Михальченко привез плащ, повесил его на вешалку в своем кабинете рядом со своим и Левина вещами, специально принесенными из дому. Посоветовавшись, они решили сперва пригласить Иегупова, а затем Александра Тюнена.
– Я съезжу за ним на машине. Старик хромает. Привезем и отвезем его, – сказал Левин.
– С бензином плохо. Стасик жаловался, что по часу торчит на заправке.
– Не жмотничай, Иван. Не для прогулки надо… А ты пока свяжись с Тюненом. Если в гостинице его не поймаешь, попроси дежурную, пусть передаст, чтоб обязательно нам позвонил…
Иегупова Левин застал. Длинной шваброй с намотанной на нее тряпкой тот протирал ненавощенный паркет, сильно отжимая крепкими руками лишнюю воду с тряпки в ведро.
– Антон Сергеевич, вы не смогли бы съездить со мной? Я на машине. Домой вас тоже отвезут, – сказал Левин, стоя в дверях, чтоб не ступать на вымытые клепки. – Это займет у вас максимум час.
– Что там за дело такое срочное?
– Хотим показать вам одну вещь.
Ничего не ответив, Иегупов поставил в угол швабру, ушел за занавеску мыть руки, затем стянул старую сорочку, надел поновей. Оглядел мятые заношенные брюки с пузырями на коленях и махнув рукой, сказал:
– И так сойдет. Пошли, что ли? Георга не нашли?
– Пока нет…
Через пятнадцать минут они были в бюро.
– С сыном созвонился? – спросил Левин Михальченко.
– Да.
– Хорошо. Проходите, Антон Сергеевич, – предложил Левин.
Старик проковылял к центру комнаты.
– Антон Сергеевич, там в углу стоит вешалка, на ней висят плащи. Посмотрите внимательно, какой из них вам знаком.
– И что дальше? – спросил Иегупов.
– Посмотрите, посмотрите.
Иегупов прошел к вешалке у окна. Михальченко специально перенес ее из темного угла поближе к свету.
– Вроде бы этот был у Георга, – недолго разглядывая плащи, Иегупов указал на темно-синий с погончиками, привезенный от Кукина. – Да, он самый.
Хотя Михальченко и Левин не сомневались, что Иегупов опознает именно этот плащ, все же переглянулись.
– Теперь куда? – не зная, что ему велят дальше, спросил Иегупов.
– Вот и все. Поедете домой, вас шофер отвезет. Спасибо вам, – сказал Левин.
Михальченко проводил старика до машины. Когда он вернулся, сидевший в задумчивости Левин произнес:
– Вообще-то полагалось сделать и другое.
– Что?
– Мы исходим из того, что паспорт Тюнена был выброшен в роще потому, что и попал он в руки кому-то тоже в роще. Так?
– Похоже, что так.
– Значит, по той же логике Тюнена надо искать в роще.
– Вы думаете…
– И ты так думаешь, Иван. Тюнена уже нет в живых. Исчез он в апреле.
– Я уже гадал на эту тему.
– Тюнена надо искать в роще, – повторил Левин.
– Но как? У нас нет таких возможностей! Это сколько гектаров обшарить! Тут рота нужна!
– Рота, не рота, а людей потребуется много. И по силам это только милиции. Но это значит, что они должны принять дело к своему производству. А на основании чего? Они скажут нам: заявления об исчезновении у нас нет, вы затеяли, взяли у заявителя деньги – вот и крутитесь, у нас своих забот достаточно. Значит мы должны извиниться перед сыном Тюнена, вернуть ему деньги и порекомендовать обратиться в милицию. Это уже вроде скандала.
– Что же делать? Искать Тюнена самим?
– Да. Но другим путем.
– Для этого мне нужна Ольга Лынник, а, возможно, понадобится и ее хахаль Локоток…
Александр Тюнен пришел в точно оговоренное время. По лицам Левина и Михальченко уловил, что предстоит нечто значительное и необычное.
Левин опустил глаза. Он понимал, чего потребует предстоявшая затея от всех троих, особенно от Александра Тюнена. Не дурак же, сразу смекнет, чем тут пахнет. Плащ нашли, а отца нет. И прошло уже столько месяцев.
– Александр Георгиевич, – начал спокойно Левин. – Мы нашли один плащ. По вашему описанию он похож на тот, который был у Георга Францевича. Мы бы хотели, чтоб вы взглянули на него: он это, или нет, или просто такой же. Понимаем, процедура не из приятных. Но что поделать…
– Где он? – оборвав Левина, сухо спросил Тюнен.
– Вон в том углу. Там три плаща, посмотрите, какой из них…
Тюнен подошел к вешалке и сразу снял темно-синий импортный с погончиками, отвернул полы, мельком глянул на изнанку и резко бросил:
– Это плащ отца. Где вы его нашли?
