— Нас уже вычислили, вот что я тебе скажу, — вздохнул Бузуев. — Я тоже кое-кого вычислил. Эта рожа с девятнадцатым номером — немец. Нет сомнеиия, что это подставное лицо. То, что он уплатил такие деньги за обыкновенную...
— Мадонна не обыкновенная лошадь, это...
— Ладно тебе. В любом случае надо попытаться помешать отправить эту твою Мадонну за границу.
— Зачем?
— Чтобы нарушить их планы. Видишь вон тот автофургон?
— Вижу...
— Именно в них транспортируют лошадей. Надо выследить, куда эту кобылку повезут отсюда... Смотри, эго она?
Из крытого манежа на улицу вывели Мадонну, поместили в фургон и заперли дверцу. Автофургон заурчал и покинул территорию конно-спортивной базы.
— Н-да! — обескураженно протянул Бузуев.
— Что случилось? — встревожился Терпухин.
— Я ожидал, что вместе с лошадью в фургон забросит пару ящиков с каким-нибудь грузом. Впрочем, груз уже может быть давно в нужном месте.
Приятели последовали за автофургоном. Некоторое время они ехали следом, то отставая, то приближаясь, чтобы не вызвать подозрений. Наконец автофургон свернул в лес и минут через десять уперся в металлические ворота.
— Это аэродром, Юра, — сказал Бузуев. — Причем аэродром военный. Он охраняется по всем статьям. Проникнуть на его территорию на машине — бессмысленная затея. Нас тормознут на контрольно-пропускном пункте. Надо лезть через проволоку.
Приятели оставили машину в лесу и, обойдя охраняемую территорию возле контрольно-пропускного пункта, начались перед двумя рядами колючей проволоки.
— Я подожду здесь, — сказал Бузуев, — а ты слетай к машине. Там в сумке у меня инструментик есть...
Терпухин помчался к машине. Взяв штык-нож и уже закрывая дверцу машины Терпухин боковым зрением заметил стремительно метнувшуюся к нему фигуру. Юрий только и успел, что повернуться. В его грудь воткнулся ствол автомата и кряжистый человек в черной маске с прорезями для глаз хриплым голосом приказал:
— Лицом к машине, быстро!
Откуда-то из придорожных кустов выскочил еще один человек с коротким десантным автоматом.
«Омоновцы! Теперь я точно влип! — подумал Терпухин, поворачиваясь лицом к машине. — Вот невезуха. Впрочем, мог бы быть поосмотрительнее...»
Не успел Терпухин повернуться, как ему резко заломили руки и надели наручники. Схватили за волосы, пригнули голову к земле и повели в лес, подальше от машины.
В лесу Терпухина положили лицом вниз.
— Кто такой?
Терпухин промычал что-то невнятное. Омоновец взял Терпухин за волосы, оттянул голову назад.
— Кто такой, б...дь. Говори, а то...
Терпухин увидел перед лицом штык-нож с пилообразной насечкой, при помощи которого они с Бузуевым намеревались преодолеть колючую проволоку.
— Терпухин я, — выдавил из себя Юрий и немедленно получил ногой в бок.
— Кто такой? Говори, а то счас так начну пидарасить, что...
— Я атаман, казачий атаман, Терпухин! Разве не слышали! Б...дь! Отпусти волосы! — заорал Терпухин, чувствуя, что омоновцы настроены более чем решительно.
— Атаман? Что еще за новости?
Юрий увидел, что другой омоновец отошел в сторону, вытащил портативную рацию и принялся вести переговоры. Омоновец, занимавшийся Юрием, отпустил полосы, повернулся к товарищу и окликнул его:
— Марат?
— Не мешай, — отмахнулся тот. — Командир что- то передает, ни хрена не слышно.
С этими словами Марат отошел еще дальше. Терпухин понял, что более подходящий случай высвободиться вряд ли подвернется. Ведь омоновец, пытавший его занял неверную позицию — стоял над ним, раскорячившись вместо того, чтобы упереться коленом в спину. Ясное дело — недоучка!
Терпухин резко прогнулся, поддел ступнями пах омоновца-недоучки и что было силы оттолкнул его от себя. Это упражнение среди коллег Терпухина называлось «коброй». Теперь главное — успеть нанести новый удар или завладеть оружием до того, как омоновец опомнится. Если успеет опомниться, то Терпухину будет просто каюк. Но Терпухину повезло. Омоновец ударился затылком о сосну и на несколько секунд перестал что-либо понимать. Эти секунды показались Терпухину самыми драгоценными во всей жизни. Он успел продеть ноги через наручники, чтобы руки оказались впереди, ринулся к омоновцу и, сложив руки замком, нанес тому удар в солнечное сплетение.
