– Это настоящая трагедия, – тихо прозвучало за спиной.
Я обернулась, сзади, на расстоянии шага, стояла одетая в старую шубку старуха.
– Хотите буду вашим экскурсоводом? – спросила она. – Я могу лучше всех рассказать о могилах, возьму недорого, о каждом в подробностях сообщу. Давно здесь работаю, со всеми родственниками покойных дружу. Можете кого угодно спросить и услышите в ответ: «Зинаида Семеновна – лучшая». Вот сейчас вы стоите у могилы Настеньки Варенкиной.
Только теперь до меня дошло, о ком ведет речь старуха. Настя Варенкина! Она похоронена на Ваганьковском! Отец скончался за пару дней до смерти своей дочери.
– Вы слышали об этой трагедии? – встрепенулась Зинаида Семеновна. – Но правду знаю лишь я! Мне Раечка, мама Настеньки, рассказала. Хотите узнать, что случилось?
Я кивнула, Зинаида Семеновна поправила платок и плавно повела рассказ:
– Настенька была дочерью богатого бизнесмена Игната Федоровича Варенкина. Вы скажете небось, что в советские времена люди предпринимательством не занимались, миллионеров в те годы в СССР не было. Милая моя, вы жестоко ошибаетесь. И при коммунистах жили очень обеспеченные люди, но они не выпячивали своего богатства, скрывали достаток, вели скромный образ жизни.
Игнат Варенкин держал в Подмосковье целый штат надомников, которые строчили для него блузки, юбки, платья. Деревенские бабы получали за работу копейки, но сидеть за швейной машинкой приятнее, чем от зари до зари полоть свеклу или окучивать картошку, поэтому недостатка в швеях-мотористках не было.
Специально обученные экспедиторы развозили по избам материал, нитки, фурнитуру, они же забирали готовые изделия. Портнихи пришивали к своим произведениям бирки с надписью «Сделано в Финляндии», а потом вещи реализовывались через фарцовщиков или коробейников. У Варенкина было отлично организованное дело, приносящее стабильно большой доход, красавица жена Раечка и крошечная дочка. Настенька была долгожданным ребенком. Раиса не один год лечилась, но все ее попытки доносить плод заканчивались выкидышами. В конце концов Игнат понял: своих детей у них не будет, и взял на воспитание мальчика-подростка, какого-то далекого родственника. Не прошло и года после того, как паренек поселился в набитой игрушками и книгами комнате, и Рая забеременела и все последующие девять месяцев не испытывала никакого дискомфорта. На свет появилась совершенно здоровая Настенька. Варенкин сразу потерял интерес к неродному мальчику, а тот, как назло, оказался не особенно учтив и почтителен с опекунами, дерзил, не хотел учиться. Игнат спешно вернул мальчика родной матери, одарил ее деньгами и занялся воспитанием дочери. Он безудержно баловал девочку, забыл о необходимости скрывать свои доходы, одевал доченьку как принцессу, заваливал ее игрушками и постоянно показывал фотографии Насти знакомым. То, что Варенкин сумасшедший отец, не было ни для кого секретом. Ближайшие друзья подтрунивали над Игнатом, говорили:
– Ты уже сейчас доставай винтовку. Когда Настене исполнится шестнадцать, захочешь отстреливать ее кавалеров, спохватишься, а ружья нет!
– Моя доченька никогда не свяжется с плохим человеком, – парировал Игнат, – я нашел ей бонну, она учит девочку хорошим манерам.
И это было правдой. В день, когда девочка отмечала свой второй год рождения, Варенкин сказал Раисе:
– Ты хорошая мать, но Насте необходимо получить безукоризненное воспитание, безупречные манеры ей привьет специальная гувернантка, мне ее Люся Максакова посоветовала.
Вот так в доме появилась Элла Трубецкая, молодая женщина, свободно изъясняющаяся на двух иностранных языках, умеющая играть на фортепьяно и прочитавшая в отличие от старших Варенкиных всю классику, не только русскую, но и зарубежную.
