те, кто это сделал с ним, были в ужасе и верили, что перед ними переживший покушение Веленский.
Агата больше ничего не спросила, а лишь скользила ладонями по моему телу. Она уже хорошо меня знала, изучила каждую неровность на коже и каждый шрам, включая пять пулевых. Агата никогда не была навязчива. Она всегда вовремя останавливалась, вот и теперь, поняв, что заходит на зыбкий лёд, отступила, мирно заснув у меня на груди. Я осторожно выскользнул из постели, аккуратно укладывая её голову на подушку. Подошёл к окну и распахнул его. Ночной воздух, как и всегда, стал для меня стократно чище. Я вдыхал полной грудью, наслаждаясь приятной прохладой ветра, который щекотал моё нагое тело. Рука машинально коснулась шеи, а затем ран от пуль, которые помнила плоть.
«Пять пуль за один день. Это слишком».
Мой взгляд вперился в ночные небеса, а мысли летели далеко-далеко, в прошлое, в тот самый злосчастный день.
«Как давно это было? — подумал я. — А всё свежо, будто случилось вчера. Я помню всё. Помню всех. Помню».
Ядро со свистом пролетело в метре от меня, ухнув в земляной вал за спиной. Оттуда послышалась ругань, но высовываться никто не спешил.
— Плотно кладут, твари! — донёсся весёлый голос сержанта, скрывавшегося по ту сторону укрепления. — Нас так распашут быстрее, чем проходчики дороются под стену.
— У меня приказ засесть и ждать! — крикнул в ответ я. — Спокойно ждём усиления! На огонь со стен не отвечать! Других вариантов нет.
Это было чистейшей правдой. Утром минувшего дня мы поднялись в атаку и под покровом тумана сумели взять первые две линии обороны форта практически без потерь. Двое убитых и четверо раненных — сущие пустяки в сравнении с тем, что могла и должна была устроить нам бардожийская пехота. Сработали как на учениях. Артиллерия подкатила замаскированные под стоги сена мортиры и начала плотный обстрел участка стены. Пока заспанные обороняющиеся прятались, ожидая перегрева наших орудий, мы совершили отчаянный рывок.
Новый удар уже по валу, за которым скрывался я, обсыпал меня и находящихся рядом аркебузиров пылью, но укрепление снова выдержало. Горло першило который час, пороховая гарь и земля, казалось, навсегда забили нос и рот, скрепя на зубах. Я наощупь достал платок, и смочив его водой из фляги, осторожно протёр веки.
— Арсений, — буркнул я, махнув рукой сержанту, раздувавшему намотанный на рукав фитиль. — Узнай, как скоро закончат проходчики!
— Есть!
— Гриша, — продолжил я, переведя взгляд на другого сержанта, — Отправь кого половчее из ребят, чтоб не подстрелили сразу, к Аперпагу в ставку.
— Писать что? — откликнулся тот.
— Всё на словах… А то ещё перехватят. И вели, чтоб не уходил, пока не дадут ответ. Когда подойдёт усиление? Нам надо закрыть правый фланг. Я уже дважды видел там всадника.
— Эт, да, — протянул стоящий рядом солдат, который непрестанно шарил дулом заряженной аркебузы в поисках цели. — Вынырнет из-за оврага, да обратно. Опять вынырнет на пару секунд и опять обратно. Я его давно пасу. Снять бы, да далековато, а напугать не хочется.
Снова глухо ухнуло орудие, подняв новый сонм пыли и матюгов, уставших от длительного стояния в грязи воинов. Я сплюнул и выглянул из укрытия. Метров в семидесяти впереди возвышалась крепостная стена, венчавшаяся зубцами с узкими бойницами. Солнце то и дело срывало блики многочисленных шлемов. Пока мы задыхались пылью, от непрестанных ударов из пушек, они выжидали, понимая, что время работает на них. Конечно, узнай ребята, что проходчики тащат под землёй бомбу, которая при должной удаче, переломит ход противостояния, они молотили по нам куда как активнее.
— Ещё час точно, капитан! — прокричал вынырнувший из лаза аркебузир. — К обеду управятся.
— К чьему обеду? — с интересом спросил я.
— Ну… — сержант замялся, оглянувшись на стену. — К нашему, я надеюсь.
— Это правильно, — хохотнул я, подмигнув ему.
«Нас не ровен час размажут, как муху по столу, а всё об одном думает, как бы поесть, поспать… ну, и про баб, наверняка».
Со стороны форта прилетело очередное ядро, с чавкающим звуком вмявшееся в насыпь. Вдруг в стороне протрубил горн. Было далеко, чтобы понять чей он, наш или их. Дудка она везде дудка. Это тебе не музыка, а боевая речь. И из этой речи я понял, что кто-то трубил построение для атаки.
— Пикинёры, — крикнул я, догадываясь, что этот горн нам сулит. — Вжаться в вал, но быть наготове!
И верно, угадал. С той стороны, где то и дело маячил всадник показались остроконечные шлемы и золочёные нагрудники. Я нервно сглотнул.
«Досиделись, мать вашу. Кирасиры».
— Пики на пле-е-е-е-чо! — не дожидаясь дополнительных команд, взревел Григорий Бестужский. — Стро-о-о-йся!
Со стороны форта снова прилетело ядро, а сразу за ним ещё одно. Мы стояли между двумя валами, прикрываемые одним от обстрела, но не могли полностью перегородить расстояние между ними. Крайние правые ряды оказывались в зоне поражения пушек форта.
— Арсений! — крикнул я. — Двадцать аркебуз на мой вал.
— Есть!
Топот копыт возвестил меня о том, что кирасиры хлынули в бой. Я старался не смотреть в их сторону, продолжая отдавать команды.
— Построение в терцию четыре шеренги, стан-о-о-о-вись! Аркебузы заря-я-я-жай! Без команды не стрелять!
— Как бы не помяли, — тихо заметил завсегда хмурый лейтенант Иляс. — Нам четверть пик со стены снимут, прежде, чем они вступят в бой.
— Кирасиры не ударят в нас, — быстро ответил я. — Первый заход будет на соседний вал! Верь мне. — И не обращая внимания, проникся он моим предположением или нет, я снова закричал. — Первая шеренга на колено! Вторая в рост!
Топот копыт становился всё громче. За спиной словно град по стеклу долбили снаряды, наши палили в ответ из аркебуз и малюток (мелкокалиберная безоткатная пушка). Можно было бы зарядить их картечью, но я решил продолжать нервировать вражеские расчёты на стене. Вдали послышалась стрельба и множественные гулкие залпы.
«Кажется, началось. — Радостно подумал я. — Общее наступление? Хорошо бы».
Кирасиры были совсем близко.
— Терция! Стро-о-о-о-ся! Занять оборону! Арсений, по стенам свободный огонь!
Наш вал окутало облако сизого дыма. Аркебузиры палили, как заведённые. Шомпол в ствол, три такта, порох на пол ногтя, утрамбовать, войлочный пыж, утрамбовать, пуля, войлочный пыж, утрамбовать, порох на полку, взвести курок, тёрку прижать
