И сердце екнуло.
А ведь почти испугалась, что вечер этот придется провести в компании Труди, которая, может, и была известным блогером, но вот как-то сомневалась Лотта, что найдется у них подходящая тема для беседы.
— Добрый, — Кахрай улыбнулся.
А Труди фыркнула.
— Вам надо больше работать над собой, — сказала она, и Кахрай поинтересовался:
— Почему?
— Когда вы улыбаетесь, у меня складывается ощущение, что вы прикидываете, как бы половчее свернуть мне шею, — с вилки Труди сорвалась тяжелая молочная капля, которая плюхнулась на тарелку. — Дружелюбнее надо быть. Дружелюбнее.
Кахрай ничего не ответил.
Обиделся?
А если… мысль была не то, чтобы неожиданной, следовало признаться самой себе, что о чем-то подобном Лотта думала и прежде. Но теперь она вдруг осознала, насколько идеальный вариант предлагает ей судьба. И тут же укорила себя за излишнюю доверчивость.
А если это он?
С точки зрения кузины логично было бы нанять кого-то, кто бы сыграл на комплексах Лотты… и даже странно, что рядом с ней не объявился какой-нибудь милый, слегка застенчивый и очень романтичный красавец. Зато появился Кахрай.
И его подопечный.
И… и нет, кузина определенно не сочла бы его достойной кандидатурой. Вкус Элизы Лотта знала, благо, устала читать досье на редкость однообразных красавцев, которых объединяли типичные черты лица, во многом созданные искусственно, столь же искусственные совершенные тела и острое желание жить за чужой счет.
Кахрай бы ей не понравился.
Зато он нравился Лотте.
А если…
— Если вы и дальше будете сидеть с открытым ртом, из него еда вывалится, — сказала Труди и, перегнувшись через стол, ткнула Лотте в подбородок. — И вид у вас на редкость идиотский.
Лотта почувствовала, как вспыхивают щеки.
И рот закрыла.
— Вот так-то лучше… кстати, повар, похоже сменился.
— С чего вы взяли? — говорить о готовке показалось безопасным, но Лотта искоса разглядывала Кахрая, пытаясь понять, может он быть убийцей или нет.
Исключительно визуально — вполне.
Вид у него весьма… специфический. Но потому и сомнительно. Зачем убийце выглядеть, как убийца? Но с другой стороны, может, потому и выглядеть, что никто не подумает, что он убийца именно потому…
Лотта затрясла головой.
— Извините.
— Готовить стали еще хуже, — возвестила Труди, пытаясь разрезать яичницу, которая выглядела нарядной, как качественный пластиковый муляж. — А мне казалось, что это в принципе невозможно. Яичницу не рекомендую.
Кахрай молчал.
И выглядел задумчивым. И главное, на Лотту тоже посматривал, когда думал, что она не видит. И взгляды такие… осторожные. Она ему нравится? Или дело в другом?
— А вот пудинг попробуйте… рисовый…
— Да? — Лотта все-таки решила заказать ужин.
— Да, — Труди ткнула ложечкой в дрожащую массу и добавила. — Редко когда удается попробовать что-то, столь же омерзительное, что по консистенции, что на вкус…
Лотта остановилась на блинчиках. Их бумажный вкус ей хотя бы был известен и даже почти привычен.
А ведь смотрят двое. И Тойтек, что прилип к креслу, пялится, будто видит ее впервые. Она ему тоже нравится? И что тогда? Это, конечно, могло быть трагическим поворотом сюжета… она, такая милая и невинная, наивная, прекрасная, что душой, что телом — когда-то Лотта думала, что достаточно, чтобы героиня была прекрасна только душой, но выпускающий редактор настоял и на теле, мол, с прекрасным телом читательницам легче себя ассоциировать… в общем, телом тоже. Прекрасная. И знакомится с двумя братьями, один из которых — роковой красавец, а второй прикован к креслу… правда, разговаривать, в отличие от прототипа он может, потому что сложно писать о неговорящем персонаже.
И влюбляется.
Ей кажется, что в красавца, она даже отдает ему свои сердце и невинность, а он уходит после страстной ночи… куда-нибудь, далеко, так, что она остается одна. И сперва еще верит в любовь и возвращение, продолжает общаться с братом, постепенно осознавая… в общем, выйдет отлично.