За то время, на которое бравому омоновцу расхотелось дышать, Терпухин успел отобрать автомат и найти ключи к наручникам. Заставив бедолагу-омоновца обнять сосну, Юрий сковал его руки и бесшумно двинулся к его товарищу Марату, ведшему переговоры по рации.
Тот даже не оглянулся на шум шагов Терпухина. Через минуту он лежал поверженный мощным ударом. И его бывший спецназовец принудил обнимать дерево.
Через пять минут Терпухин был возле Бузуева.
— Почему так долго? Что случилось? — тревожно спросил тот.
— Да прицепились тут одни. Понабирали сопляков в ОМОН...
— Ты что, на омоновцев напоролся?
— Да, как видишь, — Терпухин показал два автомата и рацию. — Настоящего бойца надо пять лет тренировать. А эти салаги выучили мат да умеют только почки отбивать. Самолет не улетел?
— Нет, тихо пока.
В самом деле, самолет с прогретыми двигателями застыл на взлетно-посадочной полосе, словно кого-то поджидая.
— Они точно кого-то ждут, — задумчиво произнес Бузуев. Как только он это произнес, послышалось завывание милицейских сирен.
— Юра, я понял! — вскричал Бузуев. — Бегом к нашей машине.
— Что ты понял? — изумился Терпухин, едва поспевая за товарищем.
Они подбежали к машине и сквозь редколесье увидели, как по шоссе промчалась целая вереница автомашин.
— Вперед! В погоню! — заорал Бузуев, быстро уселся за руль, завел двигатель, вырулил на дорогу и поехал вслед за кавалькадой машин.
— Что ты понял?
— Смотри внимательно. Впереди милицейская машина с мигалками, а за ней «мерседес» с правительственными номерами. Факт, что в «мерседесе» какой-то крупный чиновник, солидняк!
—А при чем тут наркотики?
— В том-то и дело, что ни при чем. Вероятно, и кобылка твоя тут ни при чем.
— Осененный догадкой, Бузуев выжал педаль акселератора до упора.
— Держись крепче, Терпухин!
— Держусь. Ты только не врежься в ментов! Не торопись, не выходи вперед! Двигаемся тихо, как мыши.
— Они здесь занимаются черт знает чем, а я должен правила уличного движения соблюдать? — заорал Бузуев. — Мальчик хочет в Тамбов! А дядя хочет в Цюрих, в Бонн!
— Понимаешь? Немец купил кобылку, организовал рейс, все чин чинарем. А тот, кто приехал с милицейской охраной, вылетает вместе с ним! Понял!
—А мы ему помешаем?
— Уж во всяком случае, попробуем помешать... А я- то думал, блин, к чему все это. Вот как они проворачивают дела. Чертовы слуги народа!
Милицейские машины доехали до контрольно-пропускного поста и выключили сирены и мигалки. «Мерседес» резко затормозил, из него вышел поджарый мужчина с холеным лицом. К нему тут же подскочил подполковник Калинин.
— Все в порядке? — спросил мужчина.
— Да, — подобострастно кивнул головой Калинин.
— Я же говорил, что все обойдется. Не такие уж крутые ребята в ФСБ.
— Это точно...
— Как лошадь, в порядке?
— Все в порядке. Вот документы на нее. Разрешение ветеринарной службы, купчая...
— Кстати, во сколько обошлось замять с тем отчаянным...
— Каким отчаянным?
— Послушайте, я же предупреждал, — рассерженным тоном произнес высокопоставленный чиновник, — чтобы вы ничего не утаивали от меня! Я имею в виду того парня из ФСБ, у которого не в порядке с головой.
— А, вы о Бузуеве? — догадался Калинин.
— Это его труп не нашли, не так ли?
— Да, не нашли, — несколько замявшись, пробормотал Калинин. — Но Мозольцев послал людей во все места, где он может появиться. У них приказ... того, — Калинин дернул головой, изображая убийство.
— Очень хорошо, — спокойно произнес чиновник и сурово взглянул на подполковника. — В случае чего вы знаете, что вам грозит. Самолет готов?
— Да-да, — поежился от его сурового взгляда Калинин, — пройдемте...
Мужчина с холеным лицом достал из «мерседеса» тоненький дипломат и важно прошел на взлетно-посадочную полосу.
В этот момент сверкающий лаком «кадиллак» на полном ходу ударил в металлические ворота контрольно-пропускного пункта. Они не выдержали удара и распахнулись. «Кадиллак» с ревом вылетел на взлетно-посадочную полосу и, набирая ход, устремился к самолету.
— Держись, Юра! — заорал Бузуев и направил автомобиль на левое шасси самолета.
— Что ты делаешь?! — крикнул Терпухин, пытаясь ухватиться за руль. — Мы разобьемся!
