– Нет, – в ужасе воскликнули парни.
Юра тут же сообразил, что вопль прозвучал не совсем прилично, и попытался сгладить неловкость.
– Понимаешь, я… э… служу… ну… форму ношу. Твоя коллекция только для домашнего пользования.
– Здорово! – обрадовался Бориска и пропел: – А я люблю военных, красивых, здоровенных.
Шумаков юркнул за мою спину, я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Извини, я натурал, – поспешил уточнить Миша, – отвязный бабник, неуправляемый кобелина.
– Да вы чего, ребята! – заморгал Бориска. – За пидора меня приняли? Раз модельер, значит, того, самого? У меня жена, трое детей и две любовницы.
Юра вышел из укрытия, а Миша решил исправить положение.
– Ничего такого мы не имели в виду. Я писатель, издаю книги.
У меня вырвался всхлип. Нет, только не это!
– Что ты пишешь? – проявил неуместное любопытство Юра. – Вот Виола…
Я быстро наступила Шумакову на ногу и шепнула ему на ухо:
– Еще одно слово, и я расскажу, что ты следователь!
Юрасик замолк, а Борис продолжал:
– У нас в семье горе, я хожу по квартирам и раздаю объявления. Можете прочитать вслух?
Я обрадовалась смене темы беседы и озвучила содержание листочка, полученного от Бориса:
– Пропал ханурик. Приметы: веселый, искренний, оптимист, красавец, неприхотливый. Нашедший получит вознаграждение в денежной форме и подарок от модельера Марчелло: любая вещь из новой коллекции на выбор.
– К нам ханурик не заходил, – сочувственно сказал Юра, – он вам кто?
– Я считаю его своим сыном, люблю как родного, – горько ответил Борис. – Если, паче чаяния, увидите его где, на лестнице или во дворе, позовите «Гаврюша, Гаврюша», он сразу подойдет, потому что доверчив и хорошо воспитан.
– У вас пропал ребенок? – испугалась я.
– Да-да, – закивал Борис.
– Сколько ему лет? – включил милиционера Юра.
– Семь, – всхлипнул модельер.
– Ну, ё моё! – сочувственно воскликнул Миша. – И давно он исчез?
– Второй день нету, – свесил голову на грудь Борис.
– Следовало заявить в милицию! Разве можно бездействовать? – возмутилась я.
Борис осторожно потрогал пальцами тугие от туши ресницы.
– Гаврюша с характером. Если что ему поперек горла, живо удирает, правда, раньше он отсутствовал всего по нескольку часов, всегда возвращался. Жена поехала на нашу старую квартиру, думает, он туда прибежит. А в милицию обращаться смысла нет, они там все взяточники, гады и сволочи!
Теперь с открытым ртом замер Юра.
– Я полетел дальше, – спохватился Бориска, – а то поздно будет записки раздавать. Заглядывайте в гости, покажу интересные альбомы. У меня на двери табличка с фамилией висит, а номер я снял, он очень некрасиво смотрится на панели из черного тополя. На дереве лучше выглядит латунная вставка с гравировкой.
– У тебя на двери написано «Марчелло»? – уточнил Миша.
– Нет, Тряпкин, – поправил Борис, – Марчелло – творческий псевдоним, в паспорте другая фамилия. Мне дешевая слава не нужна, я не стану пиариться за счет входной двери.
Я прислонилась к стене. На мой взгляд, Тряпкин – необычайно подходящая модельеру фамилия.
– Я тоже издаюсь не под своей фамилией, – в спину Борису сказал Миша.
Когда за модельером захлопнулась дверь, Юра возмутился:
– Обиделся, что мы намекнули на его кривую ориентацию! Так всем известно, что у них там, в лоскутах, сплошной гей-парад. И какое право он имеет обзывать всех милиционеров сволочами? В органах служит огромное количество порядочных людей, высококлассных специалистов!
– Ты считаешь всех членов фэшн-сообщества геями, а Борис имеет свое мнение о милиции, – вздохнула я, – вы оба жертвы «желтой прессы», начитались ерунды и верите в нее. С таким же успехом можно сказать о всех писателях: прозаики – алкоголики, а поэты – наркоманы. В любом стаде есть паршивая овца, но остальные-то барашки нормальны. Только глупые люди судят об остальных по отдельным индивидуумам.
– Пойду-ка я спать, – прервал меня Миша, – нащупаю впотьмах кровать и лягу. Очень надеюсь, что завтра ко мне приедет нормальный электрик и объяснит, почему во всем доме, кроме моей квартиры, есть свет.
Глава 22
Ночь я провела беспокойно, ворочалась с боку на бок на надувном матрасе. Пару раз меня будил писк комаров, непонятно откуда взявшихся в марте. Услышав противный зудящий звук, я приоткрывала глаза, видела за окном темноту, понимала, что до рассвета еще далеко, натягивала на голову одеяло и благополучно засыпала. Сил сесть и прихлопнуть противное насекомое не было, голова не держалась, даже повернуться на другой бок казалось непосильной задачей. Наглый звон будильника ворвался, словно струя ледяной воды в теплую ванну.
