Но все-таки не выдержал требовательного взгляда, громко заявил:
– Туунк.
– Ага. Значит, Туунк, – поднимая брови, заключил Глеб. Вздохнул обреченно: – Точно, что-то не так с моим везением в последнее время. Двое полукровок – уже слишком много для одного.
Айга услышала, усмехнулась в нос. Клайг рыкнул:
– Мое пр-роисхождение не игр-рает никакой р-роли. Я Груул – и точка! – Глянув на девчонку, чужой раздраженно скомандовал: – Можно начинать!
Айга подошла ближе, поправила шлемы обоим. Затем пробежалась изящными пальчиками по экрану наладонника. Сиденье под Глебом будто бы ожило: канаты дрогнули, руки и ноги начала оплетать тончайшая паутина. Очень скоро их стало невозможно оторвать от кресла.
– Эта машина гораздо мощнее, чем была в прошлый раз в «туманности». Все будет, как в жизни – не спутай, – сообщила Айга, склонившись над ухом Глеба. Совсем тихо шепнула: – Проснувшись, не удивляйся увиденному. По-иному увидишь наш мир.
– Почему?
– Так. Изменится кое-что существенное, – отмахнулась Айга. – Но, в общем-то, ерунда. Даже не заморачивайся.
– Всмысле? Это что ещё за заявление? О чем меня снова забыли предупредить?! – громко возмутился Глеб, но девушка, вооруженные клайги в нишах и ослепительно белая комната за ее спиной внезапно исчезли.
Его окружила знакомая мерцающая тьма, в уши ударил горячий ветер. Глеб хотел прикрыть их ладонями, но вдруг обнаружил, что не имеет рук. Хотел шевельнуть ногами… Тела не было, его не существовало теперь: остались лишь мысли и чувства. И острое желание жить.
Его словно засасывало в трясину, нос и легкие забило песком. В какой-то момент показалось – еще немного, и он растворится в беспамятстве, расползется на триллионы частиц.
«Помочь?» – услышал он ехидный голос девчонки.
«Не надо. Я сам».
Глеб вспомнил зачем сюда пришел и потянулся разумом в пустоту. Представил каменистую долину под красноватым, тусклым и пыльным солнышком. Из клочков воспоминаний собрал старый приземистый амбар и застывшего у окна цедурианца. Напрягся и восстановил по памяти мелиоративную установку с флаером за ней, это могло быть важно.
Затем вернулся к строению и принялся вылепливать себя из пыли и каменного крошева. Снова ударил ветер, по земле заструились ручейки песка, сплетаясь в толстые косы, а они в свою очередь – в неказистое подобие человеческой фигуры. Через минуту, за которую Глеб не успел почувствовать себя богом, он уже стоял на земле: волосы и одежду трепал сильный ветер, а щеку обжигало горячее крошево.
Еще столько же пришлось ждать, пока рядом из проржавевших обломков старого механизма воплотится чужой. Он переступил с лапы на лапу, осмотрелся:
– Неприятная планета. Захолустье на задворках галактики, – сказал он. – И как же цедурианцы выживают в таких местах?
– Деньги решают. К тому же, насколько помню, материнский мир у них еще менее гостеприимен, а здесь – курорт считай. Им не привыкать, – ответил Глеб. Заметил: – Постой… У тебя акцент исчез.
– Глупый человек, – оскалился в беззлобной усмешке клайг. – Ведь мы твой мозг инспектируем. Все здесь, – развел он лапы, – лишь плод твоего воображения. Я, ты, он. А слова – лишь набор импульсов, пропущенных через фильтр твоего сознания.
– Понятно, – протянул Глеб. – Нематериально, значит… значит, боли ты бы не почувствовал?
– Какой боли? – насторожился клайг. Он сделал шаг назад и обнажил клыки. – Драться собираешься?
