«Сникерс» давно был съеден, от чипсов остались только одни воспоминания и шуршащий пакетик в кармане, а предмет мечтаний так и не показался. Зойка жутко замерзла и мысленно прикидывала, где находится близлежащий «Макдоналдс» (туалет мог пригодиться уже через полчаса), но пункта наблюдения не покидала.
– Я сошла с ума, – оглядываясь в сторону проезжей части на автобусную остановку, бурчала она. Натягивала на уши шапку и притопывала сапожками. – Ни один нормальный человек, кроме чокнутой Сацкой, не додумался бы до такого. У Фадеева, наверное, куча дел, он, может, вообще ночевать сегодня не придет… надо идти домой… Надо, но я не пойду.
Два часа она уже простояла, еще часик, и, возможно, тогда… или полтора часика… Зоя потерла нос перчаткой и для разогрева стала подпрыгивать выше.
Дверь подъезда открылась, и на улицу вышли двое… светловолосый мужчина в длинном пальто и высокая девушка в короткой леопардовой шубке. Мама дорогая! Это же американец и Задольская!
Прекратив прыжки, Зоя прислонилась к стене и замерла… что-то эта проныра слишком часто маячит около продюсера, какие у нее дела с ним?..
Ясное дело – у Фадеева были, значит, он в своей квартире и вряд ли пойдет куда-нибудь на ночь глядя, и, значит, увидеть его сегодня шансы нулевые. Эх…
Порыв ветра донес звонкий смех Задольской. Кокетливый смех. Зоя напряглась и вытянула шею вперед – на ее глазах разыгрывалась престранная сцена…
Ирина излучала восторг – флюиды тонкой женской игры, точно брызги, летели в разные стороны. Наклон головы, жест рукой, улыбка… переливы фраз и отточенные взгляды-стрелы. Она повела американца к скамейке небольшого дворика, но по пути остановилась, прислонилась спиной к березе и тряхнула головой, демонстрируя роскошные волосы. Он что-то сказал и подошел ближе. Тоже засмеялся и притянул ее к себе…
– Целуются… – прошептала Зойка, позабыв сразу и о замерзших ногах, и о туалете.
Расстегнув сумочку, она вынула из кармашка мобильник и уже хотела позвонить Тане, но передумала. Придется объяснять, что она делает около дома Фадеева… «Никакого маразма, никакого маразма», – обещала она подруге только вчера.
– Потом расскажу, – решила она, возвращая телефон на место, – устроим на неделе вечеринку на двоих, выпьем… будет не так стыдно, и расскажу.
Глава 20
Софи Брукс, ау!
«Много вещей брать не надо…» Ага, как же! Это мужчинам хорошо: бритвенные принадлежности, зубная щетка, трусы, носки – и полный порядок! У женщин все сложнее…
«Надо было вчера собираться», – вздохнула Таня, бросая тоскливый взгляд на заваленный вещами и косметикой диван.
Да, надо было, но вечером она себе твердо пообещала, что возьмет только косметичку (пудра, блеск для губ и маленький флакончик духов), расческу, нижнее белье (м-м-м… новенький комплект), колготки, зубную щетку и пасту. Красная шелковая пижама оставалась под вопросом. Теперь же настрой изменился.
Фен… он имеется в гостинице… не факт… можно и без него, но тогда укладка не будет идеальной… а она ДОЛЖНА БЫТЬ ИДЕАЛЬНОЙ.
Тушь для ресниц, контур для губ, тональный крем, румяна… НЕОБХОДИМЫ КАК ВОЗДУХ.
Пижама… да!
Запасной свитер… просто чтобы обновить одежду на следующий день… глупости… ВЗЯТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО!
Еще одни брюки… вдруг эти испачкаются… поездка всего на два дня… а если Барков не уложится со своими делами в два дня?.. Ох… брать или нет?.. Лучше оставить… прощайте, брючки…
Черные бархатные туфли… надо же в чем-то ходить по гостинице… БЕЗ НИХ НИКАК.
Тапочки… в пижаме и в туфлях с каблуком семь сантиметров – смешно?.. Нет, ну почему же… тапочки остаются дома.
И так далее.
Промучившись час, Таня собрала вещи (к ее собственному удивлению, они поместились в одной небольшой сумке), позавтракала на дорожку кусочком лимонного кекса с чаем и села за стол в ожидании звонка от Баркова.
«Как мы поедем?.. Будем молчать или разговаривать?.. Хорошо это все или плохо? Интересно, какие у него дела в Нижнем Новгороде… и зачем он берет меня с собой? Надо его об этом спросить… Четыре часа на машине… или пять… туда и обратно. Ночь в гостинице. Задольская… как она отнеслась к тому, что мы едем вдвоем?.. Какая разница! А все же…»
Мобильный телефон запел, и Таня вздрогнула.
