женское направление!
Антон представил, как подгорает под процедурными нашлёпками красная — цвета стейка — кожа на спине незадачливого пациента, и не смог сдержать хохот. С Варенькиной любовью к «перебарщиванию» эта профессия тоже превращалась в экстремальную.
Варенька поглощала свою порцию мусса из жёлтой чашки, благоговейно подняв глаза к потолку. И Даже не морщилась.
— Боюсь зачёта по гистологии. Ты меня проверишь по вопроснику?
— Конечно, — Антон наблюдал, как она ловко шинкует овощи на большой деревянной доске.
Нет, к следующей дегустации он явно не готов! Пора убираться восвояси. К тому же завтра письменная работа по клеточной биологии, надо успеть подготовиться. Но до чего ж не хотелось уходить с этой маленькой уютной кухоньки с жёлтыми солнечными занавесками и забавной хозяюшкой. Девушка с лёгким характером, смешливая, незлобивая, да ещё с такими очаровательными кудряшками, — как не похожа она была на надменных красоток с его курса! Антон любовался Варенькой, хлопочущей над кипящей кастрюлей, и думал, что шут с ним, с желудком, он готов на ещё одну гастрономическую пытку, только чтобы вот так сидеть и болтать с ней.
— Как там твой братик? — участливо поинтересовалась Варенька.
— Ничего. Со светофором разговаривает…
— Это нормально, Антошенька. Я в его возрасте тоже с деревьями любила общаться.
«С деревьями», «в его возрасте»… Да какой «его возраст»? Костик всего на три года младше! Хотя она права, совсем другое поколение. Дерзкое, малопонятное. Поколение джибобов… Антон с иронией подумал о том, что уже рассуждает, как занудный древний старик: вот в мои-то годы…
Прощаясь с девушкой в прихожей и гордясь тем, что выдержал экзекуцию фирменным Варенькиным борщом, он отметил, что она каждую встречу спрашивает его о Костике, — видно, замечает, как Антон беспокоится за брата, хотя почти не говорит об этом.
— Варенька, а ты не думала стать психологом? У тебя бы точно получилось!
— Психологом? — озадачилась девушка.
— Ну да. Как моя мама. Это замечательная профессия, точно для тебя.
Она задумалась.
— А почему для меня?
— Потому что с тобой людям хорошо. Ты их понимаешь.
Когда он шёл через её двор к остановке, из форточки квартиры на первом этаже вместе с запахом подгорелых морковных котлет лился весёлый Варенькин голос:
— И всё-таки я буду анестезиологом!
Улыбнувшись, Антон послал ей воздушный поцелуй.
* * *
О младшем брате он, действительно, думал в последнее время часто. Костик ходил подавленный, в каких-то своих невесёлых мыслях. За учебниками он просиживал меньше, чем за своими историческими книгами. Впрочем, на учёбе это совсем не сказывалось.
«Ошибка в том, — размышлял Антон, — что я изначально запрограммировал брата на „лузерство“. Убедил, что новичок — всегда изгой в новой школе. Зачем?»
Он корил себя за то, что внушил Костику: надо, мол, выкручиваться, что-то строить из себя, подлаживаться под новый коллектив. Иначе съедят вместе со шнурками от кед. И в том, что сейчас происходит с братом, его вина и только его. Почему он на всё всегда проецирует собственный опыт, заставляет других следовать сделанным им выводам? С чего он взял, что Костик может повторить чью-то судьбу? Варенька, действительно, попала в точку: нынешние девятиклассники — другое поколение. И дело не в этих трёх годах, отделяющих их от сверстников Антона, тут временное пространство не играет абсолютно никакой роли. Они, и правда, другие. Иначе смотрят, реагируют, по-иному впитывают и переваривают информацию. Если поразмыслить, джибобы-то неспроста выросли, как грибы. У их поколения образовался вакуум, а природа не терпит пустоты, это даже дети знают. Вот в дырищу и засосало молодую поросль. И по-хорошему, закрыть бы сразу пробоину в этот портал первой попавшейся подушкой, чтобы не сифонило. Так ведь нет, он, Антон, накручивал брата каждый день: покажи им, как ты от них отличаешься, дистанцируйся на удобное расстояние, ты — выше и лучше их. Иначе заклюют.
А Костик всегда тянулся за старшим братом, мечтал быть на него похожим.
Если бы они не переехали в новый район, и Костику не пришлось бы менять школу, всё было бы по-прежнему. Слыл братец «середнячком» в своём классе, им бы и остался. Никто там не задевал его, доучился бы два с хвостиком года, а там — в институт, и новая жизнь. Да и по сути, другой конец города — не так уж и страшно. Ну покатался бы на метро и в маршрутке, не бог весть какой подвиг. Но родители решили, что три часа в день в общественном транспорте — непозволительная глупость. Что ж, с их точки зрения, это верно. К тому же, школа с известным учителем истории — Сергеем Сергеевичем Андреевым. Костик знал его по городским олимпиадам и мечтал у него учиться. Сейчас же что-то не слышно от братца упоминаний о историке. Видно, все мысли заняты джибобами.
Антон снова и снова убеждался: страхи, что Костик повторит его собственные ошибки, бесплотны, эфемерны и надуманы. Выдохшаяся газировка! А как хотелось уберечь любимого младшего брата! Уберёг ли? И с чего он, болван, взял, что Костик непременно наступит на те же грабли?..
