– Ну… – протянула Алена. – Если ты насчет невиновности Сони, то я…
– Соня – не убийца. Ты сама сказала, она всего лишь мелкая вредина и завистница.
– По-всякому ведь в жизни случается, – с большим сомнением протянула Алена. – Ты не расстраивайся заранее, но я тут с Татаринцевым поговорила. И он… одним словом, он хочет отвезти тебя на квартиру к Соне.
– Зачем?
– Хочет тебе кое-что там показать.
Инга пожала плечами. Что она могла не видеть на квартире у Сони? Бывала там сто раз. Вот Соня у нее бывать избегала. Всегда находила отмазку, чтобы не пойти к Инге. Раньше Ингу это всегда удивляло, но не теперь. Сегодня она узнала страшную тайну Сони: оказывается, ее приятельница со студенческой скамьи питала давнюю привязанность к мужу Инги – Диме. Бывать в их общем гнездышке, даже после того, как Дима из него вылетел, было для нее невыносимо тяжело.
– И все же в ночь убийства она ко мне приехала, – напомнила самой себе Инга. – Чего она добивалась? Неужели только взяла ожерелье и драгоценности, которые считала своими?
Но когда она прибыла вместе с участковым Татаринцевым и Аленой на Сонину квартиру, смущение Инги стало быстро таять. Квартира еще не была опечатана, в ней работала следственная бригада. Но никто из оперов не стал возражать против присутствия в квартире Инги с Аленой.
– Это она, – многозначительно произнес Татаринцев в ответ на взгляд мужчины, выглянувшего из «тещиной спальни».
В квартире Сони, как и во многих других квартирах «хрущевского» типа, имелся крохотный закуток – то ли встроенный шкаф, то ли кладовка. В принципе, неплохая задумка, вот только эта комнатка съедала пару драгоценных метров. А метров в хрущевских хижинах и так было не густо.
Инга часто бывала у Сони, но никогда не заглядывала в эту кладовку. Она всегда стояла закрытой на прочный замок. И Соня клялась, что замок сломан и она сама уже много лет не заглядывала в кладовку. Также она неизменно повторяла одну и ту же фразу: «Завтра же поменяю замок». Но время шло, а замок оставался все тот же и пребывал во все том же нерабочем состоянии.
Поэтому, когда Татаринцев протянул к нему руку, Инга поспешно предупредила:
– Этот замок сломан. Если хотите его открыть, придется сломать.
Она стремилась избавить Татаринцева от неудобного положения. Но он ее помощи не принял. И даже напротив, ехидненько так осведомился:
– Серьезно? Сломан?
– Тут понадобится ломик или фомка.
– А я вот думаю, что все будет гораздо проще.
С этими словами Татаринцев повернул ключ, и замок легко открылся.
– Он работает? – изумилась Инга. – А Соня мне говорила, что ключ давно потерян. Да и все равно бесполезен, так как замок сломан.
– Вам еще много предстоит узнать о вашей подружке. Судя по всему, в голове у нее сплошная каша из больших черных тараканов. Да вы сами взгляните!
И с этими словами он распахнул перед Ингой дверь в кладовку. Она заглянула и не удержалась от испуганного возгласа. Тут же ее отодвинули в сторону, это Алена рванула к ней на помощь. Но и она закричала, увидев содержимое кладовки. В тот же миг раздался топот ног Вани, который стремился на выручку к своей хозяйке.
Но Алена жестом остановила Ваню, показывая, что ей ничто не грозит. И прошептала, глядя на Ингу:
– Да она самая настоящая сумасшедшая! Инга, ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что эта чокнутая тебя не прикончила?
Бледная как полотно Инга смогла лишь кивнуть. Слова не шли у нее из горла. То, что она увидела в маленькой кладовке, казалось кадром из какого-то ужастика про свихнувшегося маньяка, охотящегося за своей жертвой. Вот только действие ужастика происходило в реальности. Да и жертвой на сей раз была сама Инга.
Все стены в кладовке были оклеены ее фотографиями. Причем на многих она была вместе с сыном или мужем. Но их лица были вырезаны или просто густо закрашены. А вот фотографии Инги были изуродованы самым варварским способом: на многих в глаза были вколоты булавки и иголки. Другие явно подвергались действию огня или кислоты. Другие были разорваны на мелкие кусочки, а затем сложены в неправильном порядке: глаз находился на месте живота, голова между колен, нос на месте попы.
– Это все сделала Соня?
– Она не приукрасила, когда сказала, что ненавидит вас долгие годы. Видите, как она развлекалась?
– Да уж, – с содроганием согласилась Инга, разглядывая надписи, которыми Соня снабдила свои художества.