– Да, проснулась… да, жду… Очень рада, что вы не опоздали, – она оторвала трубку от уха, показала ей язык и продолжила разговор. – Спущусь через пару минут.
Около двери Таня на миг задержалась, глубоко вздохнула и улыбнулась. Счастливо улыбнулась.
– А куда же делась ваша вечная небритость?
– Захотелось перемен, – ответил Павел и автоматически потер чисто выбритую щеку. Он положил руки на руль и спросил: – Поехали?
– Ага, – кивнула Таня и расстегнула «молнию» куртки.
Все оказалось не так, как она себе представляла, – стоило сесть в машину, и напряжение улетучилось, обиды растворились в воздухе, и даже положение «начальник – подчиненный» поблекло и не слишком-то задевало. То ли дорога сблизила, то ли изменения во внешности Баркова внесли свои коррективы, но споры и перепалки показались абсолютно лишними. Тепло, уютно, тихая музыка и рядом мужчина, который… Таня покосилась влево и сжала губы. И рядом мужчина, который… нравится. Она закрыла глаза и услышала громкое «у-ух!» – сердце в знак согласия громыхнуло и тут же сжалось.
Когда же это случилось? На встрече одноклассников? Нет. В первый рабочий день? Нет. Когда Задольская пришла в офис?.. Наверное, раньше… А может… какая разница. КАКАЯ РАЗНИЦА.
– А зачем вы едете в Нижний Новгород?
– Повод не слишком приятный, – ответил Павел. – Заместитель директора проворовался, и сейчас мое присутствие в филиале необходимо. Всыплю хорошенько кому следует, проведу с остальными воспитательную работу, поучаствую в двух собеседованиях, выберу нового заместителя, просмотрю документацию…
– А меня зачем взяли? Чем мне предстоит заниматься?
Хорошие вопросы. И у Павла был вечер, чтобы придумать на них ответы. Он мог бы организовать совещание (благо проблем и поводов полно) и посадить Таню в угол переговорной – пусть конспектирует его речь, но душа к подобным сценариям совершенно не лежала, душа требовала свободы…
– Не знаю, – честно ответил он. Почти честно.
Полчаса они молчали, делая вид, что тема исчерпана и ни у кого больше нет никаких вопросов. Мысли путались и где-то там – высоко-высоко – встречались и наталкивались друг на друга.
«Зачем вы так сказали?»
«Не знаю…»
«Отвечайте немедленно! Зачем вы так сказали?»
«Я… хочу, чтобы ты была рядом… сегодня… завтра…»
«А потом? Нет, молчите… я просто так спросила… Сегодня… завтра – это понятно».
«Тебя так много и так мало…»
«Больше не говорите ничего, пожалуйста…»
«Хорошо».
– Как ты оказалась в ресторане на мальчишнике? – спросил Павел, улыбаясь.
– Деньги зарабатывала, – честно призналась Таня и тоже улыбнулась.
– Давай-ка рассказывай в подробностях, я уже измучился, ломая голову над этой загадкой. Ты шокировала меня так, что я теперь с опаской прохожу мимо витрин с тортами…
– Боитесь, что я выскочу из самого большого?
– Очень боюсь.
Он на секунду повернул голову в ее сторону – взгляды встретились, и в машине раздался дружный хохот.
– Да если бы вы знали, в каком я была шоке, когда стащила с себя платок и подскочила…
– Ну, допустим, подскочить тебе не удалось.
– Проклятые каблуки и кокошник! К тому же коробка рассчитана на более миниатюрную девушку, вот Зойка в ней отлично помещалась…
Веселясь, Таня стала рассказывать о том, как докатилась до жизни такой. Барьеры и взаимные претензии остались далеко позади, волнение замерло, позволяя передышку, и помех для легкого общения не осталось (почему бы не сделать вид, что этот день самый обычный, ничем не отличающийся от других).
– …из-за фейерверка я на некоторое время потеряла ориентиры – в глазах все плывет и рябит, ну я танцую и танцую… а потом увидела вас! Чуть с инфарктом обратно в коробку не рухнула!
– Значит, это Зоя тебе с заработком помогла?
– Да. Я сначала не хотела, но потом… – Таня осеклась и пожала плечами. Не рассказывать же, что последней каплей, переполнившей чашу обиды, стало появление в офисе Задольской. – Но потом подумала, что внуки мне не простят, если я в своей жизни не совершу пару-тройку безумных поступков.
– Ты прекрасно пела и танцевала… – без тени усмешки сказал Павел.
– Настроение было хорошее, – тихо ответила Таня.
Вообще-то в тот вечер настроение было опасное. И держалось оно почти два дня.
