– В смысле?
– «Умирают обычно за то, ради чего стоит жить…»
– Разве Антуан был не прав?
Эммади молчал. Попробовал бы он возразить.
– Наперегонки?
– Стремление к первенству тоже присуще только…
Не дослушав, я рванул с места.
– Тим?
Это Ванда.
– Он очнулся?
Это Эммади.
– Да… Похоже, эта штука напала на него…
Это идиотизм.
– Тим, как тирдоянин оказался у тебя на голове?
Это не тирдоянин.
– Тим, эта тварь вскипятила тебе мозг.
Это не важно. Мне не привыкать.
– Я восстановлю. Просто принеси еще парочку этих фруктов, чтобы я не свалилась в обморок.
Стараясь не делать резких движений, я осторожно сел и открыл глаза. Ладони Ванды лежали на моих висках – она снова что-то творила там, внутри черепа, отчего перед глазами иногда вспыхивали небольшие молнии или на пару секунд пропадал слух. Эммади на заднем плане подпрыгивал и срывал со стрекозиных деревьев продолговатые коричневые плоды. Благодаря своему гравитатору, он прыгал неестественно высоко и надолго задерживался в верхней точке, срывая все плоды, до которых мог дотянуться. У меня сложилось впечатление, что он набирал их с запасом на зиму. Картинка была несколько сюрреалистичной – порхающий робот, бережно собирающий дары природы.
– Тим, не двигайся, дай мне закончить. Можешь пока рассказать, что произошло. Раньше тирдояне не нападали на людей.
– Они и не нападают. Только это не тирдояне, Ванда.
– А кто?
– Я все расскажу. Только сначала нужно найти мальчишку.
– Какого мальчишку?
– Последнего из этой расы, кто еще не превратился в это.
И я осторожно кивнул в сторону шара.
– Тим, эта планета как-то странно на тебя действует.
– Ванда, это не планета.
– Похоже, мозг тебе задели сильнее, чем я думала. Молчи и попытайся расслабиться.
– Ванда, нужно найти…
– Я помню. Мальчишку, на непланете, на которой живут нетирдояне, которые не нападают и не кипятят мозг. Что еще ты потерял, пока там ходил? Запонку, золотой ключик, фамильные драгоценности?
– Ванда…
– Заткнись, Тим, или мне придется тебя вырубить.
Я замолк. Эммади вернулся с годовым запасом фруктов и свалил его перед Вандой. Она посмотрела на дройда округлившимися глазами.
– Благодарю вас, Эммади ибн Абу-т-Тайиб аль Муттанаби. Ты собрал их все?
– Ты не назвала точное количество.
Похоже, Эммади решил терпеливо сносить все ее шпильки.
– Перенесем его к дереву, чтоб он мог облокотиться.
– Не стоит.
Он опустился на песок позади меня, и я осторожно откинулся на его спину. Ванда сняла куртку от своего походного комбеза и подложила мне под голову. Я шепотом поблагодарил ее. Когда Эммади обратился ко мне, Ванда бросила на него неодобрительный взгляд, но так ничего и не сказала.
– Тим, проясни, пожалуйста, ситуацию.
Прояснить – это сложно. Мы добрались до очередной рощи, устроили привал. Я пошел прогуляться…
– Я встретил тирдоянина, снял этот шарик с цзака и надел на голову.
Ванда присела рядом – она явно была уверена в своем провале как мозгоправа.
– Назови хоть одну разумную причину…
– Это было предчувствие. Он словно позвал меня.
– Тим, если ты решил пошутить – лучше кончай. Нам сейчас не до этого.
Я глубоко вдохнул, потом наклонился вперед, осторожно размял шею.
– Дослушай.
Ванда вздохнула и расположилась поудобнее. Я неуверенно продолжил:
– Тирдо-Я не настоящая планета. Она была искусственно создана несколько десятков тысяч лет назад некой расой. Они расположили планету между двух звезд и поместили глубоко в ее коре сеть двигателей-компенсаторов, не позволяющих планете скатиться из неустойчивой точки Л1. Из-за этой «гравитационной аномалии» лииты и взмывают вверх, не касаясь земли. Она же удерживает их в небе… Планета должна была аккумулировать энергию этих звезд. Причем под энергией я подразумеваю не просто свободные электроны, это комплексное понятие… Черт, пока он со мной говорил, я это понимал… В общем, нечто отдаленно напоминающее нашу пси-энергию.
Ванда насторожилась.
– Ты имеешь в виду, что у нас под ногами огромная батарейка, заряженная до предела? Мы можем это использовать?
Я усмехнулся и покачал головой.
– Воистину, твоя практичность сравнится только с твоей красотой, о Вечноцветущая.
Ванда поморщилась, Эммади приглушенно хмыкнул.