– Почему вы так уверены? Таких плащей много, наверное.
– Вот, видите, – Тюнен еще раз отвернул левую полу. – Тут фирмачи пришивают две запасные пуговицы – большую и которая поменьше – на рукав. Большая есть. А маленькая потерялась, остался только кусочек нитки. Я это обнаружил еще дома, когда пришел из магазина. Где вы его нашли?
– Принес один человек.
– Он видел отца?
– Нет. Он купил плащ в комиссионном.
– По-онятно, – протянул Тюнен. – Где же все-таки отец? Не иголка в сене – живой человек пропал. Сколько вы уже возитесь?
– Вы можете отказаться от наших услуг и официально обратиться в милицию, – сказал Михальченко.
– Эти тоже будут тянуть резину, – отмахнулся Тюнен. – Куда мне теперь от вас деваться? Хоть мертвого, но найдите.
– Поверьте, ищем, Александр Георгиевич. Понимаем ваше состояние. Вы знаете, какое количество людей исчезает по разным причинам? Тысячи по всей стране. Случается, ищут их годами, – мягко сказал Левин.
– А мне-то что? Мне не другие нужны, я за своим делом к вам пришел… Ладно, звоните если что, – он опять махнул рукой. – Я больше не нужен?
– Нет, – отпустил его Михальченко.
– Ну что, хватит на сегодня впечатлений? – спросил Левин, когда Тюнен ушел.
– Жизнь! – философски изрек Михальченко.
– Пошли по домам, философ? – Левин подошел к вешалке, снял свой плащ.
– Мне еще плащ Кукину вернуть надо, обещал…
29
"Молодая красивая баба, работает в гриль-баре. Сам понимаешь, что за работа и что за народ там бывает. Я-то туда не дюже разгоняюсь, цены кусаются. А так за ней ничего худого. Мужик ее в колхозе цеховиком работает. Ни пьянок, ни темного элемента в доме ихнем не наблюдается, соседи во всяком случае не жалуются, – так охарактеризовал Ольгу Лынник участковый в ответ на звонок Михальченко. – А прислать к тебе ее смогу, вчера она вернулась из отпуска. Девка спокойная, покладистая. Скажу, что по какому-то общественному вопросу. Только ты не жми ее здорово, поласковей, чтоб не обиделась на меня. Мне с людьми дружить надо"…
Все это Михальченко вспомнил, когда на стук в дверь крикнул: "Входите!" и увидел в дверном проеме действительно очень красивую молодую женщину в "варенках", в белой блузке, в синих модных туфлях на маленьком каблучке. Темнокаштановые волосы были схвачены вокруг головы широкой голубой лентой-резинкой из махровой ткани, лицо, в особенности выпуклый лоб и высоко открытые руки темнели свежим загаром.
– Я, наверное, к вам? – спросила она. – Мне нужен товарищ Михальченко. Моя фамилия Лынник.
– Я и есть Михальченко, – он приветливо улыбнулся.
– Меня участковый попросил зайти к вам по какому-то делу.
– Садитесь, Ольга Викторовна, – он встал и придвинул ей поудобней кресло, поймав себя на мысли, что почти не актерствует, что с такой женщиной приятно быть обходительным и услужливым.
– Что же это за такое бюро у вас? И название странное – "След"? спросила она.
– Просто частное сыскное агентство. Кооператив своего рода. Только мы ничего не производим, – засмеялся он. – Оказываем разные услуги: разыскиваем пропавших детей, взрослых, собачек, охраняем кооперативы. В общем, много всякого, – она сидела чуть повернувшись боком, и в широкой пройме ее блузки в глубине он видел нежную складку, шедшую в обозначившейся выпуклости груди. – Ольга Викторовна, разговор у нас будет секретный, абсолютно между нами, – он заговорщически подмигнул. – Но и серьезный. Никто – ни знакомые, ни приятели, ни Леня Локоток, ни даже муж не должны о нем знать. – Михальченко специально сразу же упомянул Локотка, давая понять собеседнице, что ее связь с Локотком для него не секрет. И мужа вспомнил намеренно, мол, не бойся, я тебя не заложу, семейные дела ваши меня не касаются, не знает этот лопух о твоем хахале, так ему и надо, дуракам на красивых жениться противопоказано.
Он увидел, что глаза Лынник испуганно забегали по его лицу, загар на щеках загустел от прилива крови.
– Пожалуйста, чтоб муж не знал, – тихо попросила она. – Он добрый человек. Работает, работает, чтоб мне хорошо жилось. Все уговаривает, чтоб я ушла из бара… А Леню я люблю. Мы давно с ним… Еще до замужества… А что случилось?
– Так и договоримся. Ни вы никому ни слова, ни я. А случилось вот что: восемнадцатого апреля вы или кто-то по вашему паспорту сдал в ломбард плащ. Импортный, темно-синий. Было такое?