Они были достаточно красноречивыми и говорили сами за себя: «Сдохни!», «Ненавижу!», «Будь ты проклята!». И даже целые четверостишия, в которых живо описывался мучительный конец, который ждал Ингу в будущем.
Но вершиной всего было сооружение в центре кладовки. Это было нечто вроде алтаря, где в центре красовался увеличенный поясной портрет Инги, измазанный чем-то, подозрительно напоминающим кровь. И кроме того, в грудь был воткнут нож. Самый обычный кухонный ножик, купленный в хозяйственном магазине, он тоже был густо замазан бурой кашицей – то ли засохшей кровью, то ли чем-то столь же гадким и ужасным.
Почувствовав неприятный запах, все еще исходящий от этой кашицы, Инга отшатнулась.
– Какое сильное чувство она ко мне испытывала! Но как же я никогда не замечала этого?
Татаринцев лишь вздохнул в ответ. Мол, у тебя самой надо спросить об этом, красавица. А Алена поспешила заступиться за подругу:
– Инга у нас такая… Ни в ком дурного не видит. Небось, считала, что Соня к тебе искренне привязана, да?
– Я ее жалела. Она такая одинокая… Жила в бедности. Работала за копейки в библиотеке. Только в последнее время нашла себе хороший приработок. Освоила ремесло репетитора русского языка и литературы. Брала надомную работу по написанию дипломов и курсовых работ для нерадивых или просто занятых студентов. И еще могла написать за школьника заданное ему сочинение. У нее хороший стиль, клиенты были ею довольны, они хорошо платили Соне.
– Вот Соня и наскребла денег, чтобы нанять для тебя альфонса. Небось, понимала, какой тип мужчин тебе нравится. Вот и выбрала такого, от какого ты не смогла бы отвернуться.
– Да, но все равно мне непонятно.
– Что?
– Если она меня так ненавидела, а она меня ненавидела…
– Сомнений в этом нет.
– …значит, она должна была в ту ночь убить именно меня, а не Михаила. Я ведь выпила снотворного и крепко спала. Я не могла оказать ей сопротивления.
– Может, перепутала? Хотела убить тебя, а ножом ударила твоего любовника? Не разглядела под одеялом, куда бьет?
Инга покраснела и возразила:
– Но ведь она должна была убедиться в своей ошибке. Почему же не ударила уже меня?
– Ну, не успела. Нервы сдали, испугалась… Какая разница?
– Нет, все равно странно. Мы с ней были так близки, она вполне могла сделать дубликаты ключей от моей квартиры. Она могла прийти в любую ночь, зачем выбрала ту, когда я была не одна? И потом, она ведь не могла знать, что мы с Михаилом выпьем снотворного и вырубимся без чувств? Это был форс-мажор, Соня его предугадать не могла никак! Зачем она приходила?
– Ну что ты к деталям прицепилась! Соня тебя ненавидит. Она была в ночь убийства у тебя дома. Это она убила Кирилла-Михаила!
– Нет, все равно не сходится. Зачем ей было его-то убивать? Она ведь его специально наняла для того, чтобы он меня соблазнил и опозорил!
– Ну, решила, что ты и альфонса охмуришь. Подумала, что он уже в тебя влюбился. Может, он на условный звонок ей не ответил, вот она себе и накрутила всякого.
И обведя рукой помещение кладовки, красноречиво описывающее те вещи, которые, как мечтала Соня, могли бы произойти с Ингой, подруга добавила:
– Как мы видим, с головой у девушки полный бардак. Что толку пытаться разобраться в мыслях чокнутой? Пусть этим психиатры занимаются, а не мы!
Татаринцев был согласен с Аленой:
– Главное, что она больше не сможет причинить вам вреда. Я привел вас сюда для того, чтобы вы поняли, какой опасности подвергались, терпя эту заразу подле себя. И… и еще я подумал, что вы вздумаете корить себя. Скажете, что это вы виноваты, что Соня оказалась за решеткой. Так вот, не надо этого делать. Вы сами видите: эта женщина не стоит вашей жалости.
– Но все-таки я увела у нее мужа, – пробормотала Инга, сама понимая, что это несусветная глупость.
Поверить в такое могла только Соня с ее пусть извращенным, но богатым воображением.
Глава 12
Следующие дни не принесли Инге ожидаемого спокойствия. Да, заговор Сони был раскрыт, а сама она отправилась за решетку. Но при этом она не спешила каяться в содеянном, и даже совсем напротив. Соня попыталась вновь очернить Ингу, заявив, что Михаил был уже мертв, когда сама Соня вошла в квартиру. И что Инга была бодра, мылась в ванне, смывая с себя кровь жертвы.
– Это уж совершенная чушь! – заявила Инга.
Примерно в том же духе высказался и следователь, чем привел Соню в состояние исступленного бешенства.