– Нет, батарея разряжена, использовать энергию мы не можем.
– Тогда к чему ты все это?
– Тебе не интересно?
Эммади подошел и сел прямо передо мной.
– Мне интересно, Тим. Как ты это понял?
– Надев на голову этот шарик. На меня свалилась лавина информации. К сожалению, я не выдержал и почти сразу отключился.
Ванда взяла один из принесенных Эммади фруктов и начала меланхолично жевать. Дройд осматривал «тирдоянина».
– Что за расу ты имеешь в виду?
– Мы не встречали их раньше. Я назвал их аархи. Этот звук – «аарх», напоминающий вздох, рокот и сухой треск одновременно – все, что я разобрал в их речи.
– Где они сейчас?
– Одного из них ты сейчас пытаешься напялить на свою голову.
Эммади действительно соблазнился вселенским знанием и довольно долго пытался натянуть на себя зародыш. Голова не пролезала.
– Можешь не мучиться. Во-первых, твой мозг сгорит от количества информации, а во-вторых…
– Твой же не сгорел.
– Я вовремя потерял сознание. У тебя нет предохранителей. Но это не важно, потому что, во-вторых, контакта не произойдет. Это же органика. Ему нужно пси-поле.
Дройд вздохнул и положил шар на землю.
– Хочешь сказать – это древняя раса, создавшая Тирдо-Я?
– Точнее, последняя выбранная ими форма.
– Они полиморфы? Или они были аморфны, как чуй-чаи?
– Нет, если они задавались целью, они могли превратиться в валун или в дерево – только они менялись не так быстро, как скуф. На это могли уйти недели или годы.
Ванда фыркнула.
– Зачем им это? Ну, превращаться в булыжник?
– Я не уверен, смогу ли я объяснить и способны ли мы вообще понять их мотивы. Как он сказал… А точнее – дал понять, показал… они стремились к чему-то вроде творчества. Только не как к профессии, а как к образу жизни. Нет, творчество – не совсем то слово… Они пытались изображать мир, менять его, создавать нечто новое.
– Все пытаются, Тим.
– Нет. Не так. Для аархов это не было одним из путей в жизни или одним из занятий, это было всем. Их «творчество» заключалось в том, что они искали нечто, что можно назвать красотой, потом пытались это понять во всем его многообразии, проникнуться полностью и стать им. Они становились деревьями и камнями – если они находили в них красоту. Потом они покидали тело, ставшее камнем, или деревом, или бабочкой, или перышком на ветру – словно сбрасывали кожу и отправлялись дальше. Пока они искали для себя новый предмет восхищения, они обрастали материей, как киль водорослями, и получали новый материал для очередного воплощения.
Эммади оставил шар в покое и теперь не торопясь прохаживался взад-вперед.
– Ты хочешь сказать, их последним творением стало вот это? – Он показал на дырявый пупырчатый шар. – Похоже, наши представления о красоте сильно различаются.
Я снова покачал головой.
– Нет, о настоящей, сущностной красоте, как красота звезд или океана, – практически совпадают. Я, наверное, привел слишком примитивные примеры. Что касается этого шарика – это вовсе не воплощение красоты в их понимании. Они приняли такую форму для своей последней задумки. Насколько я разобрался, они миллионы лет мотались по вселенной, находя, понимая и превращая себя в отражение красоты. Причем они не просто копировали – они творили, преображали то, чем прониклись. Но однажды они решили, что пора переходить на следующую ступень. Тогда они создали Тирдо-Я и превратились в эти клубки, чтобы за тысячи лет накопить достаточно энергии и материи, чтобы осознать и создать настоящую красоту.
– Как они ее себе представляли?
– К сожалению, видения были размытыми… Они называли себя садовниками, которые лелеют цветки красоты и сеют семена новых, еще более совершенных. Они решились на создание новой галактики. Прекрасной галактики.
– Что-то пошло не так?
Я вздохнул и посмотрел вверх, на кроны стрекозиных деревьев. Эммади проследил мой взгляд. Ванда осталась безучастной.
– Их убили эти деревья. Неизвестно, как они попали на пустую планету, как проросли в этом песке, но, в результате, искусственная планета, а с ней и аархи, перестали получать достаточно энергии – лиитовые облака вполне успешно отражали лучи обеих звезд. Всего за несколько сотен лет Тирдо-Я стала настоящей планетой. И на ней появилась жизнь. Цзаки. Они наткнулись на эти шарики и насадили их на свои рога. Аархи разговаривали с ними, пытались подстегнуть эволюцию и сделать цзаков разумными, но у них ничего не вышло. Цзаки использовали дарованные знания, только чтобы быстрее разыскивать пищу и уходить от опасности. Больше их ничего не интересовало.