Элла была строга, но Настеньке крепкая рука оказалась только на пользу. Рае гувернантка не нравилась, она была вежлива, но держалась на расстоянии. Любезные приглашения попить чаю или совместно пообедать отвергала, никогда не принимала подарков и всегда разговаривала ровным тоном. В присутствии изящной, со вкусом одетой Трубецкой Раечка ощущала себя неуклюжей деревенщиной. Но спорить с мужем, который нанял бонну, жена не решалась. А еще она считала, что Игнат прав: Настеньке предстояло жить не так, как ее родители. Отец с матерью дадут доченьке особенное, не советское воспитание, обучат свободному владению иностранными языками и выдадут замуж за француза. Напомню вам, что все это происходило в социалистической реальности, а тогда советскому человеку самой лучезарной перспективой казался брак с иностранцем, который увезет его кровиночку прочь из страны дефицита в Париж, где сияют огнями набитые товарами и продуктами магазины. Ни Игнат, ни тем более Раечка никогда не были диссидентами. Варенкины не собирались бороться с режимом, освобождать народ от ига коммунизма, не желали «идти другим путем»,[21] им просто виделась счастливая Настя – владелица поместья в «Подпарижье». Огромный дом с колоннами, толпа прислуги, званые ужины, фейерверки. Но как девочка договорится с супругом, если подобно всем советским детям будет учить иностранный язык с пятого класса, заучивая наизусть тексты: «Моя комната», «Москва – столица СССР» или «Прогулка по городу»? Вот почему Раечка улыбалась Элле, найти хорошего педагога французского языка было очень трудно даже в столице, а такие бонны, как Трубецкая, разбиравшиеся в столовых приборах, знавшие разницу между маркизом и бароном, и вовсе были на вес платины.
Услуги Трубецкой стоили дорого, но цена себя оправдывала. Через год общения с Эллой Настенька залепетала на языке трех мушкетеров, стала пользоваться салфеткой, делать книксен и в том возрасте, когда дети еще плохо орудуют ложкой, ловко управлялась с ножом и вилкой. Трубецкая составила для нее плотное расписание занятий, в котором не было и трех минут для безделья, она не разрешала девочке спать под толстым одеялом, распахивала в любую погоду форточку и обливала воспитанницу ледяной водой. Раечка, которая пыталась натянуть дома на дочь байковое платьице, шерстяную кофточку, чулочки-носочки, была в ужасе и постоянно повторяла:
– Настюша заработает воспаление легких.
Еще больше мать напрягал режим питания, который установила Элла. Никаких наваристых щей, бульонов и мясных солянок, только вегетарианские супчики на воде. Жареная картошка была изгнана из кухни с позором, ни колбасы, ни икры, ни сливочного масла, ни хлеба на столе Варенкиных более не появлялось. Волей-неволей Игнату с Раисой пришлось питаться по указке Эллы: овощи, фрукты, рыба, зелень, изредка молочные продукты и яйца. Вот кофе и чай Трубецкая не ограничивала, но только их следовало пить без сахара и без пряников, булочек, пирогов и тортиков. Элла потребовала, чтобы родители занимались спортом, она без устали повторяла:
– Хороший ребенок вырастает только у хороших родителей. Я могу внушить Насте неприязнь к сигаретам и алкоголю, но что мне ответить на вопрос, который девочка непременно задаст в будущем: «Если курить и пить горячительное плохо, почему папа с мамой не расстаются с сигаретами и держат в буфете спиртное?» Лучше займитесь спортом, запишитесь в бассейн.
Сейчас образ жизни, пропагандируемый Эллой, называют здоровым, а несколько десятилетий назад даже врачи в СССР настороженно относились к ограничениям в питании, но Трубецкая знала слова, услышав которые, Варенкины мигом делались послушными:
– Во Франции так принято, если Насте предстоит жить в Париже, лучше вам тоже измениться.
Игнат и Раиса подчинились. Они сильно похудели, помолодели и стали получать комплименты по поводу своего внешнего вида от приятелей и соседей. Некоторое время семья Варенкиных жила счастливо, а потом случилась беда.
В начале декабря Игнат, как обычно, отправился на работу. Глава семьи официально служил технологом на одной из московских швейных фабрик. Раиса пошла в бассейн. Неподалеку от дома, где жили Варенкины, располагался большой спортивный комплекс. Настя, как обычно, осталась с Эллой. Рая не очень торопилась, она вдосталь наплавалась, затем решила заехать в парикмахерскую, покрасить отросшие волосы.
О мобильных телефонах в те годы и не слышали. Раиса могла позвонить домой лишь из автомата, но, повторяю, она абсолютно не волновалась: с Настей занималась Элла.
Около четырех часов дня Раечка, веселая, как молодая птичка, вернулась в свою квартиру и увидела мечущуюся по комнатам Эллу. Трубецкая рыдала, от ее интеллигентной сдержанности и безукоризненного воспитания не осталось и следа. Рая схватилась за сердце и пролепетала:
– Настя заболела? Аппендицит? Ей надо делать операцию?
Спустя много лет Раиса, вспоминая свою реакцию, поражалась, насколько глупой была. Любое хирургическое вмешательство показалось бы ей счастьем, если б она знала, что произошло на самом деле. Настя пропала без следа.