Да.
Только красавца надо будет сделать сволочью, а то ведь не поймут…
— У вас такой вид, будто вы в меня эту вилку воткнуть собираетесь, — проворчала Труди.
— Простите, — Лотта склонилась над блинчиками. — Просто… кое-что в голову пришло. По сюжету новой книги.
— Да? И что же?
— Да ничего особенного… — Лотта терпеть не могла обсуждать сюжеты ненаписанных книг и вообще планы, хотя, стоит сказать, что прежде никто-то не интересовался ни сюжетами, ни планами.
Даже редактор.
— У меня есть замечательная идея, — Труди заметно оживилась и даже наклонилась, опершись на стол обеими локтями. И стол слегка захрустел.
Как показалось.
— Спасибо, но…
— Совершенно бесплатно! Я бы и сама написала, да только дел невпроворот. А тебе, я вижу, заняться нечем…
Как сказать.
Лотту ждал подробный отчет по финансовым потокам за последнюю неделю, а к нему несколько аналитических справок, составленных исходя из разных сценариев развития событий, и в довершение пачка рекомендаций, планы тактические и стратегические.
Развернутые биографии, что родственников, что управляющих.
Ведущего бухгалтера.
Старшего аналитика. Равно как отчеты по движению средств на их счетах, как и на счетах ближайших родственников. Отчет службы безопасности. Отчет скрытой службы, в том числе о деятельности службы безопасности… да и так, по мелочи, на ночь чтения точно хватит. А все еще надо обдумать хорошенько.
И Лотта, сунув вилку в ухо, согласилась:
— А то…
— Вот и я о том же! Вам, писателям, легко. Сидите себе, в окошко смотрите и кропаете всякую ерунду, тогда как другим людям приходится работать в поте лица.
— То-то смотрю, вы уработались, — проворчал Кахрай, до того проявлявший то ли вежливое безразличие к чужой беседе, то ли молчаливое любопытство.
— Вам не понять! — Труди отмахнулась. — Думаете, нам легко? У меня с последнего сюжета падение! Полторы сотни отписалось! А еще две дизлайкнули… нет, с одной стороны на общем фоне это мелочь, конечно, но рекламодатели могут насторожиться, если падение стабильным будет. Вот и приходится думать, изворачиваться, искать способы, как публике угодить и лица не потерять.
Она выпрямилась и выпятила впалую грудь. Натянулась сетка блузки, из-под съехавшей шлейки комбинезона выглянул угольно-черный топ, отороченный алым кружевом.
— А если еще хейтеров добавить… или конкурентов, которые сами ни на что не способны, а только сливают твое… — Труди взмахнула рукой, и что-то осклизлое, зелено-розовое, шлепнулось на ковер к величайшей радости робота-уборщика, который моментально всосал подаяние и застыл, должно быть в надежде, что Труди еще что-нибудь обронит. — Нет, блогер — профессия тяжелая…
Кахрай кивнул.
Согласился? Или просто не желал спор продолжать? А главное, смотрел он на Лотту, и так, что жарко становилось. Или это оттого, что вентиляцию отключили? Странно, конечно. Но кажется, действительно отключили, вернее, снизили интенсивность. Опять экономят?
Да что ж это такое…
Лотта смахнула каплю пота со лба. И жарко стало. Слишком уж жарко.
— Так вот, я ведь не о том… представьте себе героиню. Гордую. Независимую. Пусть она ведет кулинарный блог, в котором разоблачает недобросовестных деятелей…
Лотта ничего не понимала в кулинарных блогах. Впрочем, если подумать, она и в бедных благородных сиротках понимала не больше.
— Ее бросил первый муж. И второй тоже…
— Почему?
— Потому что козлы, — Труди воткнула вилку в горку чего-то скрученного, и завитки тотчас встопорщились, разбрасывая капли сока. — Вернее глубоко приземленные люди, не способные понять мятущейся души.
— Это звучит лучше, — вынуждена была признать Лотта.
— Вот… и она, привыкшая к одиночеству, к свободе, вдруг встречает того, кого полагает сперва лжецом… — взгляд Труди затуманился. — Он — шеф-повар в одном из известных ресторанов. Он оскорбляется на написанную ею рецензию. Он едет, чтобы выразить гнев, а находит труп.