Я подпрыгнула, потрясла головой, стукнула будильник по макушке, сообразила, что мерзкое дребезжание издает мобильный, схватила его и недовольно сказала:
– Алло.
– Привет, Вилка, это Зоя, – зачастила моя новоявленная подруга, – ты где?
Я покосилась на серую мглу за окном. Жаль, что в полумраке не видно циферблата, но смею предположить, что на Спасской башне еще не пробило шесть. И где, по мнению Зои, может находиться человек в столь ранний час?
– В кровати, – честно ответила я, прежде чем успела прикусить язык.
– Ты заболела? – озаботилась Зоя. – Температура высокая?
– Я совершенно здорова, – заверила я ее.
– Тогда почему лежишь в постели до полудня? – удивилась Зоя.
Я уставилась на будильник. Маленькая стрелка слилась с большой, и обе они стояли строго вертикально.
– Сейчас двенадцать? – ахнула я. – Но на улице темно!
– Погода испортилась, – промурлыкала Зоя, – дождь зарядил. Я узнала кое-что насчет стодолларовой банкноты, приложенной к крысе. Она из партии, которую получил ОМО-банк. Эта ассигнация была сдана в пункт обмена валюты на улице Кочергина. По закону покупатель или продавец валюты обязан предъявить паспорт. На деле это правило часто нарушается, но, может, тебе повезет, вдруг человек показал документ, а кассир оформил квитанцию.
Я стряхнула оцепенение и заметалась по квартире. Одна рука сжимала трубку, вторая пыталась нащупать джинсы, висящие на батарее. Слава богу, выстиранная вчера одежда успела высохнуть, а то я не могла бы выйти из дома в бабушкином халате или в безумном прикиде от Марчелло-Тряпкина.
– Можно я приеду вечером? – спросила Зоя.
– Конечно, – обрадовалась я, – если соберешься приготовить мясо, сделай его побольше.
– Хотела курицу потушить, – ответила начальница отдела по расследованию висяков.
– Отличная идея, – обрадовалась я, – но лучше, если птичек будет две. А-а-а!
– Что случилось? – встревожилась собеседница. – Все нормально?
– Порядок, – пробормотала я, – забыла, что дома поселился кот Фердинанд, он сейчас коснулся моей голой ноги и напугал меня. Странное животное! Лапы короткие, голова маленькая, морда узкая, а хвост напоминает морковку. Разве коты так выглядят?
– Не придирайся к бедняге, – вздохнула Зоя, – Юрка его на улице подобрал.
Я не упустила момента позанудничать.
– В палисаднике у подъезда.
– Однофигственно, – сказала Зоя, – несчастный был бездомным, небось болел рахитом, отсюда и такой нелепый вид. До вечера.
Я начала с бешеной скоростью одеваться. Хоть в Москве и плохая экологическая обстановка, но в марте на восьмом этаже комаров не бывает. Это звенел будильник, он пытался выдернуть меня из сна, потерпел неудачу и замолчал.
К воротам Ваганьковского кладбища я подъехала около двух часов дня, бросила машину неподалеку от базара, где торговали бумажными цветами замотанные в платки бабули, и спросила у парня, который сосредоточенно подметал небольшую площадку у церкви:
– Простите, здесь сегодня похороны были?
Дворник оперся на метлу.
– Здесь всегда похороны.
Я полезла за кошельком.
– Ваганьково вроде закрыто для погребений.
– Упокаивают знаменитостей, – буркнул уборщик, – или у кого денег гора, или родные могилы есть. Еще покупают бесхозные захоронения и для себя переделывают. Опоздали вы, народ на поминки подался, в ресторан поехали. Если хотите проститься с покойным, идите прямо по аллее, увидите гору венков, там и тормозите.
Я одарила информатора скромной мздой и пошла в указанном направлении. Никакого логического объяснения дать своим действиям не могу, мне следовало прибыть сюда к началу церемонии и внимательно посмотреть на тех, кто собрался проводить Ласкина в последний путь. Вот только я проспала и сейчас невесть зачем топаю по аллее.
В отличие от большинства кладбищ Ваганьковское даже ранней весной аккуратно убрано и напоминает парк. Вероятно, такое впечатление складывается из-за старинных надгробий, часть которых могла бы украсить музей. Я притормозила у небольшой могилы, огражденной оградой, за которой виднелась статуя девочки из розового мрамора с надписью на пьедестале: «Настеньке Варенкиной от безутешной мамы». У меня защипало в горле. Жизнь несправедлива. Несчастная девочка прожила так мало лет. Почему она умерла? Болезнь? Или ребенок попал под машину?