– Сначала я хотел отыграться за ту ловушку, в которую ты меня завел, – проговорил Глеб, глядя ему в глаза. – Но услышав имя, решил, что тебе и так от родни достается. Тяжело быть всегда чужим среди своих, верно?
Клайг напряженно молчал. Потом вздохнул глубоко и отвернулся:
– Вы, люди, всегда отличались особой коварностью, – пробормотал он. – Да, здесь мне не грозит физическая расправа. Я в безопасности. Но ты ударил больнее.
– Квиты?
– Мне нужно подумать.
– Думай. А пока идем в амбар.
– Звезда там?
– И звезда и эфесы… Ты чего дрожишь весь?
– Волнуюсь. Никто из нынешнего поколения клайгов не видел настоящих звезд. Я буду первым. Это великая честь.
– Все ведь понарошку, только кажется.
– Многим и этого не дано, – отмахнулся чужой и решительно направился к строению. До Глеба донеслось: – Если я первым обнаружу ее…
Они подошли к амбару: сквозь щелястую дверь пробивалось оранжевое тепло живого огня. Туунк нетерпеливо ухватился когтями за ручку и дернул дверь. На вид она казалась деревянной, но даже не шелохнулась, будто намертво срослась с камнем. Чужой уперся в откос и рванул что было сил.
– Бесполезно, – Глеб положил руку ему на плечо. – Цедурианец не входил внутрь. Все время оставался снаружи. Я вызвал момент, когда эфесы заметили его.
– Покопайся в более ранних эпизодах. Там должно остаться хоть что-нибудь.
– Нет, – качнул головой парень, не сознаваясь, что мог бы показать ему все. Ему хотелось отсюда поскорее выбраться. – Есть только это. Со слов Айги: это все, что удалось выдернуть пока не отключился чип.
– Ясно, – погрустнел клайг и стал обходить амбар. – Посмотрим, что там четырехрукий увидал…
Чужой озадаченно замер у темного окна, и бегом вернулся к двери – там по-прежнему бушевало в щелях оранжевое звездное пламя. Расстроенный, он вернулся назад, встал подле окаменевшего цедурианца. До подоконника Туунк мог бы достать только с прыжка.
– Унизительно просить о помощи человека, – сказал он, – но… подсади меня. Чтобы двигаться дальше, я тоже должен увидеть это.
Глеб не сопротивлялся: в конце концов, несколько раз он уже держал чужого в руках. Парень подошел ближе. Взял Туунка за подмышки и поднял так, чтобы его голова находилась на уровне собственных плеч. Сам посмотрел внутрь помещения: чуть не отшатнулся, когда его будто бы окатило липкой холодной волной. Воспоминания о двух парах глаз, что вперились в переносицу цедурианца, сохранились во всей полноте красок. Казалось, Глеб мог до мельчайших подробностей рассмотреть каждую точку, любую мало-мальски заметную венку на белке – зрачки эфесов светились изнутри бешенством. Глеб непроизвольно передернул плечами: кажется, цедурианец вовремя унес отсюда ноги. Впрочем, смерть застала четырехрукого на другой планете; иногда от судьбы при всем желании не уйдешь.
– Ты дрожишь, – заметил клайг.
«У тебя все впорядке?» – вмешалась Айга. Глеб подозревал, что девушка не могла видеть картинку, но, похоже, все-так же хорошо ощущала его эмоции.
«Я в норме, не мешай», – подумал Глеб, а вслух добавил. – Вот то, что ты искал. Приступай скорее.
– Не могу, ты сопротивляешься. Смотри им прямо в глаза.
«Расслабься, Глеб! Это не так уж и страшно. Когда ты уже начнешь получать удовольствие от процесса?!»
«Не могу. Я еще не слетел с катушек, как ты».
«Значит, мне предстоит еще много работы», – хихикнула девчонка.
– Глеб, – потребовал клайг, – Выкинь лишние мысли и сосредоточься на нашем задании.
– Хорошо. Давай пробовать, – согласился парень и
