думает, что у него нет семьи?
– Джейсон собирается приехать завтра утром, – отвечает Норин. – Он раздобыл нечто интересное про семью Роттер. Пусть лучше сам расскажет.
– Да, кстати. – Я выхожу из ступора и только сейчас понимаю, что не рассказал о самом главном событии, разделившем мой день на до и после. – Ари.
– Ари?
– Да. Она сегодня приходила в школу и говорила поминальную речь про Барнетта.
– Ариадна была на занятиях? – вскакивает с кресла Мэри-Линетт так быстро, что я даже вздрагиваю. – Мэтт, надо сразу о таком рассказывать. Тебе так не кажется?
– Мы разговаривали о другом, вот у меня из головы и вылетело. Да и не было ее на занятиях.
– Она прогуливала?
Норин спрашивает об этом так недовольно и эмоционально, что я усмехаюсь. Это же нелепо. Ариадна вполне могла сегодня превратить нас в призрачные субстанции, а ее тетя беспокоится о том, что она пропускает уроки. Воистину странные женщины.
– Нет, не прогуливала, – ворчу я, – занятий вообще не было.
– И почему?
– Потому что у нас директора убили.
– Ах да, – она устало взмахивает ладонью, – точно.
– И что Ари делала? – налетает на меня Мэри-Линетт, став вдруг старше и серьезнее. Вот такие метаморфозы всего за пару секунд. – Что она тебе говорила? Как выглядела? У нее все в порядке?
– Когда мы с Бет вышли из актового зала, Ари сидела над поваленным Мэттом, – тут же сдает меня Хэрри, и я бросаю на него понурый взгляд. – Она его об стену швырнула.
– Вот как.
– Да, потом из ее рук сыпались красные искры.
– Она хотела вас убить? – деловым тоном интересуется Норин, и я решаю заступиться за Ари.
– Нет, не хотела.
– Не нас, – исправляет Хэрри, задумчиво наклонив голову, – а Бетани. Только ее.
– Это из-за ее отца-шерифа, – догадывается Мэри-Линетт.
– Что еще вы узнали? Что она тебе рассказывала, Мэтт? Вы говорили?
Я качаю головой, вспоминая, как Ариадна кружила вокруг меня, будто акула, и ухмылялась, будто демон.
– Если честно, она не сказала ничего важного.
– Вы молчали?
– Нет.
– Тогда рассказывай, – настаивает Норин, – я хочу знать все.
– Она пыталась вывести меня из себя, играла, бросалась словами. Она не собиралась убивать меня, пусть и прижала в какой-то момент к стене, а потом кинула в противоположный конец коридора. Она была другой – холодной и жестокой. Но поверьте, если бы она хотела меня убить, я был бы уже мертв. Вы и сами это прекрасно понимаете.
– То есть мы можем сделать вывод, что ты ей для чего-то нужен.
– Что?
– Мэтт, все поступки Ариадны сейчас так или иначе связаны с ее конечной целью.
– И если вы с Хэйданом до сих пор живы, – подключается Мэри-Линетт, – вы в скором времени ей пригодитесь.
– Отлично, – бурчу я, – а для чего именно?
– Это мы и должны выяснить. Она больше ничего не говорила?
– Нет.
– Ты уверен?
– Она крутилась вокруг Логана Чендлера, – вспоминает Хэрри, – это очень странно.
– Что он имеет в виду? – спрашивает у меня Норин, а я пожимаю плечами.
– Кто такой Логан? – вмешивается Мэри-Линетт.
– Один кретин.
– Ари крутилась вокруг кретина?
– Да, но вы не волнуйтесь, – говорю я, а потом добавляю: – Она и раньше вокруг него крутилась, так что все в порядке.
Норин хватает губами воздух, а затем упирает руки в бока.
– Что это еще за кретин, о котором я ничего не знаю?
– Это моя проблема, я сам с ним разберусь.
– О, – вдруг мечтательно протягивает Мэри-Линетт и улыбается, – соперник.
– Кретин, – поправляю я, фальшиво улыбнувшись, – я с ним никогда не соперничал.
– Только пару сотен раз, – едва слышно бросает Хэрри, и я грозно смотрю на него.
Да, Чендлер невероятно раздражает меня, но он не соперник – он препятствие.
– Логан сегодня устраивает вечеринку, – вспоминаю я, – Ариадна специально ошивалась рядом с ним, чтобы привлечь мое внимание. Наверное, это ловушка.
– Если Ариадна неопасна, как ты нам сказал, что нам мешает рискнуть? – вдруг интересуется Мэри-Линетт, вскинув брови, а я недоуменно покачиваю головой.
– Нам?
– Да, нам.
– Простите, но… Вы же понимаете, что туда придут только подростки? Будет весьма странно, если на вечеринку заглянут… ну…
– Договаривай, Мэтт, если тебе надоело жить, – шутит Мэри-Линетт и подходит к сестре, заговорщически прищурив глаза. Что она задумала? Не понимаю. Но, кажется, Норин улавливает поток ее мыслей. Сестры Монфор улыбаются друг другу, а я застываю.
– Мы пойдем на вечеринку, – сообщает Норин, посмотрев на меня из-под опущенных ресниц, и в эту самую минуту, когда ее светло-голубые глаза мерцают в тусклом свете, я верю, что передо мной необычная женщина и помыслы ее необычны.
Я верю, что передо мной стоит ведьма.
Норин ставит перед сестрой стакан, наполненный черной густой жижей, и говорит:
– Пей.
Я скептически усмехаюсь, а Мэри-Линетт по-детски кривит губы.
– Нет уж, – бросает она, – сначала ты.
– Трусиха!
– Твое зелье, ты и пей первая.
– Но твоя идея, – напоминает Норин, ее младшая сестра надувает губы.
– Слушайте, я знаю, что вам делать, – вдруг говорит Хэрри. Теперь все его фразы для меня будут «вдруг». Я никак не могу привыкнуть, что он идет на поправку. – Вот.
Брат достает еще один стакан и переливает в него половину содержимого. Затем он с довольным видом ставит напитки перед сестрами Монфор и предлагает:
– Выпейте одновременно.
Женщины недовольно переглядываются, но потом все-таки соглашаются. Почему-то мне становится паршиво. Откуда мы знаем, как подействует отвар Норин? Да и подействует ли?
Господи, я так скоро действительно поверю во всю эту чушь. Неужели ведьмы могут делать нечто подобное? Это нереально, невозможно. Я, затаив дыхание, наблюдаю, как Монфор поднимают стаканы, чокаются и медлят, разглядывая черные пузыри, плавающие на поверхности этой дряни. Меня воротит уже от запаха, а им еще и выпить это надо.
– Что бы ни случилось, будьте осторожны, – наставляет Норин, – если что, звоните Джейсону. Он постарается приехать быстро и решит проблемы.
– Если все так паршиво, может, не стоит экспериментировать?
– Мы должны увидеться с Ари, – выдыхает Мэри-Линетт, – это отличный шанс.
– Я почему-то уверен, что вы и так не один раз с ней увидитесь.
– Но сегодня у нас будет преимущество, и, кто знает, может, Ари поделится планами?
Я лишь пожимаю плечами. Я не одобряю подобной затеи, но это их дело. Рисковать нужно осознанно, а эти женщины вроде вполне понимают, на что подписываются.
Сестры Монфор наконец одновременно осушают стаканы. Норин сгибается, нелепо сморщившись, как от крепкого алкоголя, а Мэри-Линетт отворачивается и кидает стакан в мойку. Она машет руками, ругается грубо и зло.
– Черт, – хрипит она, – какая мерзость, Норин. Не
