На постеленной чистой холстине лежало напластованное копченое мясо, ломти ноздреватого сыра, куски хлеба, перья зеленого лука и традиционная кожаная фляга с вином. Миски и кружки расставлены, а вместо сидений расстелены попоны.
«Военнопленный» скромно жевал свой хлебушко с мясом чуть в сторонке от других сотрапезников, зато Никитин со всей своей командой плотно сгрудились у постеленной холстины.
Ужинали беглецы неторопливо, изредка спокойно и тихо переговаривались, с аппетитом прихлебывали вино, заедали мясо луком и репой. По окончании трапезы все дружно помолились, и молодежь принялась быстро убирать со «стола».
— Ваша милость!
Андрей, нахмурив брови от недовольства, пристально посмотрел на Прокопа. Тот побледнел от страха, подумал, что сейчас его накажут за попытку заговорить. Но наступил, как говорится, себе на горло и, через страх, продолжил дальше:
— Ваша милость! Почему вы так поступили?
«Вопрос, конечно, нагловатый — в его-то очень шатком положении, но нравы здесь простые».
— Обычно рыцари или сразу убивают бежавшего холопа, или сильно избивают, вяжут и передают потом хозяину за вознаграждение…
— Интересно было бы посмотреть, как жрал бы ты здесь со связанными руками?!
С ухмылкой сказанная ответная фраза Андрея привела только к тому, что пленник смертельно побледнел, но, покорно протянув руки, все же сказал, вскинув подбородок:
— Если не пожелаете присягу от меня принять, то лучше убейте меня. Иначе пан замучает, запорет до смерти, руки и ноги огнем сожжет, смертушку, как благодеяние, у него просят…
Никитин краем глаза посмотрел на своих орлов, те утвердительно качали головами — ну и нравы же у местных панов!
И решил отложить дело на поздний срок, повернувшись к Арни:
— Сходи за мечом, принеси сюда. Чеслава возьми и этого «лишенца». Попозже переговорим!
ГЛАВА 5
Светлейшая сталь клинка с замысловатым узором словно струилась в лучах солнца, эфес щедро отделан золотом и серебром, а в навершие рукояти был врезан белый эмалированный крестик.
На Андрея меч произвел сильное впечатление, таких ему еще не приходилось видеть в жизни. И длина нормальная, и рукоять удобная, хотя немного тяжеловат, шашка в раза два легче.
И словно под него заказан — Никитин не удержался от примерки по дедовскому способу. Как раз рукоятью до… ну, чуть ниже пояса и вышло.
Великолепное оружие!
— Боже мой! Правду говорят все легенды, — за спиной раздался удивленный голос Велемира.
Хотя «удивление» не совсем точно передает ошарашенный вид парня — глаза и рот раскрыты на максимальную величину.
— Так вот он какой! Меч рыцарей ордена Святого Креста! Богемский булат, рубит любое железо.
— Это меч не рыцарей, парень, — глухо, с завистливыми нотками прозвучал голос Арни. — Это меч только лишь «хранителей» ордена, командоров и магистров. Такой клинок очень дорог, и их сотворили всего дюжину. Ведь так, брат-командор?
— Так. — Андрей внимательно посмотрел на сталь — узоры по ней шли волнами, а у самой рукояти чем-то вроде кислоты были вытравлены еле-еле видимые буквы. Майор напряг глаза и прочитал латынь. Уже знакомый ему девиз — «Кто против Бога и ордена?!».
Как этот командорский меч попал в руки безвестного конного стрелка ордена, о чем говорили обрывки синего плаща, и трагически погибшего от ран, что нанесли руки неизвестного врага?
На всех парней словно лоханку кипящей воды вылили. Они выпученными из орбит глазами смотрели на редчайший в этих местах раритет. Молодежь даже дышала через раз, любуясь клинком, и Никитин понял, что принимать их в орден ему придется.
«Вот только как? Ведь Арни махом заподозрит неладное, ибо настоящего ритуала посвящения или принятия я не знаю и могу надеяться только на удачную импровизацию. Да на то, что ночью у костра подслушал».
Андрей задумчиво поглядел на трех беглых холопов, в его голове крутились разные мысли. В принципе он может принять от беглецов присягу на служение ордену, правилами это разрешено для командоров.
Само принятие присяги у беглецов является совершенно невинным занятием, детской игрой в крысу, по определению Остапа Бендера, на фоне самозванства и прочих весьма предосудительных деяний, которые он уже совершил. Потому, после короткого раздумья, Никитин решился…
— Вы очень хорошо над этим подумали, парни? Запомните, после принятия присяги у вас уже не будет возможности отказаться от нее, и вы будете обязаны отслужить ордену Святого Креста целых двенадцать лет!
Требовательно посмотрел на замерших, ловивших каждое его слово бывших теперь уже холопов. И тут же повелительно проделал знак рукой всем трем соискателям, решив, с учетом полевых условий, принять не индивидуальную, а коллективную присягу — «вставайте быстрее, приятели, на одно колено».
— Я прошу принять меня в орденские военные служители, я буду служить ордену верой и правдой, не щадя живота! — тут же последовала нижайшая просьба от преклонивших колени юношей, говоривших хором, громко выговаривая слова.
Они с тревогой глядели на командора, а в их глазах уже светилась отчаянная надежда — это был такой большой шанс, который не любящая ласкать фортуна иногда вдруг щедрой рукой бросает неудачливым людям. И за который надо держаться не просто мертвой хваткой, а изо всех последних сил, руками, ногами и зубами.
— Прокоп! Чеслав! Досталек! Клянетесь ли вы верно и честно служить двенадцать лет ордену Святого Креста?!
Андрей говорил торжественно и уверенно. Повезло, что Велемир не удержался от любопытства и выпытал ритуал у Арни, который ему словоохотливо рассказал.
Никитин в тот момент демонстрировал здоровый ночной сон, но уши стали слоновьими, а память накрепко фиксировала слова настоящей орденской присяги. Арни, словно нарочно, утром специально пояснил «беглым», чтобы те знали, что отвечать, если дело до принятия клятвы дойдет. Но, к сожалению, все было сказано орденцом в самых общих словах, а потому пришлось импровизировать.
— Клянусь пред Господом нашим! — торжественно и с радостью, от которой запершило в горле, ответили новобранцы.
— Клянетесь ли вы защищать орден Святого Креста и веру от посягательств неверных и врагов, не жалея ни сил своих, ни даже живота своего? Бестрепетно и беспрекословно выполнять поручения и приказы командоров и рыцарей ордена Креста?!
— Клянусь пред ликом вседержителей и Девой Марией! Всем своим сердцем буду хранить эту клятву!
— Целуйте крест и меч!
Дрожащими от сдерживаемого волнения руками они вытащили на свет нательные крестики и прикоснулись к ним губами. Затем вытянули из ножен короткие мечи, врученные им Арни, и поцеловали клинки не менее торжественно, чем распятие.
Андрей стал завершать импровизированный обряд, но вовремя вспомнил, что и он от лица ордена произносит ответную клятву, тоже давая новым служителям определенные гарантии на жизнь.
— Служите нам честно и верно. Орден Святого Креста клянется защищать вас от всех врагов, сколько бы их ни было, его сила будет вместе с вами, а его замки дадут вам укрытие! Кто против Бога и ордена?! Аминь!
— За Святой Крест! Аминь! — эхом повторили следом за ним парни и тут же встали с колен, имея жутко радостные физиономии.
Обряд посвящения в служители ордена, наконец, закончился, и Андрей убрал в ножны рыцарский меч быстрым и резким движением. Потом Никитин с улыбкой посмотрел на горделивых новобранцев, на расстроенного донельзя Велемира и спокойно приказал Арни:
— Одень парней во все чистое, но пусть вначале хорошо отмоются в ручье. Потом позанимайся с ними. Мне нужно, чтобы они хорошо стреляли из арбалетов, меч и секира на потом. Ездить на коне они все могут. Так?! Приступай, до вечера еще долго. Заниматься будешь с ними каждый день, ты теперь моя правая рука, а Велемир твой помощник. Вам двоим и отвечать за их обучение. И тщательней, Велемир, тщательней! А вы все помните — сроку вам даю неделю, не научитесь стрелять, повешу на первом же суку!
Последнее было шуткой, но тут важно было и кнут показать, для вящей бодрости. Отдав нужные распоряжения, Андрей растянулся на постеленной попоне и сделал вид, что дремлет.
А сам наблюдал, как Арни и сын взялись за обработку новобранцев. Особенно удивил Велемир — начал быстро и резко «загружать», да так, что им и продыха не было.
«Ничего, пусть привыкает, не на побегушках же, вечным адъютантом при отце, все время быть. А драться он уже умеет, хорошо его пан Бужовский выучил, не маменькин сынок ведь».
Первым делом новоявленных служителей ордена загнали в ручей и руководили процессом мытья — чуть ли не до крови те многократно терли себя песком и травой.
Потом все переоделись в чистое исподнее, прихваченное запасливым Арни из трактира, и дружно напялили трофейную обмундировку, не обратив на пятна крови никакого внимания. Новоявленные орденцы дружно помогали друг другу надевать трофейные доспехи, мечи прикрепляли к кольцам поясов, накидывали на свои плечи колчаны с арбалетными болтами. А вскоре для них началось прохождение «курса молодого бойца» с поправкой на Средние века.
